Татьяна Млынчик:

Текст: Надежда Келарева

Мы продолжаем нашу серию интервью с молодыми авторами. Героиня сегодняшнего материала — писательница из Петербурга Татьяна Млынчик. Ее рассказы публиковались в журналах «Дискурс», «Прочтение», «Кольцо А», «Незнание» и «Дружба народов». В 2021 году вышел дебютный роман Млынчик «Ловля молний на живца» — история шестнадцатилетней Маши Депре, которая однажды обнаруживает у себя способность накапливать электричество, а помимо этого пытается справляться с проблемами, обычными для любого подростка. Социальная и фантастическая линии переплетаются в книге, делая ее значимым высказыванием об эпохе начала 2000-х.

 

— Когда вы поняли, что хотите быть писательницей? Что повлияло на этот выбор?

— Спонтанного рокового момента, в котором я решила нечто подобное, не было. В детстве дома царила атмосфера творчества: папа до конца девяностых активно играл в КВН, писал сценарии для «Городка», был автором передачи «Блеф-клуб», которая выходила на петербургском телевидении. На кухню нашей крошечной квартиры на Думской набивались толпы его товарищей, соавторов, юмористов, которые в клубах табачного дыма ночами писали номера, сочиняли, пели, изобретали какие-то фантасмагоричные представления, — мне кажется, это оказало на меня влияние. Я писала в тетрадях небольшие рассказы, рисовала комиксы. А потом попала в литературный клуб «Дерзание» в Аничковом дворце и стала заниматься прозой.

— Как родилась идея романа «Ловля молний на живца»?

— Я работаю в сфере электроэнергетики уже лет десять. Тема электричества, с одной стороны, чрезвычайно строга, описана тысячами страниц научных работ в теории, закрепощена в тома предписаний на практике, а с другой стороны — не так уже всецело изучена. Как кажется, природа электричества до сих пор не вполне раскрыта. Это рождает около него массу увлекательных и зловещих баек, теорий, легенд. Мне хотелось исследовать это своеобразное бессознательное электроэнергетики в сюжете.

 

— Почему действие романа происходит в начале 2000-х? С чем связан выбор этого времени?

— В начале 2000-х я была подростком. В Петербурге тогда творилось нечто особенное: молодежная среда состояла из всевозможных субкультур, возникали и тут же умирали причудливые и яркие явления — артисты, веяния, фестивали, рейвы и ню-метал, граффити. Только пришли в Россию и начали обосновываться виды спорта, которыми сегодня никого не удивить, а тогда они казались чем-то новым: скейтбординг, например. Выходя утром из дома, я не представляла, каким приключением кончится день. Недавно перечитывала один из своих дневников того периода, такую запись: «Собираемся в „Полигон“ на концерт „Психеи“, говорила с Бубном: он не советует идти, будет куча скинов». То есть я отправляюсь слушать музыку в клуб и знаю, что из-за того, как я одета, какой ширины на мне штаны, какие кеды на ногах, и из-за наличия пирсинга на моем лице, на меня, вероятно, нападут скины. При этом один из них звонит мне накануне и предупреждает: среди моих приятелей представители самых разных формаций. Конечно, мне хотелось попробовать написать о том времени, как я его понимала. И создать персонажа из той эпохи.

— В интервью «Скамейке» вы рассказали, что у некоторых героев были прототипы. Какая реакция была у этих людей, когда они узнали себя на страницах романа?

— На самом деле все те, с кем я общаюсь, были обрадованы. Я дарила им книги, потом видела посты в социальных сетях: магия печатного слова все еще действует на людей, и оказаться внутри книги им бывает чертовски приятно.

— А почему вы решили написать именно про подростков?

— В моей жизни подростковый период был очень контрастным, эмоциональным, полным событий: дома, в школе, при подготовке к поступлению в университет, в тусовках, в дружбе и отношениях. Возможно, это у всех так, хотя я знаю людей, которые не любят возраст условных шестнадцати и у которых самое интересное началось на первых курсах вуза. А мне сейчас кажется, что тогда чуть ли не каждый день менял, развивал мою личность, — пожалуй, из-за гибкости растущей психики, а может, еще почему-то.

 
Такого количества вопросов к окружающей действительности и к самой себе, как тогда, никогда больше у меня не возникало. Захотелось занырнуть в тот период, поискать ответы. Особенно теперь, когда прошло достаточно времени и удалось как следует отстраниться.

