Почти каждая часть «В тайниках памяти» тянет на самостоятельную книгу. Сарр будто бы скрестил несколько разнородных произведений, скрепив их для надежности общей темой эмиграции, изгойства и географической разлуки. Колониальная история — «о шипе белой цивилизации», вонзившемся в африканское тело — совмещена с постколониальной, показывающей, как спустя много лет выглядит культурный мостик между Францией и Африкой.
В «Непонятном романе» Ивана Шипнигова — тексте-фантасмагории, тексте-эксперименте — две повествовательные линии. Вот главный герой дает пьяное интервью вымышленному блогеру, а вот — ищет с другом клад ночью в подмосковном лесу. Интервью становится пространством ностальгии по поздним 2010-м, а поиски клада — психоделическим трипом, который заканчивается в уральской тайге.
Сборник «Помутнение» — это десять рассказов о проработке травмы и проживании ментального расстройства. Это десять разных голосов, хор которых исполняет общую мелодию. По словам издателей, «в каждой истории герои борются со своими демонами, неизменно обращаясь к свету, стараясь противостоять засасывающей их бездне». Один из рассказов, вошедших в сборник, — автофикциональный текст Саши Степановой. На похоронах отца, страдавшего от алкоголизма, героиня узнает, что у нее есть еще одна сестра, которую зовут так же, как и ее.
Дорогие друзья, привет! На связи главный редактор «Прочтения» Полина Бояркина, и это небольшое письмо я хочу оставить вам перед тем, как мы уйдем в традиционный августовский отпуск. Обычно мы уходим в него с обещанием прочитать еще больше книг, чтобы потом рассказать вам о них.
«Хорея» — текст-воспоминание об отце, которого не было. О том, кто много лет находился рядом физически, но так и не стал заметным. Отец — важная фигура в жизни ребенка, но часто дети мало что знают о своих папах. Отцы редко о себе рассказывают, почти ни о чем не спрашивают, бывает, не особо участвуют в делах семьи. Когда близости нет, составить полноценный образ родителя не получается — не хватает информации — и приходится додумывать.
В основе сюжета романа «Комитет охраны мостов» Дмитрия Захарова — история политического преследования красноярских студентов по статье о терроризме. Филолог и исследователь женского письма Мария Нестеренко поговорила с писателем о сути этого творческого эксперимента и его результатах, о «зарифмованности» книги с произведениями Ильфа и Петрова, а также другими текстами российских авторов и о Сибири — окутанной холодом и первобытным величием.
Рассказ Александры Сорокиной одновременно продолжает традицию прозы писателей-эмигрантов и нарушает её. Здесь много иронии и самоиронии, местами чуть ли не довлавтовской язвительности. Есть и тема одиночества, которое из глобального самоощущения будто бы психологически вытеснено в беспрерывный поиск партнера, в тоску из-за кажущейся невозможности личного счастья.
0
0
0
4798
Признаваясь в любви самому бытию, режиссер видит прелесть и грубость мира, а потому его сказку можно назвать сразу и счастливой, и чудовищной. Неслучайно в идиллические пейзажи то и дело вклиниваются архивные кадры возвращающихся с войны солдат: играя на контрастах, режиссер игрового кино, который ранее был известен как киноархивист, реставратор пленочных фильмов и документалист, создает собственную действительность.
0
1
0
2950
Если верить рассказам Бергера, не так страшен черт, как его окруживший люд. Рядом с агрессивными властолюбцами представители нечистой силы выглядят невинными ребятами, пусть и с хулиганскими замашками. Потусторонних созданий люди воспринимают как само собой разумеющееся явление. Кто-то помогает им устроиться в быту, кто-то использует в корыстных целях. В этом видится некое утешение: несмотря на сверхспособности, даже волшебные существа теряются в трудных условиях исторических перемен — что уж говорить о нас самих?
0
0
0
6830
Трудная, человечески порой бессильная, но эстетически небесплодная попытка возрождения дорогого — с привлечением элементов личной мифологии и фольклора, с трансформацией личного переживания в акт космогонии, — дает поэзии Гариной абсолютную власть над реальностью.
