Литературный фулл-хаус:

Редакция «Прочтения» провожает 2020 год и подводит его литературные итоги — а еще формирует книжные списки на 2021-й. Рассказываем, чем нам запомнились и без того самые запоминающиеся двенадцать месяцев. О книгах, которые очаровали, о книгах, которые разочаровали, и о книгах, которыми мы надеемся быть очарованными на новогодних каникулах и после них, — читайте в нашем праздничном материале. 

 
Главный редактор «Прочтения»

Интересно, что за книгу, поразившую меня больше всего, я взялась еще в прошлом году, а в начале этого дочитывала. Это «Меланхолия сопротивления» Ласло Краснахоркаи. Плотный, сложно устроенный стилистически и композиционно роман венгерского автора повествует о распаде социума. Завязкой сюжета становится приезд в город странной цирковой труппы, гвоздь программы которой — гигантский синий кит, точнее, чучело гигантского синего кита. А основное содержание текста составляют, скорее, не события, а ожидание событий, разлитое в тревожных внутренних монологах героев, плавно и подчас незаметно перетекающих друг в друга. Через пространные описания и ироничный юмор автор доносит до нас главную мысль: «Не надо ждать апокалипсиса — надо понять, что мы уже в нем живем». Оглядываясь сейчас назад, я думаю, что это, кажется, была книга — предсказание 2020 года.

Не оправдал моих ожиданий «Мельмот» Сары Перри, выхода которого я с нетерпением ждала. Он написан по мотивам готического романа (который я очень люблю) англичанина Чарльза Роберта Метьюрина, текста, на который опирался Пушкин, создавая образ главного героя своего романа в стихах, вслед за персонажем-предшественником наследующего одновременно черты и Фауста, и Мефистофеля. Динамичное, пугающее, но в то же время увлекательное произведение, состоящее из цепи эпизодов, происходящих в разное время, повествует о человеке, который был обречен на вечные скитания за свою гордыню и желание возвыситься над другими. Перри перенимает композиционные особенности метьюриновского текста, сохраняя рамочную конструкцию, в которую вложено несколько сюжетов, однако будто бы упрощает его: главный персонаж становится женщиной (причем логику такого хода трудно объяснить чем-то, кроме реверанса в сторону актуальной повестки) и превращается скорее в минус-прием. Так будто бы нарушается самый стержень повествования, поскольку избранной на это место героине — англичанке Хелен Франклин — явно не хватает того, что можно назвать геройностью, чтобы вывезти на себе столь оригинальный сюжет.

В следующем году я хочу прочитать книгу, выхода которой на русском жду уже не первый год, — «Я/сновидения Набокова» Геннадия Барабтарло. В 1964 году Набоков, всю жизнь страдавший бессонницей, следуя инструкциям британского философа Джона Данна, начал эксперимент, в ходе которого сразу после пробуждения записывал сны. Так он хотел проверить, может ли более позднее событие стать предтечей более раннего сна, а также изучить всегда итересовавшее его состояние, находящееся за границей сознания. Один из крупнейших специалистов по творчеству Набокова подготовил издание этого своеобразного дневника, снабдив его фотографиями карточек и комментариями. К сожалению, в процессе подготовки к выходу в России Геннадий Барабтарло скончался, и это отсрочило выход книги почти на полтора года. Но буквально недавно стало известно, что она, наконец, ушла в печать, так что следующий год обещает начаться с приятных книжных событий.

 
Юлия Коровкина
Редактор «Прочтения»

В очень тяжелое в этом году ноябрьско-декабрьское время неожиданным открытием стала книга Оушена Вуонга «Лишь краткий миг земной мы все прекрасны». Такой особенный текст, который приходится проживать всем своим существом, не пытаясь найти объяснение высказанному. Это длинное письмо героя не умеющей читать матери — невыносимо искреннее и удивительно жесткое воспоминание о детстве ребенка эмигрантки. Читая его, каждый удар рукой, каждый крик, каждое прикосновение, даже каждый звук ощущаешь так, как будто тебе только что загрузили в мозг очень реалистичное воспоминание об этом ударе, прикосновении или звуке. В итоге эта книга становится испытанием, проходя которое, ты шаг за шагом приближаешься к ответу на вопрос: почему же я все еще живу, несмотря ни на что?

Книга, которая не оправдала ожиданий, — это «История смерти» Сергея Мохова. На самом деле это хорошая книга, учитывая тот факт, что подобных научно-популярных текстов, комплексно рассказывающих о смерти с социальной и антропологической точек зрения, в России, кажется, не было. И то, как автор проводит нас через разные пласты восприятия процесса умирания и его итога, действительно заслуживает уважения — это чрезвычайно увлекательный процесс. Но, увы, мне не удалось найти в книге идеи более-менее новые, а некоторые — например, об осмыслении смерти в поп-культуре — оказались еще и довольно поверхностными. И единственным действительно ценным для меня в итоге стал вывод: «Современный западный человек не умеет говорить о смерти». А вопросов после прочтения осталось неприятно больше, чем ответов.

