Тимур Селиванов. Весть моя дырчатая

Тимур Селиванов родился в башкирском городе Кумертау в 1992 году, а теперь, спустя несколько переездов, живет в Подольске. Первый сборник стихов он напечатал самиздатом в 12-м, второй в 13-м, а следующий — спустя почти декаду, в 22-м. (Потом получились ещё три.) Снова и помногу писать и читать поэзию автора подтолкнул Борис Слуцкий. Другие любимые поэты: Венедикт Ерофеев, Мераб Мамардашвили. Кроме того, Селиванов ведет телеграм-канал «Книгоноша», сканирует редкие поэтические сборники, а журнал «Сеанс» брал у него интервью как у издателя.

Борис Кутенков: Речь Тимура Селиванова — о несовершенстве мироздания: «собачий ад не дремлет подстерегает за углом». Слегка заборматывающаяся, напоминающая о текстуальной слитности дневника и естественности ар-брюта, эта поэтика чутка к различению чистоты звука — и фальшивых инструментов «расстроенной» повседневности. В таком различении совершается возврат к наиболее подлинному, «доадамову миру»: попсовый, опошляющий контекст («я для тебя рассветы и туманы приподыму цветочные поляны перемерю») оказывается тонко инкрустирован в эту речь о первых днях творения, как бы оттеняет её своим неправдоподобием. В «дырчатой» юродивой вести есть пытливая попытка вслушаться в первоосновы существования. Может быть, надежда.

 

ВЕСТЬ МОЯ ДЫРЧАТАЯ

***

вполголоса шипящими и свиристящими
говорит и говорит и говорит дядя в вагоне
молитву никому обращает
слово ну хоть полслова и того меньше
и в этой крошке
почиет ГОСПОДЬ

***

купина горит как на горелке
листва шумит об ошибке
о том что не сгорает потому что не горючая: ни пепла ни дымки
если б по крайней мере я от неё нагрелся вскипел
почему ты не пламя вся? кто тебя купина подделал?
«ты и подделал!» — слышу глас изнутри
что же и перед подделкой голову преклоним
у костерка рассевшись
который только блестит и воняет
понадеемся на корявое
сыграем на расстроенном

рынок

проходил сегодня мимо
рынка пенсионерского стихийного напротив всамделишного рынка
там где продают переведённые переводные картинки
и выжженные на кухонных досках картины
если там что-то купить станет очень грустно
потому что ни тебе ни пенсионерам эти вещи никогда не были нужными
а выручка такая мизерная что ради неё даже на сегодняшнем слабом морозе стоять не стоило
так что поддержать пожилых рублём тоже не удалось
и вот с ненужной
некрасивостью в руках и с виной
припоминаю что ГОСПОДЬ говорил про не только где двое и трое
но даже под камнем и в дереве
и стараюсь в эти бижутерные камни и залаченное дерево вглядеться и поверить

***

птичка какая-то кричит в темноте
подыскиваю ей объяснение
ты потеряла детей?
тебе нечего есть?
неопознанный плачущий объект
тихая вкрадчивая сирена успокоиться не даёт
а птичка просто поёт ей до меня и дела нет
или может всё же что-то случилось
чего бы она всю ночь корчилась кричала до утренней зорьки
и нет мне прощения: я под крик
засыпаю и сплю-таки

почемучка

пою тебя подруга длинная зачем ты так съедобна
не выходи одна из дому сучка не теряй себя
уши свяжи голос добычи не слушай
собачий ад не дремлет подстерегает за углом
я для тебя рассветы и туманы приподыму цветочные поляны перемерю
а ты мне помоги пожалуйста мир доадамов изучить
пластичный он и выгибается от вала собачьих почему

место поэзии

по автобусу струится дождь куда-то протекает
а мне куда? постой-постой
я сел у дома и до магазина
но оказался снова тут в стихах после многогодичных перерывов
тут быть не могло его же смыло
но мне его нужно было больше всего
очень хотелось пить под водой
и тут стало быть

***

в баке с водой лёгкая рябь пробежала от водомерки
и перестала и никто никогда не скажет наверно:
«здесь была водомерка» но верь — если ты видел значит теперь
лёгкая рябь будет всегда всегда бежать по воде

***

бесплатное бесплатное
бесценное то есть
золотое показалось и пропало золотое
подмигнуло и по небу убежало вспять восходу
и покинуло покинуло оставило нас

про цветы

не каждый день там прохожу
но когда прохожу
смотрю как бываю смотрю обязательно
подпадаю под обаяние
и с каждой-то клумбочки с каждого-то
газончика обрываю хоть полцветочка
они в мои руки от своей родины уходят навсегда уходят
а прочие сородичи им говорят:
«прощай прощай прощай»

к богослужению бедной церкви

бросает трепет по сторонам
колеблет воздух огнями
пока спускаются поднимаются носятся промеж
тысячи тысяч тьмы тем
многоочитые с глазами выброшенных игрушек потерянных зверей и детей
песнь проигрыша поющие
вопиющие оплакивающие воющие
над пустой люлькой над пустой чашей над пустым сердцем
и мы ждём в прахе и пепле

***

сухой бутончик меж страниц не прорастёт
рассыплется если потрогать
его ДРУГ тоскующих бережёт
от земного ужаса для ужаса неземного

к ангелам

крылатые тревоги искусные хирурги
пожалуйста спуститесь ненадолго до меня
и грудь мою трясучую возьмите в руки
пусть страх бежит огня
выньте меня и в любовь вомните
столовой ложкой в пюре заподлицо
желаю быть уснувшим в ковре клещом
пылинкой в нимбе

***

шарики за ролики от заговоров и от зелий заговариваюсь значит
время пришло в гости отправиться
ждёт меня который год старый погост
стоит в поле молча торжественно и сияя
над ним не пролететь под ним не проползти а подойдёшь — затянет
поэтому вкруг хожу дурак дураком подначиваюсь
а он стоит помимо человечьей гущи и пуще зеленеет и блестит

дóроги гостинцы ко ХРИСТОВУ дню

бежал всю ночь через гром и ливень
котомка прохудилась
зайчатам гостинцев не донёс
опоздал на праздник мокрый ввалился
и бормочу ХРИСТОС ВОСКРЕС — такая
благая весть моя дырчатая