Рецензии
Основные время и место действия «Безноженьки» — предковидные и постковидные (и чуть-чуть даже ковидные) Петербург и Кулемы. Вроде бы никакие времена не сталкиваются — все здесь и сейчас. Да еще и безумных скачков с того света на этот не предвидится. Неужели сказочница и волшебница Синицкая написала реалистическую повесть? Так, да не совсем.
0
0
7006
Книги
«Айдахо» — роман о рождении духа музыки из трагедии. Ощущение гармонии создается еще и за счет чистого до прозрачности, ясного и точного языка Эмили Раскович, в равной степени лишенного и надрыва, и пафоса, и сентиментальности. Сдержанность автора только подчеркивает интенсивность переживаний героев: ни слова больше необходимого, никогда — меньше, чем достаточно.
0
11626
Книги
Несчастье героя-автора записок в том, что он, в общем-то, мечтает видеть жизнь в ее простоте — как на натюрмортах голландцев XVII века или в китайской поэзии эпохи Тан, но вместо жизни видит как раз натюрморты и поэзию. И еще до того, как вирус загнал нас всех в карантин, Кобрин уже находился в карантинной музейной зоне — в зоне модерной культуры, из которой тем сложнее выйти, чем лучше, доскональнее ты ее знаешь.
0
8218
Книги
«Истребитель» — последний роман так называемой И-трилогии. Первым был вышедший в 2012 году «Икс» о судьбе Шолохова, вторым — «Июнь», роман о предощущении войны и ошибках интеллигенции, за которые расплачивается простой народ. Нынешний текст — об освоении воздуха, о парашютистах, летчиках, механиках и испытателях. Весь советский проект здесь должен предстать как один большой самолет, который конструируют тысячи рук.
0
12142
Книги
«Пост. Спастись и сохранить» — это и прямое продолжение сериала «Пост», и одновременно иной взгляд на уже описанные события. Эта история несет в себе огромный заряд на изменение сценария будущего и недопустимость государственного контроля над историей и памятью людей. Напоминает о том, что мы сами каждый день делаем выбор: что слышать, а что — нет.
0
53578
Книги
Роман начинается с того, что Штапич — телевизионный продюсер и сценарист, неудовлетворенный своей работой, — участвует в съемке сюжета про потерявшегося пилота вертолета, которого ищет экстрасенс. Съемочная группа случайно натыкается на пилота в лесной чаще, пока экстрасенс справляет нужду. Итог: человек спасен, сюжет снят, все довольны. Но для Штапича этого мало: он нашел новое занятие, которое его действительно увлекает.
0
8086
Книги
Супермен раздражает. Да что там — просто бесит! Неистребимый, как колорадский жук, правильный, как Иван Бровкин на целине, он буквально напрашивается на неприятности. Но главными суперзлодеями для Супермена становятся сценаристы комиксов, которые так и норовят любыми способами развенчать безупречного сверхчеловека.
0
10358
Книги
На самом деле Кирилл Рябов пишет один роман. Если вы в этом сомневаетесь, то просто взгляните на то, как «777», написанный в 2011 году, перемигивается с другими его же текстами. Может, это компьютерная игра в нескольких частях — как какой-нибудь «Петька». Локации всюду похожие, персонажи из одной вселенной, вот только миссии разные и уровни сложности. В таком случае у «777» сложность для прохождения — самая высокая, столько тут всего намешано.
0
9742
Книги
Смакуя популярные символы Японии, Пошманн погружает читателя в мир поэзии и правил написания хайку, редких черных сосен и цветущей сакуры. Штампы и клише она использует как декорации в театре — чтобы крупными мазками передать настроение и атмосферу, быстро перенести читателя в знакомый по книгам и фильмам восточный сеттинг. А еще с их помощью она показывает разницу двух культур.
0
7398
Книги
«Дальгрен» — произведение, не умещающееся ни в какие жанровые рамки. Но странность не помешала «Дальгрену» стать бестселлером в Америке и завоевать сердца читателей наряду с такими сложными книгами, как «Радуга тяготения» Томаса Пинчона, «Бесконечная шутка» Дэвида Фостера Уоллеса и «Иерусалим» Алана Мура.