В последнее время я не составляю списки для чтения, потому что не знать, что будешь читать дальше, — по-своему прекрасное ощущение. В нем есть некоторая доля приключенчества. Но все же есть книга, которую точно не смогу не прочесть в следующем году, — это комикс «Королевство» Джона Макнота. Это книга-настроение, в которой визуальная составляющая не только ничуть не уступает тексту, но и даже в какой-то степени является более важной. Это книга, в которой ты как бы смотришь в окно мира, созерцаешь его изменчивость и постоянство.

 
Арина Ерешко
Редактор «Прочтения»

Роман «Пока течет река» Дианы Сеттерфилд оказался захватывающим, но при этом неторопливым (если не считать скорости прочитывания) путешествием по той самой реке: туманной, где-то удивительно медленной, а где-то разбивающейся о пороги, но неумолимо движущейся вперед. Это возможность окунуться в историю с головой, поддаваясь удивительно точно (относительно чего? знать бы!) выстроенной атмосфере небольшого мира, где все зыбко и обманчиво, словно в замутненной илом воде, и не знать — выйдешь ты из этой реки прежним человеком или все же немножечко другим.

О книге «Моя сестрица — серийная убийца» никто особо не говорил, да и попалась она мне очень случайно, прочиталась — за ночь, но если начиналась она за здравие, то кончилась за упокой, литературный боженька, такую развязку. В центре сюжета — отношения двух сестер, одна из которых, собственно, убийца, нашедшая прекрасный способ расставаться с парнями (даже лучше, чем бросить перед днем рождения, ну!), а вторая, и ей сначала сочувствуешь, — чудовище ничуть не менее страшное. Могла бы это быть история о созависимости и одержимости друг другом двух сестер? Вполне. Могла бы она стать сказкой о том, как добро все-таки побеждает зло или хотя бы все признают, что они слегка того и ничего нормального в этом нет? Еще бы! А может быть, затронем социальные и этнические проблемы? Пожалуйста! К сожалению, ничего из этого не хватило: ни токсичных отношений, ни условного хэппи-энда, ни проблематики. Но вот перевод — перевод прекрасен.

Спасибо рецензии Ксении Грициенко, теперь мне невыносимо хочется начать год с «Ведьминого вяза» Таны Френч (и припасть к другим ее романам тоже). Ненадежный рассказчик, неизбежность трагедии, неразгаданная загадка — что еще можно пожелать в меланхоличный зимний вечер? А если все это сопровождается понятными и близкими проблемами вроде «женщина не человек» и «с хорошими девочками такого не происходит», то поиск справедливости и ответов становится еще интереснее. Надеюсь, кровь застынет в жилах, а книжка поселится в сердце — люблю, когда в процессе чтения вздрагиваешь от каждого шороха.

 
Анна Журавлева
Редактор «Прочтения»

В этом году мне не довелось прочитать ни одной книги, которая бы меня прям поразила. Но приятно удивила, например, «Тот, кто полюбит все твои трещины» Рафаэля Боб-Ваксберга. Абсурд, творящийся на страницах сборника рассказов, — то, что нужно для логичного завершения 2020 года. Ожиданий не было никаких, зато эмоций от сюрреалистичности текстов, например, от «Самого счастливого и знаменательного события», — масса. Тот, кто когда-нибудь женился или выходил замуж, сразу вспомнит «традиционную» дичь, которую обычно пытаются навязать родственники или друзья для проведения церемонии. А чем так-то заклание десятка козлов хуже откусывания каравая на потеху толпе?

Не оправдала ожиданий «Полиция памяти» Ёко Огавы. Хотелось больше динамичности, ожидалось больше «красивостей». Но основное — мне не доставало логики в исчезновении вещей из памяти, в голове всегда зудело: «Ну как, как у них за ночь пропадают все воспоминания? И зачем? И что значит „пропали все воспоминания“? Вот же они, отличают как-то розу от тюльпана, чтобы выбросить ее в реку, уносящую запретные предметы! Не смешались они с остальными забытыми предметами в общую массу!» Конечно, суть книги не в механике забывания, но вот эта невозможность полностью поверить писательнице и с головой погрузиться в жизнь загадочного острова как раз и перенесла книгу в список «не оправдала ожиданий».

В первой десятке на следующий год стоит «Путешествие к источнику эха. Почему писатели пьют» Оливии Лэнг. Как сказала Елена Васильева, это «книга о том, что — и кто — объединяет алкоголизм и литературу». Я всегда говорила, что писателями (впрочем, как и филологами) от хорошей жизни не становятся. Всегда есть какая-то травма, подталкивающая спрятаться от внешнего мира в другой, более уютный. Для кого-то таким миром становится алкоголь, для кого-то — литература. А для кого-то и два в одном. Наверное, этой книгой я хочу подтвердить (или опровергнуть) свою теорию, так как моего любопытства на подобный анализ не хватало, а тут всю работу сделали за меня — только сиди да читай.

