Рецензии
Николаенко наделяет голосом тех, кому не хватает слов: Сашу с его ментальными особенностями или пока еще маленького Федю. В другой, закнижной реальности, юродивые и дети в большинстве своем не используют и половины того обширного тезауруса, что вкладывает в их рты писательница, и отсутствие даже попытки стилизации живой речи — прием, несомненно, намеренный.
0
0
10814
Книги
Если в книге ЕУ изображается скорее синхронно развивающаяся художественная мысль, то сборник «Гилеи» выстроен в строгой хронологической последовательности: это рассказ о политической жизни сюрреалистических группировок, причем уточнения требуют сразу два слова — «политической» и «группировок».
0
8290
Книги
Попадание этого небольшого текста в шорт-лист Международной Букеровской премии в 2017 году наряду с «большими» романами и именитыми авторами не кажется странным — так много всего важного умудряется вместить сюда Швеблин. Она работает с текстом на нескольких уровнях сразу, смешивая реальность и нереальность и заставляя читателя вместе с героями искать отгадки.
0
7750
Книги
Роман Крахта построен по той же схеме, что и пьесы японского театра Но: три части, сорок коротких глав-эпизодов. И театральная условность работает там на каждой странице. Большая история с событиями, датами и надвигающимся фашизмом превращается в декорацию.
0
7610
Книги
Нужно отметить, что это специфическая особенность стиля Дубина — брать блестящий высокий старт, смело разгоняться и как-то... зачастую обрывать на самом интересном месте. Нет, это даже не плохо, это именно что особенность — но такая, с которой редактору и составителю нужно хорошо поработать. Потому что после третьего подряд падения на задницу хочется бросить общение даже с самым тонким и образованным собеседником.
0
6578
Книги
В мире, где безвозвратно утрачены «вертикальные» (поколенческие) связи, единственной опорой для человека остаются связи «горизонтальные». Слишком часто они строятся из непрочного материала: безучастной дружбы и мимолетной любви — и подобные хрупкие отношения могут сильно травмировать.
0
5710
Кино
Сюжет романа, который, кажется, создан для того, чтобы быть поставленным на сцене, не нов, как не новы и даже несколько шаблонны персонажи. Но Уотсон, в отличие от ее коллег-писательниц, работающих в жанре романтической комедии, удалось наполнить произведение событийностью, потрясающими остроумными диалогами и забавными ситуациями.
0
4614
Книги
Автор составляет свой «Центр тяжести» из центров тяжести других книг, собственных статей, мыслей. «Шалость удалась» — у Поляринова в итоге получился серьезный, комичный, ироничный и просто увлекательный роман, не отрабатывающий никакие травмы прошлого, говорящий о «здесь и сейчас».
0
12566
Книги
В книге Кирилла Кобрина «История. Work in progress» стальная дихотомия личного и коллективного смягчается и граница между ними начинает мерцать, пропуская туда и обратно. Слово «история» раздваивается: глобальная, нависающая history уступает место для локальной story.
0
9534
Книги
«Человек, который убил Дон Кихота» — не экранизация Сервантеса, а лишь фантазия на тему. Конкретнее: перенос знакомых образов в сегодняшний мир. Такое осовременивание меняет и событийную канву, и историко-социальный ландшафт, но сатирическая тональность и смысловая насыщенность сохраняются.
0
6050
Кино
Как бы Габуев ни подчеркивал национальность своих персонажей, как бы ни выстраивались оппозиции между разными народностями, представить себя героем этих рассказов все равно сможет каждый. Для Габуева обращение к теме национальности —скорее способ посмотреть на человека вообще, а национальность —лишь увеличительное стекло.
0
7518
Книги
История Вирджинии Вулф начинается со смерти первой супруги отца писательницы — и заканчивается годы спустя после ее самоубийства. Повествование движется нелинейно: то хронологию нарушают сведения о группе английских интеллектуалов Блумсбери, то — история об основанном Вирджинией и ее мужем Леонардом издательстве «Хогарт-пресс», то — описание отношений с русскими писателями.
0
8086
Книги
Пелевин давно вышел за рамки привычных категорий и оппозиций. Намеренно сократив жизненный цикл своих романов до пары осенних месяцев, он исключил себя из литературной ситуации, вменяющей каждому писателю в обязанность явить обновленный образ мира в форме некоего большого нарратива. Поэтому на этой стезе Пелевин халтурит осознанно и прямолинейно.
0
8362
Книги
Тексты Артема Серебрякова из сборника «Чужой язык» можно назвать визуальными, его фразы иногда построены так, словно он описывает картины, предстающие его внутреннему взору. Но зачастую не видно продуманной структуры, только сам собой увлеченный язык.
0
14190
Книги
Есть такой жанр – «книга знаменитого актера»: анекдоты, откровения, известные личности. «Палата № 26», к счастью, не про это. Басилашвили по складу ума и характера вовсе не похож на «актера». Он не красуется, не позирует, откровенен, ворчит искренне и немного по-стариковски. Перед нами — один день из жизни пожилого человека, который лежит в больнице.
0
6386
Книги
Книга Хмелёва на поверку оказывается самой настоящей имитацией бара, где читатель занимает роль бармена, который слушает тысячу и одну историю, обрывки каких-то анекдотов, чужих споров и признаний в любви. Герой — постоянный посетитель, который приходит сюда каждый вечер и рассказывает хроники своей жизни.