1
0
0
3358
Новый фантастический боевик Роберта Родригеса вышел странноватым кентавром. Он соединил в себе дефолтный для режиссера мексиканский антураж и бесчисленные, легко считываемые оммажи Нолану: как сюжетные, так и чисто формалистские. Наблюдать откровенную мимикрию Родригеса, его — буквально — игру в Нолана и удивительно, и любопытно: несмотря на слишком напряженные лица героев и зашкаливающий местами пафос их реплик, боевик у мастера жанра получился бодрый. Не слишком уж веселый, зато с лихой чередой крутых сюжетных поворотов и мозголомных перевертышей — скучать зрителю не придется все полтора часа.
0
0
0
2826
Два сапога запускают внутреннее путешествие героини, которая вспоминает о неприятных отношениях и пытается найти деньги на жилье. Это комичный текст, в котором бытовая жизнь показана хаосом, граничащим с хармсовским абсурдом, — и все это в современном мире сайтов с объявлениями и супермаркетов здоровой еды. Но хаос вечен, особенно в России.
0
0
0
3882
В 2021 Абдулразак Гурна получил нобелевскую премию по литературе «за бескомпромиссный и исполненный сочувствия подход к последствиям колониализма и судьбах беженцев между культурами и континентами». Каждый его роман — попытка осмыслить путь «стран третьего мира», поразмышлять о последствиях колонизации и о национальной идентичности родных африканских краев. «Посмертие» — пусть и весьма опосредованное, но все же продолжение «Рая», поэтому две эти книги нельзя рассматривать отдельно друг от друга. Это диптих африканской жизни.
0
0
0
6918
Стихи Дмитрия Гвоздецкого находят редкий и удачный баланс между художественностью — и злободневностью; между веществом поэзии — и тем социальным высказыванием, которое делает их прочтение кровно необходимым. При помощи этой полифонии Гвоздецкий с чеховской медицинской проницательностью вынимает со дна сознания то спрятанное от себя, личностное, что кроется в природе социального катаклизма. И весело вертит перед нашим носом — никогда не угнетая читателя, всегда оставляя просвет надежды.
0
0
0
3170
«Все не то, чем кажется» — так звучит рекламный слоган этнического триллера Ильшата Рахимбая «Микулай». С первых кадров глухая татарская деревня Сарсаз Кул предстает как таинственное и в некоторой степени потустороннее место. Она не отпускает ни своих жителей, ни приезжих. И главного героя, Микулая, и его неожиданно приехавшего сына, который хочет увезти отца в город, Сарсаз Кул просто так Большой земле не отдаст. Однако все это справедливо до одного сюжетного поворота, превращающего мистический триллер в мрачную психологическую драму. О главной тайне кинокартины — в рецензии обозревателя «Прочтения» Наталии Соколовой.
0
0
0
8470
На литературном семинаре рассказчик — он же альтер эго самого писателя — встречает (или придумывает) Гаустина — мистификатора, психиатра-геронтолога и человека, «меняющего десятилетия, как мы меняем самолеты в аэропортах». Вот он в конце восьмидесятых вместе с рассказчиком раскуривает сигарету и рассуждает о философии, а через год отправляет тому черно-белую открытку прямиком из 1929 года.
0
0
0
9238
Рассказ Олега Ушакова — настоящий хоррор в малой прозе. Здесь есть затягивающий сюжет, атмосфера внезапно прорывающегося в современный мир мистического безумия и аллюзия на гофмановскую сказку. О механизмах фабулы остаётся скорее догадываться.
0
0
0
3062
Элизабет Вуртцель была известна среди друзей и в литературных кругах как девочка-скандал, и не упускала случая сделать что-нибудь провокационное. Дерзкий дебютный автофикшн «Нация прозака», вышедший в 1995-ом, — еще одна попытка нарушить общественное спокойствие.
0
0
0
9422