 
Ольга Мигутина
Редактор «Прочтения»

Мое главное эстетическое (и этическое) литературное впечатление 2020 года — не книга, а третий, подготовленный совместно с квир-медиа «Открытые», выпуск тонкого журнала «Незнание», тема которого — опыт. «Тонкий» — это значит, что малостраничный (и это плюс: легко прочитать залпом за вечер), но никак не значит, что малосодержательный. Наоборот — по уровню эмоциональной насыщенности номер не уступает роману: чего стоят хотя бы рассказ, в котором главная героиня принимает решение не удалять умерший в утробе плод, или стихотворение об устройстве на первую работу. Мне кажется, этот выпуск направляет тренд на артикулирование личного опыта в иное, социально не менее важное, русло: любой опыт заслуживает того, чтобы быть рассказанным (а рассказ о нем — услышанным), не только травматичный.

Не оправдала ожиданий книга Полины Аронсон «Любовь: сделай сам». Конечно, со многими тезисами в книге хочется согласиться: мол, да, любовные страдания — это точно уже не модно и не продуктивно, безусловно, важно уметь вовремя выйти из токсичных отношений и уважать свои и чужие личные границы. Но с чем соглашаться не хочется, так это с тем, что трансформация романтического сценария в эпоху позднего капитализма — это что-то плохое: идеалы меняются, и это нормально. Декларативность манеры рассуждения и публицистичность авторского голоса, на мой взгляд, подрывают читательское доверие, да и ставить диагнозы современности — дело не то чтобы благодарное.

У меня уже сформирован довольно длинный «лист ожидания» на следующий год, и возглавляет его новинка издательства ВШЭ в серии «Социальная теория» — небольшая книжка Кэрол Гиллиган и Наоми Снайдер «Почему патриархат все еще существует?». Особых ожиданий на ее счет у меня нет, но все-таки надеюсь запастись аргументами (и фактами) на случай спонтанной инстаграм-дискуссии на тему «в Европе феминизм не нужен».

 
Куратор рубрики «Опыты»

На писательскую карьеру принято смотреть как на прямолинейную траекторию, где за производством одного текста идет другой текст, очень похожий на первый, либо хуже, либо лучше, но в целом — такой же. Чаще всего такое ожидание оправдывается. Где-то это даже удобно: ты знаешь, чего ожидать от Салли Руни, или Оливии Лэнг, или Михаила Елизарова, поэтому погружаешься в их тексты, как в воду, уже с готовым аппаратом восприятия: вот тут у нас будет алкогольно-танатофилический угар, вот тут у нас будут оТнОшЕнИя (именно в таком написании), а вот тут — разговор в комнате с самим собой. В этом смысле «Пиранези» Сюзанны Кларк — это внезапное переключение стрелки, переход от объемного к камерному, от ветвящейся фэнтезийной ризомы к фэнтезийному детективу почти что в духе старой школы, приправленному мистикой и литературными аллюзиями. Этот поворот был вынужденным: Кларк страдала от неизвестного заболевания, и ей пришлось отложить сиквел монументальных «Стренджа и Норрелла» (да, история работы над второй книгой Кларк поинтереснее иного автофикшена) — но в итоге получилась идеальная книга о 2020 годе. Герой «Пиранези» обнаруживает себя лишенным памяти посреди гигантского особняка, представляющего собой практически teatrum mundi, он может опираться только на собственные дневники и на помощь друга. Как водится, друг оказывается не совсем другом и дневники оказываются с секретиком, да не одним — короче, вспоминать Линча по поводу и без стало уже частью обязательной программы критического текста, но здесь мастер игры в «странно и наоборот» кажется идеальным референтом для чтения «Пиранези», где смысловые коды детектива переплетаются с триллером и мистикой и порождают что-то новое. А что именно? Ну, об этом я вам говорить не буду — что это за рекомендация, если в ней есть спойлеры?

Возможно, мое разочарование в «Нормальных людях» Руни — результат завышенных ожиданий; в конце концов, обласканная критикой и призами книга, снятый по горячим следам сериал — все вроде бы указывает на качественную работу. Но, увы, в отличие даже от дебютного романа Руни, «Нормальные люди» — выхолощенный до царапания слуха текст, по ощущениям от чтения напоминающий наждачную бумагу. Секс здесь скучный, да и вообще на каждой странице кажется, что тебя обманули, — откровенный роман об отношениях миллениалов и их потерянности в мире смешения цифры и офлайна обернулся плохоньким порно, в котором сопереживаешь только маме одного из героев — просто потому, что она единственная ведет себя как человек, со своими эмоциями, целями и мотивациями. Трудно сказать, что произошло, — «Разговоры с друзьями» тоже вышли скучными, но с интересным конфликтом четырех друзей-любовников, — но вслед за фанатами романа не могу винить в этих проблемах переводчицу. Стиль Руни слишком прост, чтобы требовать особенного дара, а помимо него в тексте ничего и нет. Вместо Руни готов смело порекомендовать (прости, «Пиранези», ты будешь не один, но ты этому только обрадуешься, наверное) «Рыб» Мелиссы Бродер — удивительный роман, который можно прочесть как мелодраматический вариант «Маяка» Роберта Эггерса: девушка встречает, эм, русала и пытается наладить с ним отношения. Вот только эротикой дело не заканчивается, да и вообще довольно скоро выясняется, что приобрести желаемое — еще полдела; предстоит еще столкнуться с тем, что желал ты не того, что тебе на самом деле требовалось. Удивительная книга, которая гораздо лучше говорит о современных отношениях, пусть рыбы-люди в реальном мире не обитают даже в «Тиндере».

