Оценка книги: 8/10
Начну издалека: некоторые книги совершенно точно стоят того, чтобы вы потратили на них свое время (при том условии, что вы вообще считаете важным тратить свое время на книги). Есть те, что входят в списки каких-нибудь премий (чаще это не говорит примерно ни о чем), а есть те, что входят, как бы это ни звучало, в историю — потому что они влияют на современность, на культурный контекст, «поджигают» общество одной искрой, и общество долго возмущается или возносит, например, «Нормальных людей» или «Сумерки», или что-нибудь еще, простите за это слово, вирусное. Часть рецензий на моем любимом LiveLib начинается именно с этого: «Я взялся за эту книгу, потому что о ней говорили все»; «Прочитал рецензию такого-то критика»; «Мне подруга рассказала»; «Я увидел на обложке надпись „Пулитцеровская премия“»; «Топ продаж, рейтинги, фамилия автора»; «Ой, а это не тот, который „Девственницы-самоубийцы“?» Ну и так далее — так это сарафанное радио и работает, по воздуху разносятся споры, раздражающие читательскую слизистую.
Апчхи! Что это было?
«Средний пол» — роман-эпопея. Кажется, об этом нужно сказать сразу, потому что огромное количество людей здесь сразу же споткнулось: они думали, что это будет роман про гермафродита, а оказалось, что это толстенная семейная сага про бабуль, дедуль, теть, дядь, племянников и, куда же без него, про инцест. «Сто лет одиночества» по-гречески. «Невыносимая легкость бытия» по-человечески.
Главный герой рождается дважды: сначала как девочка, потом как мальчик, — но это не единственная проблема ни для него, ни для читателя. Это очень тяжелый и местами просто невыносимый роман. Он о боли, о поиске себя в мире, где если ты отличаешься, то ты, скорее всего, изгой. Это самые главные и важные литературные темы — по крайней мере, лично для меня: жизнь, говорю я, — это поиск.
Джеффри Евгенидис на протяжении всей своей писательской биографии что-то ищет — как, наверное, и должен делать любой (творческий) человек. В «Девственницах-самоубийцах» поиск буквальный: рассказчики ищут правды, смысла, им важно объяснить то, свидетелями чего они стали. В «А порою очень грустны» автор решает, что же важнее — разум или чувства. «Средний пол» сейчас выглядит чуть ли не magnum opus Евгенидиса, а ведь это всего лишь второй его роман: такое чувство, что сейчас он занят написанием рассказов для какого-нибудь The New Yorker и выпускает их по чайной ложечке — как бы талант не расплескался. Могу только нафантазировать, что Евгенидис пытается сосредоточиться на творчестве (последний роман был написан девять лет назад!) в том же отеле для писателей, где по соседству сидят Донна Тартт, Патрик Ротфусс, Джонатан Франзен, Джордж Мартин и прочие авторы, которые выпускают по книге раз в сорок лет, а потом еще двадцать делают непонятно что — например, пишут колонки про музыкальные альбомы, ездят с благотворительной миссией в Африку или сплавляются на байдарке где-нибудь в Ленобласти.
Ту работу, которую проделал Евгенидис в «Среднем поле», сложно как-то осмыслить — настолько она масштабна. Почти век в разрезе одного семейного клана, геополитические конфликты, войны и революции, масштабная карта действий на разных материках, приметы того или иного времени. Писатель усложняет нарратив тем, что меняет рассказчиков — это то автор, то главный герой, то и дело, как в механической коробке передач, переключаются скорости (то есть время), а с ними и голоса повествователей. Это сложно еще и благодаря особой авторской подаче: Евгенидис очень своеобразен, его не спутаешь ни с кем, он определенно очень самодовольный и самоуверенный, в меру циничный, он невероятно умен и все это о себе знает — он велик, хотя, как мы помним, «Средний пол» создает человек, написавший до этого всего одну книгу. Подойдет ли эта проза каждому? Определенно — нет. Нужно ли ее попробовать прочесть? Определенно — да. Не удивлюсь, если этот роман обнаружится в списках обязательной литературы где-то там, где получают высшее образование: он словно для того и написан, чтобы его разбирали, изучали, писали по нему сочинения — выбирай любую проблематику, тут их штук десять на разный вкус.
В принципе, после такого романа Евгенидис мог бы ничего не делать всю оставшуюся жизнь, но — положа руку на сердце — это было бы ужасно обидно. Нобелевская премия по литературе лет десять спустя сама себя, в конце концов, не вручит.
войдите или зарегистрируйтесь