0
9762
Книги
«Имущество» — это графический роман о возвращении — как себе чего-то, так и себя к чему-то. Регина — пожилая дама, недавно потерявшая сына, — и ее внучка Мика едут из Тель-Авива в Варшаву, чтобы вернуть квартиру, принадлежавшую отцу Регины, который вместе с семьей вынужден был эмигрировать из Польши в начале Второй мировой. Подобные имущественные вопросы не были такой уж большой редкостью: многие евреи, в спешке покидавшие Варшаву в начале оккупации, бросали свои дома, а по окончании войны пытались вернуть принадлежавшую им когда-то недвижимость.
0
7942
Книги
Роман почти-классика современной испанской литературы Антонио Муньоса Молины шел к нам непростительно долго — написанный аж в 1987 году, он впервые переведен на русский только сейчас. Действие происходит преимущественно ночью и в сумерках, все герои пьют виски, курят сигары, слушают пластинки, откровенничают хриплыми голосами про загадочных дам и качают мудрыми головами.
0
10678
Книги
Третий, новый, роман Гузель Яхиной близок по накалу страстей к дебютному — «Зулейха открывает глаза», а обращением автора к теме детства в юной советской стране — скорее, ко второму — «Дети мои». Но несмотря на это, в «Эшелоне на Самарканд» — новый виток переживаний, новое путешествие во времени и пространстве, «новая история» — как говорит начальник этого эшелона Деев.
0
11242
Книги
«Ты никогда не ставишь задачу так: а вот сейчас я поеду к себе», — говорит поэтесса и феминистка Оксана Васякина в интервью. Тогда как именно в это метафорическое путешествие — с прахом умершей от рака матери в рюкзаке — отправляется героиня ее первого, прозаического, романа «Рана».
0
15254
Книги
Конечно, завязка «Бога тревоги» кажется клишированной, но, во-первых, автор (как и его рассказчик) это прекрасно осознает и над собственной же нарочитой неоригинальностью острит в духе модной нынче постиронии; а во-вторых, емко сформулированная идея книги — логлайн — не расскажет о «Боге тревоги» главного: это чертовски смешная книга.
0
12706
Книги
Начало XIX века. Студент-медик путешествует из Дерпта в Петербург по какому-то секретному и безотлагательному делу. Одна пересадка сменяет другую, дорога уводит от Императорского тракта в глухие леса, где крестьяне не знают цивилизации. Здесь путают с истиной бабкины сказки, а корнем любой болезни считается колдовство. Чтобы выбраться из этой глуши, молодому студенту приходится помогать местным жителям, притворяясь колдуном, нести свет знания в захолустье.
0
8222
Книги
Действие «Двора» и «Неономикона» разворачивается в Америке начала XXI века, в условные «наши дни», но многое здесь осталось неизменным с 1920-х, со времен президента Кулиджа. Альдо Сакс, агент ФБР под прикрытием, расист, женоненавистник и гений, расследует серию зверских убийств — очередная зацепка приводит его в рок-клуб «Зотика» в Ред-Хуке, откуда по Нью-Йорку расползается новый таинственный наркотик, раз и навсегда меняющий у жертв восприятие реальности.
1
8894
Книги
«Тоннель» ветвится, как сложная система подземных коммуникаций. Поток сознания, в который нас приглашают войти, полон нечистот. Смешное и жуткое разбросано по страницам щедро и в примерно равной пропорции. Многие образы и полные ненависти слова напоминают нам, что мы находимся в сыром, опасном, пугающем и грозящем в любой миг обвалиться тоннеле, который ведет вглубь, в самое сердце тьмы.
0
11402
Книги
Но главный герой здесь — отставной штабс-капитан Григорий Мосцепанов, личность цельная и любопытная. Его деловитость и напор чувствуются с первых строк я романа. Упоминаемый в письмах и докладах и сам пишущий жалобы и письма любимой женщине, он проходит все предназначенные ему испытания, издавна придуманные для балаганного Петрушки: и споры с начальством, и лечение, и сцены с невестами, противостояние полицейскому и самой смерти.
0
9270
Книги
Репина — мудрый и оттого бесконечно печальный автор, и фальшивых нот брать не умеет. Она играет тонко и красиво, она говорит только то, что хочет сказать и ни словом больше — и тем не менее (а может быть, именно потому) ее маленький лаконичный роман вмещает в себя гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Человек-то и познает себя только через любовь или через искусство — вернее, через эти занятия он общается с жизнью, он общается, если хотите, с Богом.