Список книг, которые я хочу прочитать в следующем году, был бы слишком огромным, но с чего я точно начну — это с вышедшего на русском романа Чарли Кауфмана «Муравечество» о депрессивном кинокритике в кризисе (роман, не уступающий по сложности содержания «Бесконечной шутке» ДФУ, даром что переводчики те же самые) и с нон-фикшена «Сметая запреты» о русской сексуальной культуре XI–XX веков и о том, как гендерные проблемы в России были всегда глубже того, как их представляют себе любители традиционных ценностей. Хороший нон-фикшен сегодня на вес золота, и хочется начать год с хороших книг — а плохие приплывут к нам сами.

 
Артем Роганов
Куратор рубрики «Опыты»

Поразивших меня книг две. Во-первых, «В плену у мертвецов» Эдуарда Лимонова. Я не читал ее раньше и взялся, как нетрудно догадаться, после его смерти. Это художественный репортаж из российской тюрьмы нулевых — очень живой, диалогичный текст, который не пугает и не обнадеживает, но затягивает с первых страниц. «В плену у мертвецов» вызывал у меня в процессе чтения внутренний разговор, в ходе которого я подключался к размышлению о белых пятнах нашей недавней истории, впервые выстраивая свою собственную картину того времени параллельно с авторским видением. Во-вторых, я был приятно удивлен книгой Кирилла Рябова «Пес». Это лаконичный камерный роман, одновременно смешной и мрачный. «Пес» стал для меня самым воздушным и приятным текстом этого года. Он совсем не выглядит сделанным или вымученным, а будто бы написал сам себя и просто вырос, как дерево во дворе. Это здорово.

Книга, которая не оправдала ожиданий, — это, пожалуй, «Риф» Алексея Поляринова. Его было нескучно читать... и все. Это наверное синдром второй книги, я ждал, что она будет более глубокой, чем «Центр тяжести», но оказалось наоборот. Ведь можно ввести хоть десять сюжетных линий и с полсотни героев, но, если говоришь с читателем на искусственном языке, об искусственных историях и характерах, он это почувствует, и многомерности не добавится. Есть тексты, которые добиваешь с трудом, но в конце понимаешь, что они по-своему прекрасны. Так у меня было, например, с романом Дмитрия Дергачева «Запас табака». В случае с «Рифом» — наоборот. В процессе хотелось узнать, чем все кончится, но на последней странице возникло ощущение, что мне нарочито сбивчиво рассказывали какой-то длинный анекдот.

У меня есть книга, которую я откладывал целый год, но обязательно прочту в новогодние праздники. Вот прямо первого января — как приду в себя, так и начну. Это «Свечи сгорают дотла» Шандора Мараи. Там вроде про каких-то двух дедов, и я сразу вспомнил фильм Гаспара Ноэ «Необратимость», самое начало, где тоже сидят два деда в кровати и один другому говорит: «Время убивает все». И мне сразу захотелось прочитать... просто для себя. Вряд ли я буду что-то о ней писать куда-то. 

 
Куратор рубрики «Опыты»

Книга, которая поразила, — «Два ее единственных платья» Екатерины Симоновой. Для тех, кто не знает: Симонова получила в прошлом году премию «Поэзия» (разделив ее с Дмитрием Веденяпиным) за откровенный, как может показаться поначалу, чуть ли не на грани цинизма, верлибр об умершей бабушке. А еще она автор, некоторое время назад сильно изменивший поэтику, — я давно знаю ее стихи, привык ценить в них «лирические темноты» и метафоры, и, пожалуй, перехода к длинным верлибрам о повседневности и внимания со стороны «Ф-письма» вряд ли кто ожидал. Еще менее я ожидал, что буду сам ценить ее именно в этом качестве. В посвященном Симоновой номере «Воздуха» Евгения Риц сказала что-то точное по поводу того, что Симонова сумела стать новым поэтом абсолютно неожиданно, несмотря на уже сложившуюся репутацию. Ощущение полного переворота стереотипов («это не то, что я люблю в поэзии, но почему это мне так страшно нравится вопреки?») бывало у меня ранее с Борисом Слуцким, чьи стихи люблю, несмотря на то, что они противоречат всем сформировавшимся внутри меня «критериям» поэзии. Не зря даже заключаю это слово — «критерии» — в кавычки. В интервью с Екатериной, только что подготовленном мной для журнала «Формаслов», я постарался более четко отрефлексировать причины собственного интереса — в предисловии и вопросах. Если кратко, то они, конечно, заключаются в абсолютной откровенности — сломе шаблонов, связанных с «поэтическим», и умении без надрыва, с определенной долей юмора, писать о больном. Кроме того, книга может быть интересна честным отражением темы притеснения людей «нетрадиционной» ориентации; вообще ее сила в здоровой рефлексии на тему лесбийства — но все это с уникальной, крайне обаятельной, напоминающей Катины посты на «Фейсбуке» интонацией. Подводя итоги: Екатерина, разумеется, поймала тренд — и даст еще немало поводов литературоведам порассуждать о «персонаже» и «маске», об отношении к Другому и только кажущейся прямолинейности высказывания, о документальной поэзии — по сути, о том, о чем давно напрашивается серьезный разговор.