— Насколько трудно было «перевоплощаться» в ученых-физиков, чтобы давать научные объяснения происходящим в тексте явлениям?

— Так как я вращаюсь в отрасли электроэнергетики, меня окружают инженеры, технические специалисты, многие из которых имеют научные степени и страстно увлечены своей профессией. Пока работала над текстом, благодаря им много перечитала, получила массу рекомендаций, советов. Особенно помог папа, с которым мы продумывали некоторые логические цепочки буквально в формате мозговых штурмов. И я ни в коем случае не претендую на научность в своем тексте, это скорее вольная интерпретация отдельных явлений.

— Как внутри вас взаимодействуют журналист и писатель? Влияет ли журналистское образование на литературную деятельность? 

— Видимо, из-за того, что проза и журналистика идут параллельно (журналистикой я начала заниматься лет в пятнадцать в том же Аничковом дворце, в газете «Поколение»), у меня без проблем получается переключаться из одного режима в другой.

 
Я могу писать статью про электромобили для отраслевого издания, а тем же вечером накидать в заметки сюжет будущего рассказа, который сам лезет наружу из материала для этой статьи. Другое дело, что энергия для письма — не бесконечна и, порой, один вид деятельности обкрадывает другой.

А образование повлияло по части умения собирать информацию, общаться с людьми, перенимать их оптики, истории, функционировать в режиме наблюдателя, репортера жизни. Вот говорят: истории случаются с теми, кто умеет их рассказывать. В этом плане журналистика наделяет тебя амплуа рассказчика. Рассказчику не бывает скучно: что бы с тобой ни происходило — очередь, поездка в метро, беседа с гаишником, многочасовое ожидание в аэропорту, — ты начинаешь наблюдать, и материал для очередной истории тут же выпрыгивает откуда ни возьмись. Другое дело — с каким набором инструментов к этому материалу подойти, частью какой волнующей тебя темы он станет — но это уже следующий вопрос.

— Случались ли у вас творческие кризисы? Как вы с ними справлялись?

— Случаются кризисы тайминга, когда слишком много дел, работы и событий заполняют все время, и для прозы сложно выкроить пространство. Мне не подходят форматы вроде тридцати минут в день: чтобы продуктивно поработать мне надо сесть за компьютер и знать, что у меня есть как минимум три часа, что я могу упасть в текст и не торопиться. Самое любимое, когда садишься, пишешь, забыв себя, думаешь, прошел часок, а потом оказывается, что их прошло восемь. Рецепт борьбы с нехваткой времени, который подходит лично мне, — четко поставленная задача. Когда писала роман, у меня был план по знакам на каждый месяц и план глав. Безусловно, он менялся по ходу работы, но четкие рамки помогли довести дело до конца.

— В каких жанрах вы планируете работать?

— Мне интереснее всего писать сюжетную прозу. Я хочу работать с рассказами, романами и повестями — это такой замечательный забытый многими жанр, который сегодня, на мой взгляд, возрождается. Еще пробую себя в автобиографической прозе, в так называемом автофикшене. Как раз этой осенью вышли два моих рассказа: «Ксения Петербуржская позвонит» в «Дружбе народов» и рассказ «Рехаб» в сборнике «Улица Некрасова».

— Вы активная участница литературных семинаров и школ писательского мастерства. Что вам это дает? Какой семинар запомнился больше всего? 

— Чтобы подготовится к обсуждению на семинарах, приходится читать тексты других участников, много текстов. Так что, во-первых, семинары дают возможность увидеть, что пишут авторы твоего поколения и в каких направлениях они работают. Во-вторых, ты учишься анализировать, когда ищешь плюсы и минусы чужих текстов, размышляешь, какие задачи ставит перед собой автор и как эти задачи решаются. Как говорят: «Чтобы написать одну книгу, надо прочитать тысячу». В моей версии надо не только прочитать, но и проанализировать. В-третьих, знакомишься с участниками из других городов, которые потом, возможно, становятся друзьями.

 
В обычной жизни людей, которые занимаются литературой, очень мало, их практически нет. А тут ты попадаешь на островок, где можешь сутками разговаривать о литературе, и это очень ценно. Такой формат детского лагеря для взрослых, объединенных общей страстью.

