Евгений Водолазкин. Брисбен
Отрывки
Старые, но не мертвые
Рецензии
Павел Крусанов. Яснослышащий
Отрывки
Гальего играет с самыми трудными формами – простыми. Автор не вооружается литературной подушкой безопасности в виде интеллектуальной игры с другими писателями, не прибегает к композиционным ухищрениям и уж тем более не углубляется в стилистические эксперименты. Его пространство — собственный мир, композиция — короткие рассказы-главы, стилистический регистр — лаконичные и емкие предложения, лишенные громоздких метафор и описаний.
278
У Смит получился очень компактный роман, в котором нет ни одной случайной детали. Из-за того, что в какой-то момент повествование концентрируется вокруг фигуры Полин Боти — забытой поп-арт художницы, чьи коллажи многие годы пролежали в амбаре ее брата, — многие сравнивают с коллажем и сам роман.
212
В принципе, место вампиров с тем же успехом в этой модели могли бы занять какие-нибудь зомби или оборотни. Любая другая нежить, заморская или отечественная, запросто уложилась бы в эту систему, потому что обращение к потустороннему здесь нужно для проведения аналогии «Советский союз — это... (подставить что-нибудь неприятное)».
147
Рассказ петербургского прозаика Михаила Фоминых «Запахи детства» — это калейдоскоп воспоминаний, мастерски увязанных с врачебными заключениями.
490
В «Догмэне» Маттео Гарроне оперирует классическими бинарными оппозициями, прибегает к аскетичному визуальному языку, пользуется чересчур очевидными метафорами. Но в то же время создает психологически острое высказывание о нарушенном балансе добра и зла. Смотреть такое кино крайне неуютно: оно пугает своим цинизмом, безоговорочностью, хладнокровием.
148
Стремление к объективности ― главное достоинство этой книги. Стоит только начать возмущаться, что Перель перетягивает одеяло на одну их сторон воображаемой «кровати», как автор исправляет эту ошибку. Она встает на четыре различных точки зрения — того, кому изменили; того, кто изменил; того, с кем изменили, и того, кто об этом знает. А заканчивается эта книга, так долго рассказывавшая о моногамии, вполне логично ― автор раскрывает понятия полиамории и консенсуальной немоногамии и объясняет, почему они более сложные, чем все привыкли думать.
179
Если раньше несчастьями управлял страшный Король Беды с вороньими глазами, обещал защитить человек в серой шубе — то в новой книге девочка рассчитывает лишь на собственные силы, и потому эта, созвучная пиковскому «Мальчику во мгле», история — самая страшная из всех, в которые попадала Агата.
121
Название сборника «Что нам делать с Роланом Бартом?» можно прочитать двояко — с одной стороны, это «каким образом анализировать наследие?», с другой — «чем бы заняться в его компании?». Статьи, составившие книгу, синтезируют оба вопроса — в них как осмысляется творчество философа, так и через призму его способа мыслить рассматривается сегодняшняя культура.
180
Конец рабочей недели – самое время немного замедлиться и прочувствовать поэзию повседневности. Людные вечерние улицы, сонные трамваи, «журчанье машин, перепонки дождей» и разлитое в воздухе ожидание праздника – в подборке Ганны Шевченко «За светящейся точкой».
120
В общем и целом, книга «Дни Савелия» Григория Служителя получилась милая, очень милая — и оформлена хорошо, и автор вон какой красавец, и коты такие все из себя мудрые мученики. Остановиться бы на замысле написать простую и добрую притчу (на сто страниц, а не четыреста), и было бы совсем хорошо.
106
Безликий герой, именуемый изредка просто капитаном, находится в заключении и пишет заметки для некоего командора, фиксируя все произошедшее с ним перед тем, как что-то пошло не так. Его воспоминания начинаются с самого важного: Сайгон пал, всюду царят хаос и неразбериха, стрельба и смерть.
223
По иронии, несмотря на то что в заглавие романа вынесено слово «покой», мотивом всех разговоров, которые ведутся в книге, становится тревога. Примерно так мог бы выглядеть «главный роман», написанный на материале российской истории. Поэтому столь велик соблазн подобрать ключ к «Покою» в русской литературе.
99