Книг, не оправдавших ожиданий, было много; но, как я понял, вопрос задан о какой-то «очевидной» книге — скажем, получившей премии, — а у меня плохо складывались в этом году отношения со всем «очевидным» (как, в принципе, и всегда). Хотя к Симоновой последние пару лет много внимания, но это, скорее, исключение в моем случае, и понравилась она мне не поэтому. В ушедшем году отчетливее понял, что научился не дочитывать — это и хорошо, и плохо. Плохо — потому что из-за усилившегося цейтнота как-то ушел элемент усилия над собой (пардон за тавтологию). То есть над книгой, которая поначалу не нравится, вообще-то хорошо бы помучиться, так как она может впоследствии оправдать ожидания, — а не бросать сразу. Хорошо — поскольку вообще очевидно хороша свобода в чтении. Но не хотелось бы, чтобы это перешло в полностью гедонистический тип восприятия.

Планов всегда громадье. Но вообще, среди прочего, по-новому увлекает личность Лидии Корнеевны Чуковской — хочу прочитать у нее абсолютно все: в минувшем году это был «Процесс исключения», «Софья Петровна», повести об отце и о Цветаевой и первые два тома «Записок об Анне Ахматовой», на январь планирую дневники, третий «ахматовский» том. Наверное, она важна как символ противостояния энтропии, четкого разделения добра и зла и, конечно, справедливости; не зря ее в шутку звали «Немезида Чуковская». Поистине, ее именем сейчас можно аукаться в наступающем мраке.

 
Галина Рулева
Корреспондент «Прочтения»

«Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве» Никколо Макиавелли — это та книга, которая, на мой взгляд, будет актуальна всегда — и каждый раз не перестает поражать глубинным пониманием человеческой природы и движущих сил истории. Ее можно назвать универсальной: мы, живущие в эпоху «искусственного интеллекта», мало чем отличаемся от наших предков, которые верили предсказаниям гаруспиков.

Не оправдал ожиданий «Рассказ служанки» Маргарет Этвуд — еще одна вариация на антиутопическую тему, и здесь дело не столько в самой книге, сколько в настойчивости рекомендаций ее, чуть ли не уникальную в своем роде, прочитать. Как бы то ни было, возникший в моем случае когнитивный диссонанс вовсе не означает, что социальной проблемы нет — или о ней (уже) не нужно писать.

В планах — книга белорусского писателя, которую хочется прочесть и на русском, и на белорусском — на обоих родных языках. В ожиданиях от «Революции» Виктора Мартиновича — не только и не столько злободневная история о воле к власти, сколько погружение во вневременное измерение романа — то, что не может быть недоступно автору «Мовы».

 
Ойли Кипрушева
Стажер «Прочтения»

Более всего в этом году меня поразили «Нормальные люди» Салли Руни. Знаю, что у многих они попали как раз в категорию «книг, которые не оправдали ожидания», но я влюбилась в этот роман с самой первой страницы. На мой взгляд, он о самом главном, о том, чего нам всем так не хватает, — о душевной близости. Встретить в жизни человека, который настолько бы понимал тебя, как понимают друг друга герои книги, по-моему, настоящая награда, ведь заполняется пустота в душе, и исчезает одиночество. История Коннелла и Марианны оказалась настолько романтичной, настолько простой и сложной одновременно и почему-то настолько родной, что «Нормальные люди» теперь даже не просто одна из многих любимых моих книг, а самая любимая.

Я так долго ждала выхода «Детства» Тове Дитлевсен, была в таком сильном предвкушении, что уже сама построила в голове идеальный сюжет этой истории. Поэтому когда наконец прочитала ее, то поняла, какие же завышенные ожидания у меня были. Книга, в общем, мне все равно понравилась, но чувство, что чего-то все-таки не хватило, осталось. Но все, кстати, возместилось после прочтения «Юности» — второй части трилогии, она даже могла бы конкурировать с романом Руни, если бы «Нормальные люди» не были бы «Нормальными людьми.

Новый год непременно хочу начать со второй книги Салли Руни «Разговоры с друзьями». Она, в отличие от «Нормальных людей», пока получила довольно много положительных отзывов. А я ее заочно уже полюбила всей душой. А закончить 2021 год очень надеюсь четвертой частью серии фэнтези Корнелии Функе «Бесшабашный». Книга готовится к выходу в России осенью. Это история приключений двух братьев в волшебной стране Зазеркалья. И невинный на первый взгляд сюжет автор постепенно превращает в настоящий триллер, мастерски при этом затрагивая такие важные темы, как любовь, дружба и семья, что делает эту серию интересной не только детям, но и взрослым.