Ну и конечно, много дает взаимодействие с мастерами, писателями, редакторами толстых журналов, критиками. Они направляют участников, делятся опытом. Только что я вернулась из Казахстана, где был фестиваль молодых писателей Казахстана и Киргизии и России, организованный Фондом Филатова. Прозу вели Наталья Борисовна Иванова из журнала «Знамя» и писатель Илья Кочергин. Это невероятные мастера, которые превращали каждое обсуждение в дискуссию о литературных, жизненных, этических вопросах. А через тексты ребят из Киргизии и Казахстана мы знакомились с культурой и особенностями этих стран. Это невероятно, когда узнаешь из рукописи об алматинском художнике Сергее Калмыкове и тут же бежишь в музей искусств, чтобы посмотреть его работы. Этот семинар стал для меня настоящим праздником.

— А кто из современных авторов вам близок? 

— Если начну перечислять, получится нескончаемый поток имен. Могу подойти к книжной полке и тут же выхватить глазами книгу Дмитрия Горчева «Деление на ноль», «Старик путешествует» и новое издание «Истории его слуги» Эдуарда Лимонова . Дальше — «Территорию и карту» Мишеля Уэльбека. И, наконец, Вадима Шефнера — это вообще моя большая любовь. Меня привлекают тексты, читая которые говоришь себе «вау», потому что восхищаешься мастерством автора, не понимаешь, как он это сделал, книги, которые прибавляют к тебе что-то важное, новое. А еще guilty pleasure: триллеры, ужасы — с удовольствием беру Стивена Кинга и пропадаю с ним на вечер.

— А как относитесь к толстым литературным журналам? Какие из них читаете? 

— Положительно, считаю, что это важная институция, которая должна сохраняться в будущем. Читаю «Дружбу народов», «Знамя», «Звезду», прочие. Могу обрадовать бабушку тем, что меня напечатали в «Дружбе народов», и бабушка будет в восторге, потому что, когда она была в моем возрасте, она точно так же читала этот журнал. И я надеюсь, что, когда моя внучка будет в моем возрасте, она тоже будет читать «Дружбу народов».

— О каком будущем для вашей книги вы мечтаете? Где ее видите лет через десять-пятнадцать?

— Мне кажется ключевым момент, когда работа окончена, автор отделяется от своего произведения, и оно уходит в мир. Ты больше не вполне можешь контролировать, что с ним дальше произойдет, и должен отпустить его. Поэтому мое внимание сегодня сосредоточено на последних рассказах, на том, что я пишу сейчас и на том, что напишу в ближайшее время. А там посмотрим, это уже как ляжет карта.

 
Дата публикации:
Категория: Ремарки
Теги: ЭксмоТатьяна МлынчикЛовля молний на живцаНадежда Келарева
Подборки:
0
0
5986
Закрытый клуб «Прочтения»
Комментарии доступны только авторизованным пользователям,
войдите или зарегистрируйтесь
«Задержи дыхание» — четвертая книга Ольги Гренец. В нее вошли рассказы, опубликованные в американских и русских журналах за последние три года. Это истории про семейные отношения, воспитание детей, поиски своего места и гендерной идентичности, верность воспоминаниям юности и служение делу… Они до мелочей реалистичны, но оказываются близки каждому читателю.
«Лето» — книга опыта: Горбунова стенографирует чувствуемое, наблюдаемое вокруг и пишет об этом с неподдельностью первого — и, как известно, самого точного взгляда. Это книга, лишенная истории, разворачивающаяся внутри мысли, — хотя номинально перед нами семейный роман, антисага, скомканные, как фантики, сцены из супружеской жизни — быт, выдаваемый за божественное откровение.
В ожидании празднования юбилея мы решили поделиться с вами не только историей журнала, но и особенностями внутренней кухни. В «Прочтении» несколько рубрик, у некоторых из них есть свои кураторы, а еще мы проводим множество разных мероприятий, делаем ежемесячную рассылку и каждый день ведем соцсети. О том, как у нас все устроено и кто за что отвечает, рассказывают члены редакции.
Светлана Сачкова — писательница и журналистка, сотрудничала с журналами Allure, Glamour и Vogue. Живет в Нью-Йорке. В 2020 году вышел ее третий роман «Люди и птицы», который, по словам Александра Стесина, продолжает гоголевскую традицию в русской литературе, сочетая в себе обыденность и гротеск, привычное и странное, страшное и смешное. О персонажах новой книги, о том, можно ли совмещать журналистику и писательство, а также о том, что значит быть автором в России и в Америке, со Светланой Сачковой поговорила Анна Делианиди.
Рассказ Татьяны Млынчик «Леонид» – история о поиске друга и превратном воплощении мечты в реальность.