Рецензии
С нескрываемой любовью к людям (и хочется добавить — часто не свойственной представителям медицинских профессий) Стесин рассказывает истории про удивительные характеры, фиксирует небольшие разговоры со случайными знакомыми, такие простые — и оттого особенно сердечные, отмечает — каким-то чудом без видимого осуждения — отношение к медицине там, куда ему довелось забраться.
0
0
12066
Книги
Оба романа, о которых пойдет речь, — «Непостоянные величины» Булата Ханова и «В Советском Союзе не было аддерола» Ольги Брейнингер — с определенными оговорками можно назвать романами взросления. Кроме того, они относятся к категории беллетризованного автофикшена, а в их основу положены личные переживания.
0
7474
Книги
Безусловно, «Египетский роман» — это история травмы. Подобно сэлинджеровским героям, персонажи Кастель-Блюм наделены множественными неврозами и частными тревогами, складывающимися в общенациональную трагедию. Разочарования, потери и потерянность, одиночество, отчужденность — комплекс эмоциональных составляющих, характерный для всех, даже эпизодических, типажей писательницы.
0
9270
Книги
Произведения последних лет у Ксении Букши отличались непостоянством формы, в которой слова сопротивлялись линейности и не желали укладываться в единообразный ряд. На «Чурове и Чурбанове» это структурное прозотрясение вдруг остановилось — подозрительная тишь да гладь, никаких экспериментальных выкрутасов.
1
11122
Книги
Писатель Артур Лишь подбирается к своему пятидесятилетию в плачевном состоянии. Издательство отклонило рукопись новой книги — это раз. Денег и перспектив нет — это два. Любовник ушел и надумал выйти замуж за другого — это третий, самый болезненный удар. Артур Лишь получает приглашение на его свадьбу — наивный зачин в стиле какой-нибудь Кэндис Бушнелл — и вдруг взрывается.
0
10130
Книги
Для Зорина, специалиста по русской литературе конца XVIII — начала XIX века, обращение к биографии Льва Толстого стало заходом на новую территорию. Первым делом он отринул многострадальные противоречия как основу личности Льва Толстого и отказался от привычного для советской биографической традиции разделения жизни и творчества.
0
7322
Книги
Содержание книги намного шире обозначенной в заглавии темы — анализируя советские страхи, исследовательницы обращаются к фольклорному опыту других стран, чтобы обнаружить схожие мотивы, циркулирующие по всему миру. Погружение в специфику слухов и легенд исчезнувшего государства служит поводом для полноценного разговора о вирусной природе изучаемых явлений.
0
9534
Книги
Книга проходится по самым болевым точкам современности, и наверняка найдутся читатели, которые обвинят издателей в погоне за модой. Однако главной модой здесь оказывается стремление к самоанализу, желание докопаться до самой сути, не побояться задеть даже самое больное.
0
6574
Книги
Роман — это монолог героини-рассказчицы, тридцативосьмилетней Ольги, ее дневник борьбы с одиночеством и стыдом. Вначале она пытается вести себя взвешенно и спокойно, но потом падает в пропасть ярости и отчаяния. Происходящие с героиней перемены описаны не только на психологическом, но и на физиологическом уровне. Ее надломленность словно проецируется вовне.
0
10270
Книги
«Опасные привычки» — далеко не самый сложный и многослойный комикс, изданный «Азбукой» за последние годы. Гарт Эннис — честный трудяга, добросовестный исполнитель, но ни разу не экспериментатор, не новатор, не нарушитель жанровых конвенций. Иными словами, не Нил Гейман, не Фрэнк Миллер и уж тем более не Алан Мур.
0
11490
Внимание к мелочам природы — главные жемчужины романа Делии Оуэнс. Ученый, влюбленный в природу, гораздо сильнее литератора, ведь у него в руках сама жизнь, понимание ее красоты и законов. Автору удалось обратить внимание на уникальность неброских, не открыточных земель, куда не стремятся туристы. Болотистые местности Грейт-Дисмал, о которых идет речь в книге, только в XX веке стали заповедными, а до этих пор человек пытался извлечь из них выгоду, осушая их и вырубая деревья.
0
10886
Книги
Мараи осваивает территорию густого и темного модернизма, рассказывающего о родовой травме современного мира, — в шестидесятые эту нишу безраздельно захватит магический реализм, но там свою роль сыграл еще и крутой замес латиноамериканской мистики. Мараи сближается с Маркесом и Кортасаром через отсутствие классического психологизма, стремление к схематизации внерационального, попытку концептуализировать то, что с трудом поддается объяснению.
0
12506
Книги
«Воздух, которым ты дышишь» — нежная, искренняя и пестрая история о дружбе, музыке, мечте, таланте, творчестве, Бразилии, карьере, истории, расизме, и эти бесконечные мотивы как-то умудряется выстроиться в складный и цельный тематический комплекс, где все элементы поддерживают друг друга и перетекают от одного в другому в угоду читателю.
0
12594
Книги
Есть поэты, культивирующие персональный миф — о себе ли, о мире ли в целом (и это, кажется, то, что противоположно оборинской позиции — совершенно рациональной). Есть поэты-метафизики. Есть и те, наиболее близкие сердцу народному, что выговаривают чувства. Оборин же принадлежит к редкостной разновидности: поэтов-мыслителей, поэтов-исследователей.
0
7142
Книги
Хотя на первый взгляд книга больше походит на сборник перекликающихся друг с другом статей, Ермакова старательно придерживается единого сюжета. В центре ее внимания оказываются не только взаимоотношения Стерна с визуальной культурой XVIII — начала XIX века, но и его собственная изобразительная манера.