 
Обозреватель «Прочтения»

В этом году, со всеми его перипетиями, как ни странно, оказалось довольно много хороших книг: январь для меня прошел под знаменем рукописи «Инверсии Господа моего» Владислава Городецкого, которая была опубликована летом; зимой же дочитала «Землю» Михаила Елизарова, весной увидел свет «Старик путешествует» Эдуарда Лимонова. Как всегда, порадовали книги из подписок издательства No Kidding Press: «Я очень тебя хочу» Кэти Акер и Маккензи Уорк и «Аргонавты» Мэгги Нельсон. Короче, не было недостатка в классных книжках, но если говорить о книге, которая прям поразила, то такая настигла меня ближе к концу года — это был «Край чудес» Ольги Птицевой, young adult — хоррор про Ховринскую заброшенную больницу. Я не знала, что вообще способна так сильно бояться текста, было ужасно страшно читать — и в то же время невозможно остановиться. Если нужна книжка, которая захватит и не отпустит, — то это к Птицевой.

Книгой, которая меня разочаровала, оказались «Разговоры с друзьями» Салли Руни. Приемы, оживлявшие роман «Нормальные люди», после прочтения еще одного текста Руни стали казаться надуманными, большинство ситуаций смешило, а любовный сюжет действительно навяз в зубах. Я восприняла «Разговоры с друзьями» как такой черновик «Нормальных людей», а ожидала, наоборот, вау-эффекта.

В следующем году я буду очень ждать перевода романа «Моя Ванесса» Кейт Элизабет Расселл — формально это история о любовных отношениях школьного учителя и ученицы, но самое важное в ней — рефлексия рассказчицы над отношениями, которые принесли ей много боли, а она спустя годы продолжает их оправдывать. Еще я хочу прочитать роман Лили Кинг «Писатели и любовники» — меня очень впечатлила ее «Эйфория». Но январь начну с более жизнеутверждающей книжки — это будет сборник современных русскоязычных авторов «Любовь во время карантина», вышедший в Popcorn Books.

 
Обозреватель «Прочтения»

Книга, которая поразила, — «Антиравинагар» Романа Михайлова — магический текст, который сопровождал меня чуть ли не весь год и появлялся в разных форматах. Сначала автор срежиссировал аудиоспектакль — весной, в разгар карантина; потом была сетевая публикация летом, театральная постановка в сентябре, и на исходе осени вышла печатная книга. Это сновидческое произведение, в котором фрагментарные истории складываются вокруг темы ритуалов, а дистопичные пейзажи восьмидесятых-девяностых служат точками входа на зыбкую территорию — я назвал бы ее психокартой России. Проза Михайлова каждый раз предлагает набор странной оптики, расширяющей возможности человеческого глаза, — ценная линза среди привычных текстов-зеркал, репрезентующих реальность, но не пытающихся ее взломать и преобразить. Кроме «Антиравинагара», назову еще «Конец света» Горбуновой и «Фистулу» Серебрякова — мой литературный фулл-хаус в уходящем году.

Очень ждал, когда у нас издадут книгу Бернадин Эваристо «Девушка, женщина, иная» — увы, из-за неуклюжего перевода текст катастрофически пострадал. Читаешь его, а тебе в глаза сыплются щебенка и песок — раздробленные обломки оригинала. Эваристо написала полифонический роман-верлибр о соотечественницах — британках африканского происхождения, чтобы исследовать их индивидуальность, создать галерею отличающихся характеров, взглядов и речевых портретов. Вот только от этого разнообразия в русскоязычном издании мало что осталось. Вдобавок грубоватый перевод явно конфликтует с ключевыми для Эваристо темами феминизма и гендерной идентичности, требующими особой чуткости языка.

В «Издательстве Ивана Лимбаха» недавно вышел «Эпилог» Ханса Хенни Янна — заключительная часть экспериментального романа «Река без берегов». Радуюсь — наконец-то эта грандиозная книга немецкого модернизма сложилась в единое тело. Помню, как прочитал первый том в 2013 году, восхищаясь непредсказуемостью материала, диковинными образами и красотой формулировок. Кто бы мог подумать, что многостраничное путешествие по «Реке» завершится только через семь лет, растянувшись во времени и пространстве.

 
Обозреватель «Прочтения»

После просмотра великого документального фильма «День освобождения» (2016) о путешествии словенской группы Laibach в Северную Корею я пошла дальше и воодушевленно погрузилась в книгу его сценариста Мортена Тровика «Предатель в Северной Корее», выпущенную издательством Individuum. Текст Тровика преимущественно не развенчивает, но скорее поясняет распространенные мифы об устройстве одного из последних коммунистических государств. И в процессе чтения рождается странное чувство соотнесения — примерно так же тревожно человек соотносит себя с жертвой хоррора или пытается угадать живое в неживом. Выросшая из СССР, Северная Корея болезненно напоминает нашу действительность: от советской военной формы диктатора до дословных призывов: «9 МАРТА — ДЕНЬ ВЫБОРОВ ДЕПУТАТОВ НАРОДНОГО СОБРАНИЯ! ДАВАЙТЕ ВМЕСТЕ ПРОГОЛОСУЕМ ЗА!». Но если норвежцу Тровику такая риторика лозунгов чужда, то я — российская читательница — нервно смахивала холодный пот и, как оказалось, не зря.