0
8190
Книги
«Одеяло из лоскутьев» Любови Копыловой с натяжкой можно назвать литературой, но с определенностью — важным литературным фактом, ярким документом ранней советской эпохи, положившей начало изменению роли женщины в социальной жизни.
0
6134
Книги
Ранние стихи Барсковой, которыми открывается книга, очень личные, часто пересекающиеся с биографией, вбирающие в себя материал грубый и необработанный. По мере чтения эти интимные драмы и персональные катастрофы, присыпанные не всегда убедительными спецэффектами, начинают меркнуть, уступая место более сложным сочинениям.
0
6722
Книги
У «Калечины-Малечины», как это принято говорить, «хорошая родословная». Самые глубокие корни романа — в фольклоре, плодородные почвы повыше — миры Гоголя, Платонова, и, конечно, Ремизова, благодаря произведению которого возникли и название, и образ главного мистического персонажа — Кикиморы, живущей за газовой плитой.
0
10890
Книги
Толстой в «Истории одного назначения» предстает бойким удальцом, охваченным духом реформаторства. Его сочинительство почти не затрагивается — лишь вскользь упоминаются «Севастопольские рассказы», «Детство». Причина невнимания в том, что новый фильм Авдотьи Смирновой не байопик, а Лев Николаевич не главное действующее лицо.
0
6146
Кино
«Оскорбленные чувства» — первое художественное высказывание автора, лишенное кавказского ориентализма, и потому особенно знаковое. В попытке запечатлеть кафкианский абсурд современности автор обращается к языку писателей-модернистов XX века и выдает детективную историю о городе, застигнутом волной доносов.
0
13062
Книги
Сборник причудливых рассказов Елены Долгопят удивляет сочетанием традиционных для русской литературы тем и элементов модернистской игры с читателем. Это рассказы о поиске смысла жизни, стремлении к красоте, жажде обретения счастья и быстротечности времени.
0
10530
Книги
«Улыбка химеры» Ольги Фикс, прикрываясь подростковой кепкой, оказывается на поверку очень неуютной антиутопией с безусловными реверансами в сторону братьев Стругацких; совсем взрослой прозой про реальность, которая только кажется выдуманной и мифической, а на самом деле слишком похожа на настоящую жизнь.
0
10594
Книги
В своем исследовании общества Нового времени Антуан Лилти говорит о неизменных вещах: механизмах популярности и том, что из этого следует – массовом распространении нежелательных образов знаменитостей, отождествлении частной персоны с ее образом, размытии границ между публичным и личным.
0
7250
Книги
Елена Катишонок потрясающе управляет вещным миром. Каждая деталь — ших-ших веничек, пфефферкухены, серая мочалка на тесемках, асфальтовые мокрые галоши — обрисована резко и выпукло. И расставлять эти акценты она умеет по местам, как в любимом доме — сюда вазочку, сюда салфеточку. Показывает все эти экспонаты музея быта автор в том темпе, который считает нужным, и этих разгонов-замедлений даже не замечаешь, череду коридоров и комнат проходишь так, как угодно хозяину, сдающему квартиру внаем.
0
7154
Книги
Кобрина интересует то, что обычно ускользает от взгляда рядового исследователя эпохи: политические новости и сплетни, публичные скандалы, дебаты, журнальная полемика — собственно, все то, что и называется общественно-политической повесткой. Работая с этим материалом, он попутно разрушает сложившиеся представления о своих героях. Карамзин из создателя сентиментальных повестей превращается в автора, который впервые столкнул читателя своих «Писем» лицом к лицу с современной ему Европой. В новом свете предстают и патентованный сумасшедший Чаадаев, и Герцен, разбудивший русскую революцию.
0
6906
Книги
Пьеса «Время роста деревьев» одного из наиболее известных современных драматургов-экспериментаторов — Михаила Дурненкова, — написана как текст экскурсии, в который вплетены реплики и внутренние монологи персонажей — словно в прозаическом произведении. История о расставании Николая и Жанны становится частью краеведческой прогулки.
0
5214
Театр
Когда мы уже настроились читать об ужасах, творящихся за миленькими фасадами, обнаруживается, что история вовсе не об этом. Название книги вводит в заблуждение: зловещие «тлеющие пожары» — на самом деле огоньки (little fires). Простой, даже банальный образ, обладающий огромной силой.
0
8450
Книги
Очевидная удача книги — личный характер повествования, в чем автор признается уже в предисловии («помню, как и когда я читал его русские переводы с трепетным воодушевлением и многое в своей неоперенной жизни поверял прочитанным»). Прекрасен фрагмент из главы «Подшофе», стилизованный под «пьяное» письмо, хотя и не очень похожее именно на стиль Буковски. Задумку отчасти подвело исполнение, но некоторым читателям должно понравиться.
0
9082
Книги
В какой-то момент явление очередного правнука канувшего в лету белогвардейца, жаждущего правды и обращающегося к писателю как к последней доступной инстанции, способной ее восстановить, приобретает сюрреалистический оттенок. Складывается ощущение, что это персонажи известной пьесы Луиджи Пиранделло, сотню лет промыкавшись в поисках автора, наконец нашли его в лице Леонида Юзефовича.
0
11006
Книги