0
7926
Книги
Вряд ли хотя бы кто-то может представить, что на двух сотнях страниц его ждет удивительная смесь рассуждений об американской политике и законодательстве, бесед о литературе и искусстве, критики капитализма, феминизма и религии и, конечно, описаний секса.
0
10842
Книги
«Фамильный узел» и «Шутка» — это «маленькие трагедии» о том, как прожившие жизнь, состоявшиеся люди вдруг оказываются лицом к лицу с прошлым и с самими собой и видят одну пустоту. Жертва, которую они принесли в юности, оказалась бесполезной. В обеих книгах, как в подлинной трагедии, сильны мотивы рока и возмездия.
1
9974
Книги
Появление такой прозы неожиданно в сегодняшней литературе, где привычнее слышать о серьезных социальных проблемах, дискриминации, политических и экономических кризисах, гендерных вопросах. Мир Синицкой ближе всего к миру Гоголя, Белого, Вагинова и Платонова своим возвышением над мелочами быта, устремленностью в бесконечное и тайное, утверждением абсурдного и фантасмагорического как неотъемлемых свойств бытия.
0
10742
Книги
Без сомнения «Песнь Ахилла» требует жадного прочтения: насыщенный и стилистически, и сюжетно текст, несмотря на внушительный объем почти в 400 страниц, схватывается залпом под стать современному интеллектуальному детективу. О языке Миллер сказано много (отдельное спасибо переводчице Анастасии Завозовой): в действительности ни один перевод Гомера не может похвастаться поэтической образностью и плотностью текста, свойственной «Песни Ахилла».
0
15374
Книги
Главные герои в основном страдают лишь от чувства вины — кстати, в книге неоднократно возникает еврейская тема, обыгранная, правда, скорее шутливо, чем серьезно. «Католики испытывают чувство вины, когда подводят Бога. А евреи — когда подводят родителей», — говорит один из героев, явно намекая на всю свою семью. Но не стоит беспокоиться: к концу книги Мэгги и Итан исправятся.
0
5850
Книги
Триста страниц погружения на дно — и спасения не будет. Живое существо тонет, понимает и чувствует, что движется только вниз, и поэтому не очень-то и сопротивляется. Трагедия погибающей в депрессии личности в том, что путь вниз мучительно долог — не четыре секунды полета из окна, а годы медленного разложения эмоций, желаний, разрушения тела.
0
7918
Книги
Название у сборника, озаглавленного в честь одного из рассказов, точное и емкое — в книге пересекаются старые и новые тексты, яркие южные пейзажи соседствуют с урбанистическими декорациями Москвы и Петербурга, мирный и усыпляющий быт скрещивается с отрезвляющим ужасом. Вся книга построена на игре контрастов, на дихотомии красоты и кошмара, высокого и низкого. Айрапетяновские герои, попадая под действие этого пересечения, испытывают душевные потрясения и, как следствие, меняются.
0
9666
Книги
«Игра» — еще один пример сторителлинга Барикко, немыслимый без сцены и зрителей, и у книги есть свои достоинства и недостатки. С одной стороны, увлекательность, драматизм, блестящие идеи, а с другой — упрощение, фактические неточности и субъективная интерпретация.
0
12814
Книги
Бернс передает ощущение неуюта через минус-прием: она лишает людей имен, а пространственные ориентиры (1979 год в Северной Ирландии, раздираемой междоусобицей) камуфлирует под эвфемизмами. В итоге страдания неназванных лиц среди неназванных мест воспринимаются, с некоторыми оговорками, как универсальное изображение любого несвободного народа.
0
9302
Книги
В книге Григорян будто нет начала и конца, нет в ней и сюжета в классическом понимании: сюжет здесь — само течение жизни по кругу. «Поселок» — это не роман о настоящем времени, не манифест, не крик, не эксплуатация больной темы, но хладнокровная фиксация происходящего.
0
8834
Книги
После «Оды радости» становится яснее позиция тех, кто так громко кричал о недопустимости «Посмотри на него», из чьего возмущенного «у меня тоже вон умер/умерла/болит — но я книг о том не пишу» вычленяется самое важное: не осуждение, а неумелая сопричастность — «у меня тоже». И пусть самые сильные потрясения человек все равно переживает в одиночестве, мир культуры поможет объяснить эту боль, мир людей — хоть немного утишить.
0
11606
Книги
Сквозь нагромождение символов и предчувствий отчетливо проглядывает все та же российская действительность — только на этот раз постсоветская. Проза Елизарова вообще не лишена сентиментальной пацанской эстетики, какую ожидаешь встретить скорее в романах Захара Прилепина. Хтонь проступает в повествовании сквозь полупьяный шепот и застольные каламбуры.
0
21970
Книги
Короткая повесть Ильи Бояшова «Бансу» — это жанровые чудеса на виражах. Прикидываясь поначалу отголоском военной советской прозы с узнаваемыми штампами, она вдруг становится шпионским триллером, а потом и вовсе уходит в тревожную мистику. Место действия этих метаморфоз особое и практически не запечатленное в художественной литературе — Аляска 1943 года.
0
6782
Книги
Франзен здесь выступает не столько как писатель, столько как человек, транслирующий свою экологическую и социальную ответственность. Помимо этого, он открыто описывает себя как «заботящегося больше о птицах, нежели людях» — и в этом описании соседствуют и очарование, и лукавство, если вспомнить содержание всех его романов. Именно о птицах Франзен пишет не только много, но и по-настоящему вдохновенно.
0
7946
Книги