Когда я решила, что обязательно возьму на обзор «Последнее время» Шамиля Идиатуллина, от наших отношений с этим текстом я ожидала романтической феерии — вот мы знакомимся, стыдливо избегаем прямого взгляда, находим общие интересы и быстро влюбляемся. Но вместо этого получилось что-то вроде слепого свидания с внуком бабушкиной подруги: я долго ковырялась в тарелке и не знала, что сказать или сделать, чтобы все это быстрее закончилось. Не могу назвать «Последнее время» неудачным романом — мир Идиатуллина блестяще проработан, да и это будет субъективно и слишком уж нечестно, ведь книгу я даже не смогла дочитать.

Помимо «Бесконечной шутки» и позорно провалившегося челленджа «с середины ноября я читаю по тридцать страниц каждый день», планирую в начале января упасть в другую увесистую книгу — сборник текстов Анны Мар от издательства Common place. Ну а если мысли совсем растекутся майонезными остатками, начну с чего полегче — например, антиутопии Августины Бастеррики «Особое мясо». В конце концов, чем еще начинать год, если не каннибализмом.

 
Обозреватель «Прочтения»

Удивительно, но в этом году книгой, которая поразила, стал «Мой год отдыха и релакса» Отессы Мошфег. Возможно, все дело в том, что я ничего особенного от нее не ждала, пиар как-то не соответствовал реальному содержанию. Это история о девице из высшего общества, которой все вдруг надоело, и она решает проспать — в буквальном смысле, с помощью таблеток и выпивки — весь следующий год. По аннотации казалось, что там сплошное гламурное самолюбование, а на самом деле я прочла историю с идеальной пропорцией всего: иронии, откровенности, нежности, боли, любви. Остроумно, изящно, очень талантливо и по-настоящему пронзительно.

К сожалению, книг, не оправдавших ожидания, оказалось много, из последних — Crudo Оливии Лэнг. Я очень люблю Оливию Лэнг как автора, мне кажется, что такого — смеси умной эссеистики с автофикшеном — очень не хватает на русском пространстве. Но, по всей видимости, природа ее таланта все-таки рациональная, и без этого рацио, интеллектуальной пружины, все рассыпается. Тут-то как раз и получилось самолюбования через край: своей мнимой дерзостью, своей изысканностью, своей образованностью, своим богемным образом жизни. Однако я знаю, что многим людям, не читавшим до этого Лэнг, Crudo понравилось. Их поздравляю с удачей, а сама, пожалуй, внесу в январский список новую книгу эссеистики Лэнг — которая про пьющих писателей.

На праздниках я обычно занимаюсь «восполнением пробелов», всяким обязательным чтением. Но на этот раз очень жду книгу Карена Шахназарова и Людмилы Соколовой про киностудию «Мосфильм». Обещают массу эксклюзива: фотографии из архива, внутреннее устройство павильонов, всякую разную кухню и секреты. Без баек тоже не обойдется, ну а в целом Шахназаров делает попытку воссоздать великое двадцатое столетие через историю главной кузницы «важнейшего из искусств». Отдельный плюс — список фильмов, которые можно параллельно пересматривать, заполняя, кстати, те самые пробелы. Кажется, звучит как хороший план на каникулы.

 
Диана Кусаинова
Обозреватель «Прочтения»

«Невидимые женщины» Кэролайн Криадо Перес не просто меня поразили, эта книга заставила меня прервать чтение, что случается не так уж и часто (последний раз я почти на полгода отложила «Маленькую жизнь»). Автор проделала огромную работу и привела множество примеров того, с какими проблемами сталкивались конкретные женщины (и как они их решали, если могли), но история гибели Джиоти Сингх — пожалуйста, не гуглите, я вас очень прошу — парализовала мои мысли на несколько дней. У книги есть некоторые недостатки: например, непоследовательность изложения и географические скачки, скажем, из Швеции в Индию, но она молниеносно четко достигает своей цели — убедить, что современный мир плохо предназначен для женщин.

Я чуть ли не повсюду слышала, что книга «Быть здесь — уже чудо» Мари Дарьесек — это «дело любви», «замечательный пример понимания одной художницы другой» и всё в таком же духе. На деле это действительно хорошо написанный текст, но с огромным недостатком: автор все время порицает окружавших Паулу Модерзон-Беккер (а это все-таки биография художницы) мужчин. Самый запоминающийся пример такой беспомощной и смешной агрессии — фраза «склонилась к нему» для описания влюбленности героини в ее будущего мужа!

Хочу начать год с «Дней нашей жизни» Микиты Франко. Книга молодого автора, к тому же автофикшен — все составляющие увлекательного чтения. А потом, наверное, возьмусь за «Детство» Тове Дитлевсен (тем более что мне ее подарили). Меня удивляет успех этой автобиографии. Текст как будто совсем не массовый, а оказался в топе продаж многих хороших книжных.

