Таланты и поклонники

• Антуан Лилти. Публичные фигуры: Изобретение знаменитости (1750-1850) / Пер. с фр. П.С. Каштанова. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2018. — 496 с.

Феномен корейских айдолов, интерес к жизням героев реалити-шоу и пристальное внимание к нарядам звезд шоу-бизнеса не появились из ниоткуда. Параллели между кумирами прошлого и настоящего напрашиваются сами собой. Исследование Антуана Лилти рассказывает об обществе Нового времени. Невзирая на пропасть в три столетия, разделяющую современность и Новое время, Лилти говорит о неизменных вещах: механизмах популярности и том, что из этого следует — массовом распространении нежелательных образов знаменитостей, отождествлении частной персоны с ее образом, размытии границ между публичным и личным.

Предыдущая книга французского историка была посвящена салонной культуре XVIII века, теперь же он рассуждает не о светских пространствах, а о людях, их наполняющих. Как и в своей предыдущей книге «Мир салонов», Лилти говорит о, пожалуй, главной проблеме популяризации истории: субъективности оценок и относительности фактов. Историческая память и воспоминания современников столь же непрочны, как и память отдельно взятого человека — а потому в «Публичных фигурах» предлагается посмотреть на проблемы с разных точек зрения и показать, как из реальной основы творится миф.

Исследование Лилти разбито на семь глав: «Вольтер в Париже», «Общество спектакля», «Первая медиатическая революция», «От славы к знаменитости», «Одиночество знаменитого человека», «Могущество знаменитости», «Романтизм и знаменитость».

Первая глава, «Вольтер в Париже», анализирует конкретный эпизод. Вольтер приезжает в Париж после тридцатилетнего отсутствия. Время превратило этот эпизод из жизни восьмидесятитрехлетнего философа в легенду о писательском триумфе, свидетельство абсолютного признания и почтения. Все парижские аристократы хотели хотя бы мельком увидеть «фернейского старца», Бенджамин Франклин просил его благословить своего внука. Кульминацией визита стала постановка вольтеровской комедии «Ирена», и бюст писателя на сцене венчали лавровым венком. Лилти поднимает из небытия свидетельства современников, считавших, что все происходящее — фарс и издевка: утрированное поклонение превратило философа в потеху для толпы. Эта карнавальная двойственность сопровождает феномен знаменитости по сей день: быть известным значит служить моделью как для парадных портретов, так и для карикатур.

Отношение к знаменитости, утратившей свою былую привлекательность, можно наглядно проследить на основе портретов легендарной леди Гамильтон, получившей звание наиболее часто изображаемой женщины британской истории. Всего за полтора десятилетия она проходит путь от античных образов на портретах кисти Ромни или Виже-Лебрен до злой сатиры Гиллрея «Дидона в отчаянии», выставляющей располневшую знаменитость нелепой и жалкой.

Вместе с пристальным вниманием к личной жизни известных людей, развивалось и осуждение этого интереса. Знаменитость — феномен едва ли не в равной степени притягательный и отталкивающий. При этом учитываются гендерные различия: знаменитый мужчина вызывает одобрение, знаменитая женщина — порицание, поскольку популярность неизменно провоцирует интерес противоположного пола. Возможность привлекать поклонников расценивается как аморальная, и женщина-знаменитость в глазах толпы — почти всегда куртизанка.

Говоря о публичной жизни XVIII века, Антуан Лилти показывает, что «ничто не ново под солнцем», что феномен знаменитости — не продукт XXI деградировавшего века, не свидетельство упадка культуры, а такая же часть ее, как, например, мода. От смены декораций не меняется суть, и истерическая «байрономания» не слишком уж отличалась от преследующих музыкантов групи, а гравюра, изображающая одевающего штаны Вольтера — почти что тизерная шок-реклама.

И, наконец, словами Лилти можно обьяснить, почему еще не закрыли «Дом-2»:

«Традиционные» эмоции вроде восхищения и жалости вытесняются любопытством и эмпатией, двумя главными стимулами идентификации, а социальные условия уравниваются настолько, что каждый может в какой-то остепени отождествлять себя с любым из своих современников.