Опровержение Лавкрафта

• Алан Мур. Неономикон. Двор / пер. с англ. С. Карпова. — М.: Эксмо : Fanzon, 2021. — 208 с.

В 2019 году в России вышел комикс Алана Мура «Провиденс» (Providence, 2017) — изобретательная деконструкция мифологии Говарда Филипса Лавкрафта и отчасти — мифологии, сложившейся за десятилетия вокруг фигуры самого классика хоррора. Графический «роман с ключом», толстый, сложный, многослойный — все как мы любим. Фокус в том, что в этой книге Мур развивает идеи двух ранних комиксов попроще — Alan Moore’s The Courtyard и Neonomicon. Нашим издателям понадобилось почти три года, чтобы оценить риски, принять решение о публикации, перевести эти произведения и выпустить их под одной обложкой.

Собственно говоря, эта трилогия появилась почти случайно: в 1995 году Алан Мур, давний поклонник «мифов Ктулху», написал небольшой рассказ «Двор» для очередной антологии-трибьюта, посвященной памяти Говарда Филлипса Лавкрафта, а в 2003-м Энтони Джонстон переработал рассказ в комикс — с разрешения автора, указанного в выходных данных в качестве консультанта. Наверное, история на том и завершилась бы: за свою долгую и насыщенную карьеру создатель «Хранителей» поучаствовал в уйме странных проектов в разных ролях, и далеко не все они заслужили отдельной строчки в его пухлом резюме. Но вмешался случай: в 2010 году после очередного болезненного развода с издательством DC Comics Мур внезапно оказался на мели. Чтобы платить по закладным, ему срочно понадобился мощный сценарий, никак не связанный с известными комикс-вселенными. Настало время поскрести по сусекам, стряхнуть пыль со старых набросков — и сюжет о современных адептах Эзотерического Ордена Дагона показался Муру наиболее перспективным. Несмотря на столь приземленную предысторию, эксперимент оказался вполне успешным: в 2012 году Neonomicon удостоился первой в истории премии Брэма Стокера в номинации «Графическое произведение» (это, поясню, одна из самых престижных наград за хоррор в англоязычном мире).

Действие «Двора» и «Неономикона» разворачивается в Америке начала XXI века, в условные «наши дни», но многое здесь осталось неизменным с 1920-х, со времен президента Кулиджа. Альдо Сакс, агент ФБР под прикрытием, расист, женоненавистник и гений, расследует серию зверских убийств — очередная зацепка приводит его в рок-клуб «Зотика» в Ред-Хуке, откуда по Нью-Йорку расползается новый таинственный наркотик, раз и навсегда меняющий у жертв восприятие реальности. На другом конце страны, в маленьком курортном городке у моря коллеги Сакса, чернокожий «хороший парень» Гордон Лампер и Меррил Брирс, только что завершившая курс лечения от тяжелой секс-зависимости, пытаются внедриться в секту, практикующую кощунственные ритуалы, для описания которых у самого Г. Ф. Л. не нашлось бы слов. Обе затеи приводят к печальным последствиям: достигнув цели, федералы узнают об устройстве нашего мира гораздо больше, чем в состоянии выдержать человеческий рассудок, и понимают, что череда убийств с расчлененкой — самая скромная из проблем, стоящих перед современной цивилизацией.

«Двор» и «Неономикон», разумеется, заметно уступают «Провиденсу» по глубине и сложности композиции: в этих комиксах Алан Мур, Энтони Джонстон и художник Джейсен Берроуз только начинают нащупывать подходы к главным темам цикла. Но и здесь нам, читателям, найдется, над чем поломать голову. Комиксы построены на отсылках не только к текстам Лавкрафта, но и к сочинениям его коллег и современников, не только к литературе ужасов начала двадцатого века, но и к контркультуре двадцать первого столетия. Sex-drugs-rock`n`roll отлично сочетаются с поклонением неописуемым Великим Древним, дремлющим в беззвездной бездне. Не то чтобы это критически влияло на сюжет, но улавливать такие нюансы всегда приятно — спасибо переводчику Сергею Карпову, сумевшему адекватно передать их в русской локализации.

«Моя работа — брать лишние детали от разных головоломок и смотреть, что получится, если их сложить, — говорит агент Сакс. — Теория аномалий. Конечно, никто не обещал, что в картинке будет смысл». Авторы этих комиксов решают задачу прямо противоположного свойства: разбирают на части безумную, но стройную теорию и разбрасывают детали по разным головоломкам. Минус метода: читатели, худо-бедно знакомые с первоисточником (то есть с корпусом текстов Лавкрафта, не то чтобы необъятным), вычленят лишние детали слишком быстро, без особых усилий. Плюс метода: пропущенные сквозь фильтр творческого воображения Алана Мура, эти детали складываются не совсем по-лавкрафтовски, с некоторым сюрреалистическим сдвигом, как в известной картине Сальвадора Дали «Постоянство памяти».

Мур (осторожно, спойлеры!) меняет местами прошлое и будущее, предсказанное и сбывшееся, предлагает концепцию пространства-времени, прямо противоположную лавкрафтовской. То, что представляется нам чудовищным злодеянием, с точки зрения Великих Древних, культистов и обывателей, попавших под их влияние, — сущая безделица, незначительный бытовой эпизод. Мораль субъективна и изменчива, этические представления зависят исключительно от взгляда на мир. Прямой вызов моралисту-Лавкрафту, как в классическом анекдоте о «стадиях толкинутости»: не прав профессор, не так все было, совсем не так!

В эту концепцию, кстати, идеально вписывается последовательность выхода комиксов на русском: сначала заключительная часть условной трилогии, потом первые две. «И задом наперед, совсем наоборот», как говорил Траляля. Есть, правда, нюанс: не очень понятно, в каком порядке эти книги теперь читать. С одной стороны, «Двор» и «Неономикон» содержат жирные спойлеры к «Провиденсу», так что теряется половина удовольствия от финального твиста. С другой стороны, последняя глава «Провиденса» по сути — окончание истории агентов Сакса и Брирс, и начинается она ровно на том месте, где закончился «Неономикон» — с места в карьер, без всяких предварительных ласк и объяснений, «кто все эти люди». То есть как ни раскладывай пасьянс, все равно чем-то неизбежно придется пожертвовать.

Алану Муру, который обожает эксперименты с композицией и раз за разом выталкивает читателей из только что обжитой зоны комфорта, вся эта история, думаю, понравится — если, конечно, он вообще о ней узнает.