Против привычного

• Маша Гаврилова. Ужасы жизни. — М.: No Kidding Press, 2023. — 144 с.

Что может быть ироничнее, чем в 2023 году читать книгу «Ужасы жизни»? Действительно, ничего.

В этом названии видится что-то эскапистское: стремление то ли спрятаться в тяготах будней, то ли отвоевать нормальность жизни — и ненормальность нормальной жизни, и обычность необычных явлений. Предыдущие тексты писательницы Маши Гавриловой можно найти в журнале «Прочтение», зинах «Незнание» и Autovirus — и они все тоже непривычны, отдают странностью; в новом сборнике непривычность и странность выразились вовсю.

Обложка книги черная, с изображениями героев, объектов и символов, упомянутых в текстах, — рыбы, кони, водоросли, дыни. Цвета приглушенные, как будто в розовый, салатовый и голубой капнули немного серого. Не пугает, только задает тон повествованию.

«Ужасы жизни» — это восемь странных рассказов о событиях, нетрагичных в масштабах мира, но трагичных в масштабах юности или молодости: расстроившиеся дружбы, несложившиеся романы, вынужденные расставания, сложности в общении, проблемы на работе. Странность рассказов заключается, во-первых, в абсурдности сюжетов, в которых то и дело появляется бог из машины, героинь преследуют женские коленки, а из плесени вырастает мальчик. Во-вторых — в специально поломанном стиле, экспериментальном и вместе с тем (до ужаса) обыденном — напоминающем язык твиттер-тредов.

Это был коровник. В нем паслись коровы. Рыжие коровы, пятнистые коровы, черные коровы. Вся гора была покрыта коровами.

В том числе из-за языковых особенностей — нарочитых повторов, нарушений в согласовании времен, как будто рваных предложений — можно говорить о том, что в «Ужасах жизни» фигурирует единая главная героиня с неизменным характером, единая я-рассказчица. Хотя формально это не так: несмотря на то что нарраторка называет себя «я», иногда ее называют другие персонажи, и имена, упомянутые ими, не одинаковы. Похожи и другие действующие лица, например, те, с которыми рассказчица ссорится. Это почти всегда девушки, близкие подруги, которые постепенно отдаляются от повествовательницы. У них наверняка разные прототипы (это предположение подтверждают выступления авторки на презентациях и обсуждениях книги), они оказываются в разных жизненных обстоятельствах, у них разные характеры и потребности, однако стиль рассказчицы уравнивает героинь, не умаляя их, но при этом собирая единый образ подруги.

Дружба — центральная тема в «Ужасах жизни». «На самом деле этот сборник помог мне завязать с дружбой», — сказала Гаврилова на открытой беседе в Центре Вознесенского. И это не кажется шуткой.

Бывает и другое — тоталитарная дружба, как называет ее Настя. Такая дружба требует полноценного погружения в жизнь друга или подруги. Погружения такого, что не факт, что удастся всплыть обратно. Мне кажется, что я принадлежу своим подругам. Или что мы стали чем-то нераздельным. Нельзя сказать, что мы зависим друг от друга — опыт показал, что мы справляемся с жизнью по отдельности. Но все же мне бывает тесно в этих отношениях. Я часто принуждаю себя к исполнению дружеского долга, делаю то, что не хочется. Это ответственно, но разрушительно.

С человеческими взаимоотношениями авторка разбирается в последнем тексте сборника, «Драгонеты». Название — отсылка к «Синетам» Мэгги Нельсон, только объектом внимания небольшого цикла Гавриловой становятся драконы и дружба, а заметок о них меньше, чем заметок о синем цвете и любви у Нельсон. «Похищение», «Жертвоприношение», «Отклонение», «Отражение», «Спасение», «Свадьба», «Смерть» — семь путей развития дружбы по Гавриловой. «Драгонеты» начинаются словами «Настоящая дружба похожа на дракона. Дружба — это магия, миф, жестокость, предательство», а заканчиваются словами «Дружба это не одежда; из драконьей шкуры шубы не сошьешь». Довольно непривычно читать о кризисе дружбы, когда большинство людей сейчас воспринимают друзей как вторую семью, а вокруг то и дело раздаются призывы к сообщничеству как к единственному способу спасти современность.

Помимо Нельсон, «Драгонеты», в которых описывается сожительство главной героини с драконом, сюжетом напоминают рассказ Евгении Некрасовой «Медведь». У Гавриловой нет некрасовского мифологического стержня, мифология как система для нее не важна: важны яркие, причудливые образы, возможность подобрать сравнение, как это происходит с дружбой и драконами. У Гавриловой другие сквозные образы, скрепляющие некоторые рассказы. Тематически их можно определить как «грязные, неприятные»: плесень, прах, пепел. В «Волшебном лесу материнства» героиня растит из плесени мальчика для своей пережившей выкидыш подруги, в «Санта-Дыне» нарраторку преследует прах. Пепел связан с вулканами, которые извергают также лаву и магму — а Лавой, Пеплом и Магмой зовут кошек из рассказа «Кошки-хорошки». В его финале извергается вулкан; и тут снова выстраивается связь"Драгонетами«, ведь дракон в каком-то смысле и есть ходячий вулкан.

В «Ужасах жизни» Гаврилова критически относится не только к дружбе: в «Плюс один» в отрицательном свете предстает социализация — тоже, по современным меркам, абсолютное благо. Большая вечеринка, с которой рассказчица хочет уйти, а ее не отпускают, превращается в почти бесконечный сон, в котором над героиней даже издеваются — физически и психологически. Она просыпается, и снова просыпается, и снова просыпается, но никак не может проснуться. Сон сменяется неостановимым смехом, тоже отдающим насилием: этот хохот невозможно прекратить, и он мучает. В каком-то смысле «Ужасы жизни» — это поток снов, как и все сны, дурных и немного бредовых. Из них пытаешься выбраться — но только ныряешь в новый сон.

Все книги русскоязычной серии No Kidding Press перемалывают привычную хронологию и бросают вызов понятию цельности. Тексты под каждой обложкой объединены фигурами рассказчиц (реже рассказчика) и образным рядом — но не сюжетом и не течением времени; о фабуле говорить не приходится. В рассказе «Рыба моей мечты» Маши Гавриловой возникает образ, который мог бы появиться в «Девочках и институциях» Дарьи Серенко (Минюст признал ее иноагентом), — так тексты из разных книг одной серии сближаются, даже если это и не было задумано.

В первый рабочий день я нарядилась и даже накрасилась — предстояла встреча-знакомство с коллежанками и с Большими начальницами, а мне хотелось стать частью дружного коллектива. Когда я пришла, никого не было: Большие начальницы опаздывали, а коллежанки уже трудились в аквариумах и совсем не интересовались ничем, кроме рыб.

Рассказы Гавриловой нарочито профанны, их можно было бы сравнить с сумбурными дневниковыми записями или дотошными пересказами тех самых снов — или да, тредами в твиттере. Это тексты, которые из-за своей экспериментальности, абсурдности и немейнстримности не будут приняты очень многими читателями. А у критиков и обозревателей и вовсе могут волосы на голове встать дыбом. Но кажется, к такой реакции Гаврилова и ее свита из плесневого мальчика, дыни с пеплом, кошек-хорошек, коня, тараканов, рыб и драконов вполне готова.