Реальные последствия воображаемых угроз

  • Александра Архипова, Анна Кирзюк. Опасные советские вещи: Городские легенды и страхи в СССР. — М.: Новое литературное обозрение, 2020. — 536 с.

Собранную коллекцию городских легенд и слухов можно читать как полноценную антологию отечественного хоррора. Вот по Москве разъезжает зловещая черная «Волга», от которой шарахаются прохожие, кто-то находит отрезанный палец в колбасе, невидимые враги оставляют повсюду тайные знаки, а ночью на китайском ковре в хрущевке появляется лежащий в гробу Мао Цзэдун. Сами по себе эти сюжеты вовсе не страшны и воспринимаются сейчас как нелепые байки — прежде всего пугает масштаб их распространения в разные периоды советского прошлого и их способность вводить доверчивых людей в заблуждение, маскируясь под достоверную информацию.

Исследованию сложных взаимоотношений между городским фольклором и человеком как раз посвящена эта книга, написанная антропологами. Ее уникальность в том, что в нашей стране практически не существует крупных работ о советских легендах. В СССР отрицалось само понятие современного фольклора, поскольку, «с точки зрения советской доктрины», образованные люди не могут попадать под влияние небылиц — «это привело к тому, что публикации текстов самих городских легенд и исследований были почти под тотальным запретом».

Возникает очевидный вопрос: а зачем вообще сегодня заниматься такой странной темой, так ли уж она интересна? Обращаясь к малоизученному пласту культуры, Архипова и Кирзюк убедительно доказывают, что объект исследования глубже, чем кажется на первый взгляд. За жуткими урбанистическими историями и параноидальными слухами скрываются важные процессы: городские фольклорные тексты, аккумулируя в себе общественные тревоги, не только отражают социальную реальность, но и в особых обстоятельствах влияют на нее, приводя к опасным последствиям — к моральной панике или массовой агрессии. В руках государственных пропагандистов такие истории превращались в агитлегенды — средства манипуляции. Показателен случай, когда во время Олимпиады 1980 года сотрудники властных институтов распространяли информацию о коварных иностранцах-диверсантах, угощающих детей отравленными жвачками, — попытка ограничить контакт молодежи с западными дарами.

Содержание книги намного шире обозначенной в заглавии темы — анализируя советские страхи, исследовательницы обращаются к фольклорному опыту других стран, чтобы обнаружить схожие мотивы, циркулирующие по всему миру. К примеру, истории об умышленно испорченной еде были и в капиталистической, и в социалистической культурах, но отличались друг от друга в деталях из-за разницы в экономике и системе потребления. Если в США чаще всего появлялись сюжеты о китайцах и мексиканцах, которые в ресторанах портят блюда американцам, то в СССР на темной стороне силы находились советские частные предприниматели — проще говоря, плюнуть в купленный пирожок мог кто-то из «своих».

Погружение в специфику слухов и легенд исчезнувшего государства служит поводом для полноценного разговора о вирусной природе изучаемых явлений. Какие социальные и психологические механизмы лежат в их основе? Когда легенда переходит из спящего режима в активный, и какими функциями она обладает? Без понимания этих ключевых законов городского фольклора невозможно будет разобраться в особенностях его распространения в СССР, поэтому разного рода отступления от частного к общему выглядят логичным элементом повествования.

Вдобавок каждый рассказ о советском страхе нередко сопровождается схожими казусами из современности, что позволяет убедиться в необыкновенной жизнеспособности абсурда. Так, один из самых поразительных сюжетов в книге посвящен 1937 году, когда в разгар Большого террора начался массовый поиск скрытых знаков, якобы оставляемых врагами народа в бытовых предметах: изображения свастики на пуговицах, зашифрованные лозунги на обложках школьных тетрадей, профиль Троцкого, замаскированный под нарисованное пламя на спичечном коробке и т. д. Семиотическая паранойя поддерживалась и представителями власти: издавались методички с рекомендациями по обнаружению вражеских символов, в преступлениях обвинялись невиновные. И всё из-за того, что идеологически настроенные граждане видели символы там, где их нет. Для обозначения этого явления авторы используют термин «гиперсемиотизация», объясняя его когнитивными особенностями нашего мышления, и приводят в пример менее масштабные, но аналогичные случаи из двадцать первого века. Например, в феврале прошлого года произошел инцидент, связанный с обвинением компании Nike в том, что их новые кроссовки оставляют отпечаток, напоминающий слово «Аллах», — некоторые религиозные покупатели, возмутившись, даже сожгли свою спортивную обувь.

Не потеряться в богатстве материала — во множестве страшилок, научных фактов, используемых источников — помогает строгая композиция. В первой главе проводится ознакомительный инструктаж — авторы делятся всем необходимым для многостраничной экскурсии по территории советских страхов. Читателей экипируют по высшему классу: базовые термины и определения служат вспомогательными ориентирами в этом путешествии, а знакомство с существующими подходами для анализа легенд — полезный инструментарий, который позволит разглядеть во встречающихся ужасах завуалированную действительность. Последующие пять глав соответствуют конкретным темам (будь то «Чужак в советской стране» или «Как легенда стала идеологическим оружием»), и переход между ними складывается в рационально выстроенный маршрут. Беспрепятственно двигаться по этому пути позволяет ясный стиль изложения, причем к авторской речи присоединяются голоса опрошенных информантов в виде интервью — для книги была проведена серьезная антропологическая работа:

Однако мы стараемся не совершать популярную ошибку: не распространять опыт одного информанта на все советское поколение и, приведя одну цитату, говорить «так думали все советские люди». Поэтому эта книга писалась так долго — три года. Не так просто провести опросы и записать интервью. Нам приходилось сравнивать ответы и искать повторяющиеся паттерны (количественные подходы здесь очень помогают), чтобы увидеть основные тенденции в развитии социальных фобий.

Удивительно, как пространство СССР, показанное через оптику городского фольклора, отдаленно напоминает Зону из «Пикника на обочине» Стругацких — правда, населенную людьми. Такая же таинственная территория, производящая немыслимые артефакты: взрывающиеся иностранные ручки, зараженные сифилисом джинсы, дома-знаки в форме свастики, красная пленка, на которой сфотографированные люди проявляются без одежды. Антропологи в данном случае выступили в роли сталкеров-экскурсоводов — им удалось собрать в одном тексте все эти опасные вещи и составить причудливый документ ушедшей эпохи.

Дата публикации:
Категория: Рецензии
Теги: Новое литературное обозрениеОпасные советские вещиАлександра АрхиповаАнна Кирзюк
Подборки:
0
0
9422
Закрытый клуб «Прочтения»
Комментарии доступны только авторизованным пользователям,
войдите или зарегистрируйтесь