 
Надежда Александриди
Обозреватель «Прочтения» 

Год был невероятно богатым и ярким в читательском смысле, но, пожалуй, по-настоящему поразила меня «Турдейская Манон Леско» Всеволода Петрова. За эту небольшую повесть о любви военного врача и медсестры, написанную в 1946 году, но изданную отдельной книгой совсем недавно, я бралась, скорее, как за литературный памятник «второй культуры», существовавшей параллельно с официальной советской, а в итоге получила одно из самых мощных впечатлений от художественного текста за многие годы. Я была абсолютно очарована удивительными ритмом и интонацией книги, отсылками к XVIII веку, одновременно романтическому и рациональному, взаимопроникновением поэзии, жизни, смерти и любви. Не решилась бы написать сколько-нибудь серьезный большой отзыв на эту книгу, есть ощущение от встречи с чудом, которое не хочется анализировать.

Как безумный фанат «Дневника книготорговца» Шона Байтелла, я с нетерпением ждала выхода «Трех вещей, которые нужно знать о ракетах», книги его подруги Джессики Фокс, описанной в «Дневнике» под именем Анна. И насколько забавной, яркой и обаятельной была Анна, настолько же скучной, самодовольной, лишенной чувства юмора и неглубокой показалась мне героиня «Трех вещей». Намеренно пишу «героиня», а не «автор»: скорее всего, Джессика Фокс в жизни гораздо более приятный и остроумный человек, чем ее книжное альтер эго. Но именно когда пишешь книгу, то недостаточно сто раз повторить, что уже к двадцати пяти годам ты стала режиссером, сценаристом, получила работу в NASA, а потом все бросила ради мечты, чтобы тебя автоматически посчитали интересным человеком, чья судьба станет небезразличной. Я не ждала, что Джессика как писатель окажется вторым Шоном — хотелось еще раз посмотреть на Уигтаун, заочно любимый книжный магазин, его владельца и покупателей другими глазами — а получила нечто среднее между простеньким любовным романом вроде «Книжного магазинчика счастья» Дженни Колган и нудной, как зубная боль, тысяча первой книжкой про «поиски себя».

В книжном шкафу уже пару лет стоят три огромные тома, которые я и очень хочу почитать и немного боюсь: это «Река без берегов» Ханса Хенни Янна. Недавно «Издательство Ивана Лимбаха» анонсировало выход на русском языке четвертой, завершающей книги, и для меня это стало знаком: пора познакомиться с одним из самых сложных и объемных экспериментальных текстов, который называют и самых важным и самым странным романом XX века, сравнивают с книгами Франца Кафки, Роберта Вальзера и Томаса Манна. Ханс Хенни Янн писал роман более десяти лет, я планирую медленное чтение длиной, быть может, в целый год. У меня есть слабость к гигантским модернистским текстам, очень надеюсь, что «Река без берегов» будет в итоге стоять на полке с любимыми «Человеком без свойств» Роберта Музиля и циклом «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста.

 

Иллюстрация на обложке: Jungho Lee

Дата публикации:
Категория: Ремарки
Теги: Ласло КраснахоркаиМихаил ЕлизаровЭдуард ЛимоновОливия ЛэнгАлексей ПоляриновДиана СеттерфилдНезнаниеСалли РуниМикита ФранкоОушен Вуонг
Подборки:
1
0
13382
Закрытый клуб «Прочтения»
Комментарии доступны только авторизованным пользователям,
войдите или зарегистрируйтесь
Пожалуй, идеальное преступление — рассказать о детективном триллере, избежав даже малейших намеков на спойлеры. И все же не сомневайтесь, там будет все: и буллинг, и сексуальное насилие, и социальная несправедливость, и невнимательность к близким. Тоби — привилегированный белый мужчина из состоятельный семьи, и о его положении высказываются все: сестра Сюзанна, брат-гей Леон и даже близкий друг.
Книжные блогеры «Телеграма» и «Инстаграма» второй год подряд читают длинный список номинации «Иностранная литература» премии «Ясная Поляна», обсуждают каждую книгу и выбирают победителя по своей версии. В этот раз речь пойдет о романе американского автора Джеффри Евгенидиса «Средний пол», который в 2003 году был награжден Пулитцеровской премией.​​​​​​​ 
Именно в «Фуге» Богословский надевает плащ эпатажного демиурга, нарушающего запреты, и решает, что ему под силу не только менять имена персонажей и их пол, не только вводить в текст любых новых героев — от Стинга до Кончиты Вурст, от Александра Дугина до Михаила Круга — но и устраивать оргии, описания которых с трудом выдержит даже опытный зритель Pornhub, а затем отводить душу в сценах, достойных низкопробного боевика.
Недавно петербургский книжный магазин «Подписные издания» стал больше в пять раз. Коллеги открыли второй этаж, расширили все отделы и, конечно, запаслись самыми долгожданными новинками. Чтобы посетителей обновленного магазина не унесло книжное цунами и сориентироваться было чуть проще, мы попросили сотрудников «Подписных» рассказать, какие книги 2020 года запомнились им больше всего.
В нон-фикшен книге о глобальном потеплении «Погода — это мы» Джонатан Сафран Фоер задается вопросом, готов ли человек пожертвовать личным комфортом ради спасения планеты. Ведь, по его мнению, стоит лишь сократить потребление мяса — и людям удастся уберечь Землю — наш дом — от надвигающейся катастрофы.