Живой труп

В этом году «Прочтение» — партнер «Национального бестселлера». В рамках этого партнерства рецензии нашего обозревателя и члена большого жюри премии Елены Васильевой на книги лонг-листа будут одновременно публиковаться на обеих платформах, у нас — в расширенном варианте.

• Артем Сошников. Наблюдатель. — Рукопись.

Роману Артема Сошникова «Наблюдатель» немного не повезло: в этом сезоне «Нацбеста» он не избежит сравнений с «Тенью» Ивана Филиппова. Объединяет эти два очень разных текста один медицинский диагноз. У Сошникова он, как выяснится в финале, поставлен главному герою, а у Филиппова — второстепенному. Но есть и другие сходства, несмотря на то, что у Филиппова получилась стопроцентная фантастика с актуальными отсылками, а у Сошникова — скорее реализм вперемежку с социалкой и фантастическим допущением.

Главный герой «Наблюдателя» Антон Приморский — новый менеджер в крупной IT-компании на образовательном рынке. Как ни крути, описание деятельности Антона отдает канцелярским языком — потому что герой на нем периодически разговаривает, а иногда даже мыслит. Он эффективный управляющий — ладошки ромбиком у пупка, — говорит и думает в основном о бизнесе. На самом деле Сошников довольно неплохо высмеивает этот новояз, по-видимому, хорошо знакомый автору.

Пока Валентиныч говорил, Антон поражался, насколько мощно его перекрыло. Ну не может же так глючить? Это ж какое воображение надо иметь! Откуда взялась ретроспектива, понятно — он проводил их каждую неделю, совмещая должность product-owner’а со scrum-master’ом. Но не могут же галлюцинации настолько сильно искажать реальность?

Антон Приморский работает в Петербурге, но родом он из Коммунара-на-Волге — выдуманного поволжского города. Туда-то ему и придется отправиться по рабочим делам, оставив в большом городе довольно скептически настроенных по отношению к нему коллег. И именно в Коммунаре-на-Волге с Антоном случится несчастье: он умрет.

В то, что он умер, герою как-то не верится. Он подозревает обман: прямо перед смертью за ним якобы устроили слежку какие-то подозрительные личности. Не верится в ненасильственную гибель Антона и его коллегам: параллельно они начинают любительское расследование, отправляются на место происшествия и интригами и шантажом заполучают улики.

Но все это происходит в мире живых, пока в мире мертвых Антона убеждают в том, что и после смерти ему не доведется отдохнуть. Его берут на должность наблюдателя.

Вряд ли вы знаете, но каждый день в Коммунаре-на-Волге умирает в среднем 78 человек. Что происходит дальше, не секрет: похоронные агентства колотят капиталы, а безутешные родственники носятся по инстанциям, отпевают покойника, закапывают, затем глотают слёзы, глотают водку, ждут полгода, оформляют свидетельства о праве на наследство по завещанию... Скукота. Однако, небольшой процент умерших получают уведомление. Таких людей мы называем наблюдателями — и с сегодняшнего дня вы становитесь частью нашего коммунарского департамента.

Короче, после смерти все повторяется: что-то вроде летучек и планерок, разборы полетов, ретроспективы и синки, задания и задачи — того отвезти туда, этого припугнуть, здесь разыграть спектакль. Российская провинция как загробный мир (подождите, где-то это мы уже видели, только в прошлый раз на Урале), где тоже придется изрядно потрудиться. По логике Сошникова, работа post mortem будет мимикрировать под ту, что была у нас при жизни — прикольная перспектива, но я бы после кончины лучше просто полежала в земельке.

Начало летальной, так сказать, части романа приходится примерно на сотой странице рукописи из трехсот пятидесяти. И к приключениям мертвых в мире живых периодически возникают вопросы: например, зачем обрабатывать умершим раны перекисью? Бальзамирование этих ран можно понять — в конце концов, трупы гуляют среди людей, негоже быть с разбитой головой, остальные испугаются. Но зачем поливать мертвеца перекисью? Не вполне понятно и то, связаны ли между собой департаменты подземного мира или каждый существует автономно, могут ли наблюдатели уезжать в другие города — так, кстати, было бы в какой-то степени безопаснее, никто из знакомых бы не узнал (а то такой эпизод случился в романе).

Перечисление этих деталей демонстрирует, что фантастическая часть будто бы не до конца продумана. Вопросов к начальной части рукописи, которая притворяется производственным романом про айтишников, почти не возникает. Но вот строение подземного мира и некоторые его нюансы как будто не до конца продуманы. «Наблюдателю» Сошникова приходится адресовать тот же упрек, что и «Ловле молний на живца» Татьяны Млынчик: чем ближе текст к финалу, тем сильнее он спешит. А буквально за пару глав до конца возникает диалог, призванный объяснить читателю, что же на самом деле хотел сказать автор.

Присмотрись — огромное количество людей соткано из подражания. По улицам ходят люди в одинаковой одежде, заказывают себе одни и те же фотосессии. В нижнем белье, допустим, или с хаски у камина. Они копируют эмоции с фильмов и сериалов, множат шаблоны на похоронах, свадьбах и днях рождения. И не задумываются об этом.

Где проходит граница между мертвым и живым, живы или мертвы мы на самом деле — вопросы философские, но Сошников не пускается в длительные объяснения, подобно Елизарову в «Земле». Роман «Наблюдатель» скорее можно сравнить с «Реконструкцией» и «Богом тревоги» Антона Секисова — то же заигрывание с потусторонней тематикой и заворачивание ее в жанровую обертку. Получается намного структурированнее, чем у Секисова, а в финале Сошников сводит эти вопросы практически к буквализации метафоры «живой труп». И переворачивает все с ног на голову.

А за пару страниц до этого было красиво и снежно, был лед замерзшей Волги. Прощаться с ним и возвращаться в стопроцентную реальность оказалось очень печально.