Медовая дистопия

• Лалин Полл. Пчелы / Пер. с англ. Д. Шепелева. — М.: Эксмо, 2018. — 352 с.

Антиутопия как жанр сформировалась в XVIII веке, но настоящий бум случился позже, в середине 60-х годов прошлого столетия. Причин этому множество: и еще не забытые ужасы Второй мировой войны, и политико-экономический кризис, и диктат государственных институтов, приводящий к духовному закрепощению.

Тем удивительней, что свой второй расцвет жанр переживает именно сейчас, в эпоху моральной свободы и социальной стабильности. Особенной «плодовитостью» на этом поприще отличаются писатели туманного Альбиона, которые за последние подарили читателям сразу несколько если не литературных шедевров, то, по крайней мере, качественных произведений, не уступающих в художественной ценности книгам ни Оруэлла, ни Воннегута. Можно назвать и пронзительный роман «Не отпуская меня» Кадзуо Исигуро, и поднимающий вечные вопросы «Рассказ служанки» авторства Маргарет Этвуд, и подростковые (но от этого не менее мрачные) «Голодные игры» Сьюзен Коллинз и, наконец, недавно вышедшие «Пчелы» Лалин Полл

Что касается Полл, то в России она до недавнего времени была неизвестна, хотя у себя на родине уже обрела признание как драматург. Написание пьес (а их у Полл немалое количество) требует бережного отношения к деталям. Свою способность подмечать явления окружающей действительности автор успешно применила в дебютном романе. Наверное, поэтому произведение получилось таким насыщенным цветами, запахами и чувствами.

В отличие от большинства своих коллег, Полл воссоздает дистопию в реалиях не человеческого общества, а пчелиного улья. Главная героиня — Флора-717. В иерархии она занимает самое низшее положение — уборщицы. Однако по воле то ли какого-то пчелиного бога, то ли судьбы, Флора оказывается способна на то, что доступно лишь привилегированным членам системы: кормить младенцев, летать и танцевать.

Несмотря на жестоких надсмотрщиков, предрассудки и козни соседей по улью, Флора оказывается приближена к самой Королеве — диктатору и главной надежде улья, ведь только она может производить потомство.

Однако положение ее шатко: ведь она заняла свое место не по праву рождения и потому в любой момент может вновь оказаться на социальном дне. События в романе разворачиваются стремительно: из молчаливой уборщицы героиня превращается в бунтарку, которая не только смело исследует новые территории, но и преодолевает страхи, защищая себя и свой род.

Кроме аллюзий на современное общество, лежащих «на поверхности» текста, читателей ждет немалое количество скрытых отсылок к актуальным проблемам человеческого социума.

Улей для писательницы — аллегория современного общества, которое, несмотря на демократизацию, остается жесткой, а порой и жестокой структурой. Вероятно, для автора эта тема весьма актуальна, ведь в Великобритании до сих пор существует весьма суровое деление на классы, хотя правительство и постулирует противоположные тезисы.

— Ты убежала от инспекции.

Один из полицейских дернул юную пчелку за крылья, а другой обследовал четыре ее мембраны, влажные от слез. Одна мембрана сморщилась по краю.

— С меня хватит! — закричала она. — Я не полечу, я буду служить по-другому...

— Нарушения — это зло. Нарушения не допускаются.

Не дав несчастной возразить, два полисмена стали сжимать ее голову, пока не раздался резкий треск. Она обмякла, и они потащили ее тело в коридор.

В улье даже те, кто имеет возможность вылетать за пределы знакомого им мира, например, на поиски нектара, не стремятся открывать новые территории, а лишь слепо следуют традициям, которые в быстро меняющемся мире (даже в пчелиных сотах) устаревают.

При этом Полл акцентирует внимание и на социальном аспекте: сакральные знания (которые здесь представлены в виде библиотеки с ячейками памяти) доступны лишь избранному меньшинству, которому, как и в человеческом мире, свойственны не самые лучшие черты: эгоизм, деспотичность и жажда власти.

Но больше всего писательницу волнует место женщин в этом обществе. Здесь, в улье, они выполняют лишь обслуживающие функции: приносят нектар, следят за детьми, ублажают трутней. При этом именно они защищают свой дом, рискуют жизнями. Но прав у них нет. И даже самого главного пчелы оказываются лишены — радости материнства. Но что же в этом случае их (кроме половых признаков) отличает от трутней? Есть ли у женщины цель, если она не может иметь детей? И может ли она осознать себя в этом случае? На эти вопросы читателю предстоит ответить самому.

Зажатая между недовольными сестрами у дверей и прожорливыми трутнями, Флора оставалась на месте. Трутни вели себя совершенно раскованно в зале Продувки, Флора и все прочие сестры смотрели в ошеломлении, как они пробуют один мед за другим, отхлебывая из пенистых кадок сырого нектара, и хватают сестер, уводя их в пляс из священного круга.

Главной проблемой романа оказывается его вторичность. Темы, поднимаемые Полл, ранее уже оказывались в поле зрения не одного десятка писателей, начиная с Замятина и заканчивая вышеупомянутой Этвуд.

Тем не менее, сказочный нарратив, смысловая многослойность, яркость описаний и простой язык придают тексту легкость, которая позволяет полностью погрузиться в удивительный, пугающий и столь похожий на человеческий мир улья.