Искусство вечного ускорения

• Сьюзен Сонтаг. Под ударением / пер. с англ. М. Дадяна. — М.: Ад Маргинем Пресс, 2024. — 368 с.

Сьюзен Сонтаг была тесно связана с Россией, поэтому не удивительно, что здесь ее ценят и любят. Она была дружна с нобелиатом Иосифом Бродским, писала о Марине Цветаевой, общалась с искусствоведом Олесей Туркиной, с которой они пили пиво в Петербурге, щебеча про «Кысь» Татьяны Толстой и обсуждая некрореалиста Евгения Юфита. В новом сборнике «Под ударением» есть следы этих отлаженных культурных связей. Среди деятелей, родившихся на российских территориях, в ее книге можно увидеть «самое полное воплощение танцовщика» в лице Михаил Барышникова, а еще Льва Толстого, чей ироничный тон она считывает в первой фразе «Анны Карениной».

Следуя за мыслью Иосифа Бродского о том, что поэзия быстрее всего возгоняет ум, Сонтаг в сборнике транслирует эту же идею и в область других искусств. По ее мнению, полезными могут быть не только стихотворения, но и любые другие нестатичные, энергичные вещи, которые приводят к схожему — к динамическому развитию. Отсюда в книге рассуждения об опере, о балете, музыке и кратком письме.

Первый сборник Сонтаг «Против интерпретации» был выстроен на отрицании канонов, о чем можно догадаться, глядя на заголовок. Стоит открыть книгу — и там достается Нобелевскому лауреату, автору «Чумы» Альберу Камю за «Дневники» и несостоявшемуся нобелиату Жану-Полю Сартру за затянутого «Святого Жене», посвященному французу-гомоэроту. Попадает и литературному критику-марксисту Дьерду Лукачу, который в своих работах следует за одним из главных теоретиков культуры XX века Вальтером Беньямином, но, по Сонтаг, делает это неубедительно. Отказавшись от манеры отрицания, Сонтаг смогла достичь большей критической беспристрастности. Лучшей иллюстрацией этого могут служить ее эссе об афористе-ницшеанце Эмиле Чоране, том же Вальтере Беньямине, авторе концепции «театра жестокости» Антонене Арто. Ее, как кажется, устроила найденная форма.

Важной в сборнике «Под ударением» видится работа Сонтаг о семиотике Ролане Барте «Письмо как оно есть». Поскольку у нее уже выходил нехитро устроенный текст-некролог, новое эссе ощущается как бы реваншем. В работе мыслительница говорит о Барте как о человеке, который преодолел свои собственные теоретические рамки, выйдя за их узковатые пределы. По ее мнению, Барт двигался от разрушения литературы к литературе как она есть. От деконструкции и разъятия, присущих постмодернисткой манере, до желания создавать художественные тексты. Антрополог Елена Петровская замечала: его последняя работа Camera Lucida — в первую очередь реквием художника. Основным жанром Барта было лаконичное: афоризм, максима, эссе, стоящие в основе его книжной продукции. Он — творец малой формы. Той, что осуществляет динамическую возгонку. Эссеистика — всегда концентрированная мысль.

Его проза, струящая энергию, неизменно стремится к итоговой оценке; ей присуща неутомимая афористичность. (Поистине, подчерпнутые из Барта чудесные цитаты — эпиграммы, максимы — составили бы отменную антологию; такое уже делали с текстами Уайльда или Пруста). Сила Барта как афористичного автора подразумевает внутреннее чувство структуры — еще до того, как на сцену выйдет неизбежная теория. Как метод сжатого утверждения посредством симметрически сопоставленных термов афоризм демонстрирует симметрию и комплексно природу положений или идей — их устройство, их форму.

В последнем вышедшем при жизни сборнике Сонтаг продолжает темы, заявленные ею в более раннем творчестве: литература, кино и другие визуальные искусства. Но вместе с тем она также развивает мысль Барта об удовольствии от текста. В своем одноименном эссе семиотик рассуждал, что удовольствие от чтения порой не совпадает с тем, что закладывал и чувствовал автор во время создания работы. Этот мотив присутствует в эссе «В переводе» Сонтаг, где мыслительница говорит о том, что гедонистический опыт можно получить, занимаясь переложением собственных работ.

Мотив «удовольствия», который вообще-то был важен Ролану Барту и во внетекстовых составляющих, таится внутри других работ Сонтаг. И в эссе «Наслаждение образом», посвященном странной любви мыслительницы к картинам, изображающим церковные интерьеры, и в ее лирическом размышлении «В памяти об их чувствах», где она пишет об удовольствии наиболее очевидном — от еды. Они вторят бартовским «Мифологиям», где тот сопоставляет «Вино и молоко», а также поет оду «Бифштексу и картошке».

В своих поздних вещах Барт неоднократно отмежевывается от, так сказать, вульгарной роли создателя системы, авторитета, ментора, эксперта, дабы оставить за собой привилегию и свободу наслаждений.

Сквозной мотив «Под ударением» — отношение Сонтаг к фигуре поэта. Об этом эссеистка размышляет в работах, посвященных Иосифу Бродскому, Марине Цветаевой и Адаму Загаевскому. Про последнего она говорит, что он «поэт, пишущий неизбежную прозу». Для Сонтаг лирическое начало в человеке важнее, чем возможная «прозаическая надстройка», она их противопоставляет. Это может показаться в некотором роде наивным взглядом, однако мы понимаем, откуда он взялся. Сонтаг мыслит так из-за приятеля, чье существование как поэта ставилось под сомнение. Без преувеличенной веры в силу лирического слова ему невозможно было бы прийти к подобному успеху. Не удивительно, что Бродский стал лауреатом главной мировой институции с формулировкой: «За всеобъемлющую литературную деятельность, отличающуюся поэтической интенсивностью». Этот взгляд на вещи передался Сонтаг.

Проза соотносится с поэзией, сказал Валери, как ходьба с танцем — романтические идеи о присущем поэзии превосходстве, конечно, не ограничиваются великими русскими поэтами. Для поэта обратиться к прозе, считал Бродский, — это как перейти с галопа на рысь.

В пределах сборника Сонтаг продолжает удивлять необъятностью своих интересов. Мыслительница много говорит о движении — постановки ли это хореографа Люсинды Чайлдс в «Словаре Доступного света», балет ли при участии Михаила Барышникова в «Танцовщике и танце», витальность ли филантропа и учредителя «Нью-Йорк Сити Балет» Линкольна Кирстайна, на которую она обращает внимание в одноименном эссе. Сонтаг возносит хвалу вечному двигателю искусства, который помогает ускорять себя, становиться быстрее в собственных интеллектуальных и творческих порывах. Аве!

Вероятно, ей нужна была подобная сверхзвуковая скорость мысли, потому что она чувствовала уходящее время. Когда сборник «Под ударением» вышел в 2001 году, ей было 68. К тому моменту она уже дважды победила рак — и, вероятно, пыталась наверстать упущенное, сохраняя возможность постижения мира через бодрый ум.

Через три года Сьюзен Сонтаг не стало. Болезнь в последний раз вышла за пределы метафорического, как она писала про это в сборнике «Болезнь как метафора». Но мы запомним ее по потенции к движению. Как ту, кто своими текстами осуществляет возгонку. А значит, ее работы поэтически укоренены. Ей бы понравилась эта мысль.