Оценка книги: 6/10
Пожалуй, «Писатели» Володина — тот случай, когда я бы почитала чью-нибудь аналитику, — чем объемней, тем лучше: о самом авторе, его странствиях по «по кромешным мирам Бутово, Мордовии и Бардо» и постэкзотизме. Как говорил писатель Борис Останин: «кто знает Антуана Володина и его творчество, умолкает в благоговейном и жутком молчании» — и эта странная фраза правдива. Легко проверить, стоит только завести с кем-нибудь беседу про какой угодно труд Володина (то ли сказать нечего, то ли действительно — жутко становится).
Володин (тут важно обратить внимание читающего, что автор — француз и ударение в фамилии ставится на последний слог) — автор-мистификатор, создающий вокруг себя дивный новый мир, целую вселенную с выдуманными писателями, каторжниками, скитальцами, страдальцами — порой даже не живыми, но и не умершими, застрявшими где-то «между». Это миры будущего и прошлого, а также наш современный — словом, разброс по гендеру, времени, месту действия, точке зрения. Важно добавить: Володин — это псевдоним автора, который писал еще и под рядом других имен: Элли Кронауэр, Мануэла Дрегер, Лутц Бассманн.
В романе «Писатели» также возникает выдуманный автор — и даже не один. Отправленные каждый в свою точку на карте — физическую или даже метафизическую, они расскажут о своей сложной жизни. У каждого свой голос, своя эпоха, свои страдания. Таким образом, Володин не просто придумывает направление в литературе, но и реализует его в собственной жизни — создает маски, из-под которых говорит с читателем.
В постэкзотизме, эдаком володинском постмодернизме с элементами магического реализма, смешиваются сказка и политика, мир и, так скажем, подмир, этакое собственное Бардо, как у Джорджа Сондерса (теперь думаю: уж не вдохновлялся ли Сондерс Володином — местами их тексты выглядят, как Зита и Гита, вот бы им где-то встретиться).
Что уж там говорить, Володин даже придумал сообщество писателей-постэкзотиков, куда вошел — ни за что не догадаетесь — сам со всем коллективом собственных псевдонимов, туда же вошли все персонажи «Писателей». Они — есть части самого Володина, человека, чье настоящее имя просто так и найти-то невозможно. Такой местный французский Пелевин.
«Писатели» — чтение не для всех, его определенно нельзя с разбегу посоветовать почитать приятелю, особенно если он, скажем так, человек, не читавший какого-нибудь Пессоа или — из простого — воспринявший того же Сондерса как какую-то запредельную муть (и за что там Букера давали!). Читать Володина — как попасть в чужой сон, где непонятно, что происходит, а главное — зачем. Но через какое-то время — примерно к главе про писателя Богдана Тарасева, который творит в ближайшем к нам будущем (и тоже, кстати, пишет под гетеронимами — детективы, к примеру, подписывает именем Жан Бальбаян), — это странное схождение в писательское подземелье начинает увлекать, а порой и забавлять — к примеру, выясняется, что в 2044 году писателю, чтобы опубликоваться, приходится выдерживать в издательстве литсовет, на котором решают, нормальную ты книжку написал или не очень. Но искусство у Володина все равно побеждает все — и забвение, и даже смерть. Писателей преследуют, заключают в темницы, они страдают от неизвестности, их не публикуют, а если такое и случается, то «при тираже в тысячу продается сорок штук», они путаются в коридорах собственной памяти и боятся, что их забудут. Что они будут никому не нужны (или уже не нужны).
Интересно получается — в подобном чуть ли не манифесте против забвения постэкзотизм во главе с Володином, кажется, делает вот что — убивает автора.
войдите или зарегистрируйтесь