0
7534
Книги
Кейт Элизабет Расселл создавала роман восемнадцать лет, и, как и у героев текста, интерес к теме подхлестнуло раннее прочтение «Лолиты» Владимира Набокова — она действительно задумывала книгу как историю любви, но с осознанием природы подобных отношений Расселл выбрала директивную установку: роман как иллюстрация механизмов насильственных отношений, где главным рычагом выступает власть. При этом Ванесса — такой же ненадежный рассказчик, как и Гумберт Гумберт, она до последнего романтизирует отношения, приведшие ее к затяжному ПТСР и очевидной депрессии.
0
15498
Книги
Действительно, книга производит впечатление арт-проекта, эксперимента, который вышел далеко за рамки любых принятых в комикс-индустрии форматов. Визуальные образы уверенно теснят нарратив, традиционная драматургия приносится в жертву выразительности рисунка — особенно это бросается в глаза в главе «Пятнадцать портретов Страдания».
0
7166
Книги
«Мы совершенно не в себе» Карен Джой Фаулер — проникновенная история о том, как нас определяет детство, и о том, что никогда не поздно залечить былую травму. Но для этого придется набраться храбрости и заглянуть прошлому в лицо, а на лице этом будет звериный оскал. Или лучше сказать — человеческий?
0
7378
Книги
Издательская аннотация не обманывает: дебютный роман Веры Богдановой — в большей степени роман о травме и о ее последствиях, чем рефлексия о мире наступающего киберпанка. Точнее, с антуражем в книге все в порядке: российские дети с начальной школы учат китайский, вместо Пушкина герой цитирует Ло Гуаньчжуна, а с технологической антиутопией борются идеалисты из группировки «Контрас», призывающие к восстанию против репрессивного контроля.
1
10006
Книги
Деревушка Кастелау в Баварских Альпах — самое безопасное место в Германии в конце войны. Укрыться в нем от американских бомбардировок мечтает каждый, и для бегства сгодится любой предлог — например, съемки, которые никогда не закончатся. И хорошо, если не закончатся. Ведь скоро власть в Германии перейдет в руки других людей, которые вряд ли придут в восторг от кинолент, прославляющих борьбу немецкого народа с иноземными захватчиками. А какие фильмы еще прикажете снимать в Третьем рейхе?
0
7330
Книги
Лэнг выстраивает собственную гипотезу относительно писательского алкоголизма — выстраивает остроумно, через метафору плавания и воды. В самом деле: тут и попытка защититься от тревоги — будто в материнской утробе, и соединиться с самим собой, и балансировать — и обратное желание, желание утонуть. Утопиться в стакане. Недаром в «Эхе» так много описаний ручьев, озер, рек, морей, океана. Это очень «водная» книга — про воду внутри и снаружи, грязную и чистую, мертвую и живую.
0
7382
Книги
Сколько было и будет на свете книг о писательстве, столько ответов мы и найдем, причем все они нередко бесполезны: чтобы писать, как кто-то, нужно жить, любить, страдать и даже выглядеть, как он. Одна из таких увлекательных инструкций, которым не последуешь, — новый роман Лили Кинг «Писатели & любовники». Повествование ведется от лица главной героини, Кейси, и это помогает почувствовать себя на какое-то время начинающим писателем — полезная практика для тех, кто решается начать.
1
7994
Книги
Что, если бы вам предложили довольно хорошую книгу? Книгу, в которой около половины рассказов били бы в самую точку, а от другой половины хотелось бы зевать? Сборник «Тот, кто полюбит все твои трещины» амбициозно посвящен одной теме — любви. Это ограничение, с одной стороны, может натолкнуть автора на неожиданные решения, а с другой, привести к тому, что называют «высосано из пальца». В случае с этой книгой произошло и первое, и второе.
1
9546
Книги
Его рассказы-ситуации-голоса всем даются легко: и читателю — по десять минут на каждый, не нужно тратить душевных сил, в конце получаешь эффектный хлопок по ушам и удовлетворение; и, кажется, самому автору. Всем все нравится, и стиль Селукова, кажется, уже устоялся, законсервировался.
0
9734
Книги
Традиционно считается, что поэзия по умолчанию требует серьезности и искренности, и в этом отношении стихи Алексея Сомова целиком соответствуют требованию. Но если в ранних текстах такой подход не очевиден — он, скорее, декларация намерений, — то в поздних автор доходит до последней прямоты. Поэт здесь — атлет, продолжающий выступать с травмой; мальчик-спартанец, прячущий за пазухой лисенка, выгрызающего ему живот.
0
6922
Книги