Птичья эсхатология

• Джонатан Франзен. Конец конца Земли / пер. с англ. Л. Мотылева и Ю. Полещук. — М.: АСТ: CORPUS, 2019. — 256 с.

Если что-то нужно знать о Франзене вне литературной деятельности, то точно о его увлечении орнитологией. Читать, как он высматривает широкохохлого голубя, императорского пингвина и ящеричную кукушку, ничуть не менее интересно, чем следить за перепиской главных героев в «Безгрешности» или же отношениями Берглундов в «Свободе». В сборник «Конец конца света» вошли несколько текстов, написанных в течение пяти лет и объединенных преимущественно темами бердвотчинга и путешествий. Несколько окололитературных эссе при этом разбивают основную линию. В России книга выходит в издательстве Corpus почти на год позже, чем в США, и с большой вероятностью может оказаться периферийной — русскоязычному читателю едва ли близок ее политический и социальный контекст.

Франзен здесь выступает не столько как писатель, столько как человек, транслирующий свою экологическую и социальную ответственность. Помимо этого, он открыто описывает себя как «заботящегося больше о птицах, нежели людях» — и в этом описании соседствуют и очарование, и лукавство, если вспомнить содержание всех его романов. Именно о птицах Франзен пишет не только много, но и по-настоящему вдохновенно:

Птицы живут исключительно настоящим. И в настоящем, невзирая на то, что наши кошки, окна и пестициды каждый год убивают миллиарды их собратьев, а некоторые виды, в частности на океанических островах, исчезли навсегда, их птичий мир жив-живехонек. В каждом уголке земного шара, в гнездах с грецкий орех и со стог сена, птенцы проклевывают скорлупу и рвутся к свету.

Несмотря на почти канонический статус в ряду американских авторов, Джонатан Франзен остается фигурой противоречивой: за последние пятнадцать лет его обвиняли и в сексизме, и в элитаризме, и в цинизме, а Financial Times и вовсе подшучивают, что Франзена ненавидят все — по крайней мере, если судить по твиттеру. Он провокативен и, надо отдать ему должное, никогда не избегает как неудобных вопросов, так и неудобных ответов: одновременно прекрасно и пугающе звучат его слова, что на благо экосистемы для человека «самое эффективное единичное решение — это не иметь детей». В 2015 году Франзен оказался в центре конфликта с наиболее соответствующей его интересам структурой — Национальным Одюбоновским обществом, экологической организацией, занимающейся прежде всего охраной птиц. Писатель прямо упрекнул сообщество в подтасовке фактов: почему они называют глобальное потепление основной угрозой для птиц, если браконьерство, стеклянные окна и домашние коты на этот момент представляют куда большую опасность? После этого заявления социальные сети уготовили Франзену отдельный котел — за вырванные из контекста цитаты писатель получил шквал обвинений в отрицании глобального потепления, лицемерии и недальновидности (проскочила даже кличка «птичьи мозги»). В тексте «Эссеистика в мрачные времена» автор лаконично проясняет свою позицию:

На самом деле я согласен с климатологами настолько, что даже не надеюсь на сохранение полярных ледников. Я отрицал одно: способность благонамеренной международной элиты, устраивающей встречи в приятных отелях по всему миру, предотвратить их таяние. Вот в чем состояло мое преступление против правоверия.

Общее равнодушие к экологическим проблемам — тема пусть и пресловутая, но все еще плохо решаемая и приобретающая поистине чудовищные масштабы. Например, Бауман и Донскис в последней работе выводят политико-философскую концепцию «текучего зла» — отчужденности от глобальных проблем, которые не касаются конкретного сообщества в формате «здесь и сейчас». Западный мир сосредоточен на второстепенных проблемах, и локальные проблемы вроде репутационных огрехов именитого политика превращаются из незначительного скандала в общенациональный конфликт, затмевая тем самым реальные войны, голод и нищету в другой части планеты. В отсутствие глобальной угрозы вроде мировой войны человечество озабочено либо чрезмерно абстрактными вопросами, либо, наоборот, частными и по сути незначительными сложностями — микронарративами, наделенными излишней важностью. Эту концепцию можно легко соотнести с рассуждениями Франзена в контексте вышеупомянутого конфликта: отвлекаясь на угрозу глобального потепления или же прикрываясь им, природоохранное сообщество игнорирует реальные причины уменьшения популяции птиц. Бесконечно агрессивная охота в Италии, свободно разгуливающие птицы, браконьерство в Африке — все это становится текучим злом, постепенно и уверенно разрушающим экосистему.

Признавая абсолютное мастерство Франзена как великого современного писателя, все же нельзя не согласиться: зачастую в своих суждениях он откровенный сноб. В качестве разбивки для заметок путешественника и природолюба-энтузиаста в сборник помещены несколько критических статей и эссе, а также двухстраничное руководство под названием «Десять правил романиста», кажущееся скорее выступлением Тони Роббинса от мира литературы. Помимо клишированных заветов вроде «автобиография требует вымысла», Франзен предлагает следовать занудным заповедям: например, не использовать союз «затем» («then»), когда есть возможность обойтись простым «и» («and»). Говоря о нем как о трансляторе природозащитной позиции, Франзена можно попытаться уличить в ханжестве и даже лицемерии: зачем было тратить почти восемьдесят тысяч долларов на поездку в Антарктику, когда эта сумма могла оказаться чуть более полезной в качестве пожертвования тем же фондам? Поклоннику его текстов это интеллектуальное пижонство покажется по-своему обаятельным, непосредственному критику — конечно же отталкивающим. Тем не менее, талант Франзена заключается в том, что даже простую путевую заметку он сдабривает фиктивным сюжетом: фрагменты об ушедшем дяде ничуть не уступают драме Ламбертов в «Поправках», а африканские браконьеры выглядят непривычно живыми, трогательными и настоящими на фоне создаваемой ими же экологической катастрофы.

Я разглядывал клетки с дикими горлицами и перепелками на птичьем базаре в египетском туристическом городке Мерса-Матрух на берегу Средиземного моря, как вдруг один из торговцев, заметив что-то в выражении моего лица, морщинку, нечаянно набежавшую на лоб, насмешливо крикнул: «Птиц вы, американцы, жалеете, а тех, на кого сбрасываете бомбы, — никогда!»

При том, что предыдущий сборник «Дальный остров» был менее публицистическим и более личным (чего только стоило эссе о Дэвиде Фостере Уоллесе), Франзен не уступает своей безупречной стилистике: выверенной, аккуратной, насыщенной грамотными отсылками и строго аргументированными позициями. Можно считать его циником и мизантропом, но никак — плохим автором. В одном из текстов он вскользь вводит понятие «опрятного способа письма», и именно оно как нельзя точно характеризует тексты автора.