Пустота и опустошенность

Книжные блогеры «Телеграма» и «Инстаграма» второй год подряд читают длинный список номинации «Иностранная литература» премии «Ясная Поляна», обсуждают каждую книгу и выбирают победителя по своей версии. Сегодня в центре внимания — роман американского писателя Кормака Маккарти «Дорога», который в 2007 году получил Пулитцеровскую премию в номинации «Художественная литература», а в 2010 году The Times выбрала «Дорогу» первым текстом в списке «100 лучших художественных и научно-популярных книг за последние 10 лет».

Эту и другие упомянутые в наших публикациях книги можно приобрести с доставкой в независимых магазинах (ищите ближайший к вам на карте) или на сайте издательства, поддержав тем самым переживающий сейчас трудный момент книжный бизнес.

  • Кормак Маккарти. Дорога / пер. с англ. Ю. Степаненко. — М.: Азбука, 2018. — 320 с.

Номинирован переводчиком, писателем и журналистом Алексеем Поляриновым.

Слово эксперта-номинатора:

С одной стороны, удивительно, что писатель калибра Кормака Маккарти написал роман в жанре постапокалипсиса. С другой — если знать Маккарти, то ничего удивительного: все его романы так или иначе тему конца мира затрагивают. И все же даже для него «Дорога» — текст особенный: потому что он не о страхе смерти, он о другом страхе — за своих детей и об отцовстве вообще.

Маккарти — один из немногих писателей, текст которых можно легко опознать на странице, — настолько уникален его подход к языку. Он, например, известен своим вольным отношением к знакам препинания. «Запятые не нужны, если знаешь, что делаешь». И в «Дороге» этот принцип доведен до совершенства: в романе не только почти нет знаков препинания, в нем вообще ничего нет — ни описаний, ни эпитетов, ни красивых слов; текст похож на голый скелет, поэтому пространство между словами кажется огромным. «Дорога», пожалуй, единственный в своем роде роман о пустоте, об опустошенности, в котором эта идея — идея пустоты — отражена в языке, в том, как текст написан.

 

 

Виктория Горбенко
Телеграм-канал «КнигиВикия»

Оценка книги: 7/10

В результате неназванной катастрофы известный нам мир погиб. Осталась лишь выжженная земля, хмурое небо, с которого сыплется то ли снег, то ли пепел, редкие кучки бандитов, не брезгующих человеческой плотью, и дорога. По дороге идут безымянные (имена в этом мире уже неважны) отец и сын. Идут к морю  не потому что там может быть иначе. Просто потому, что в движении сохранилась хоть какая-то жизнь, а в присутствии конечной цели осталась хоть какая-то надежда.

Маккарти лаконичен в описании своего постапокалиптического пространства. Мы не знаем, что произошло, не знаем, как человечество пыталось справиться с последствиями катастрофы. Прошлого вообще практически не существует: смутные воспоминания о жене мужчины и матери мальчика, совершившей самоубийство, не будучи в силах продолжать жить в мертвом мире; быстрые вспышки при столкновении с осколками истлевшей вселенной  запотевшей банкой колы, застрявшей в разграбленном автомате, чистой постелью, мерно жужжащей поутру кофемашиной. Но и настоящее кажется обрывистым ночным кошмаром: закованные в цепи рабы, плетущиеся по дороге, — вспышка; стонущие запасы человеческого мяса в подвале у зажиточных каннибалов  вспышка; зажаренный на вертеле младенец  вспышка.

Путников двое. Мужчина  осколок старого, разрушенного мира. Он передает сыну часть своей памяти, часть опыта. Мальчик, родившийся уже после катастрофы, — символ нового мира. Он любит отца, но отторгает проявления его жестокости, даже разумной, необходимой для выживания. В мальчике горит свет доброты и сострадания  он готов делиться пищей с тем, кто все равно умрет, и помогать тому, кто оставил умирать его, похитив всю еду и одежду. Старый мир довел себя до суицида, и мужчина, плоть от плоти его, тоже смертельно болен. Но новый мир уже готов восстать из радиоактивного пепла и сделать свои первые шаги.

 

Оценка книги: 10/10

«Бога нет, а мы его пророки», — говорит случайный попутчик двух главных героев где-то ближе к концу «Дороги».

Бога здесь действительно будто и нет. Кажется, это был именно ядерный взрыв, хотя точно Маккарти не обозначит, напишет только про вспышку и серию коротких ударов, после которых горели города. Мир умирал и, в общем-то, — умер. Мальчик родился сразу после этого. Его мать покончила с собой — спустя какое-то время. Какое точно — непонятно: времени здесь вообще нет, неизвестно, сколько лет прошло с момента взрывов до момента, когда их осталось только двое — шесть, семь, но вряд ли больше. Безымянные главные герои — отец и сын, идут на юг, к морю. Вокруг — много чего (или точнее, ничего вовсе), Маккарти описывает постапокалиптичный пейзаж, который можно охарактеризовать всего одним словом — «смерть». Вокруг холод и, разумеется, голод, а ещё постоянный страх — полные антонимы слова «жизнь».

Кому-то может показаться, что это путешествие не имеет смысла — за то и критикуют «Дорогу», мол, идут непонятно куда и зачем, какое-то «Достучаться до небес» для бедных: вот герои идут туда, где никогда не были, при этом один из них явно умирает, да и другой точно умрет, стоило огород городить. Сам немногословный Маккарти — дал всего несколько интервью, одно из них Опре Уинфри в 2007 году, — лукаво заметил: мне нравится думать, что эта история о мужчине и мальчике в дороге, но вы можете увидеть в ней что-то свое.

Лукавил или нет, гадать можно долго. Как написалась эта книга, он рассказывал той же Опре: году где-то в 2002 он со своим маленьким сыном был в Эль-Пасо. Ребенок спал, а Маккарти не спалось, он стоял у окна и смотрел на ночной город, «думая о своем маленьком мальчике», представил этот же город лет через пятьдесят или сто. Пришла идея, которую он наскоро записал в записную книжку — и через несколько лет эти заметки превратились в роман, который получит Пулитцеровскую премию. Немаловажно для этого сюжета: роман Маккарти посвятил именно своему сыну, а в 2006 году, когда вышла «Дорога», он развелся со своей третьей женой. В сюжете «Дороги» жена практически отсутствует — решает убить себя, уйти в ночь и больше не вернуться.

Бога нет, но они идут именно к нему — условный юг как точка, куда отец и сын бредут через ад. Любви нет тоже, но «Дорога» о ней куда больше, чем любая условная Джейн Остин. Это метафизическое путешествие, где в отсутствии прописанных признаков жизни, света и добра, герои вынуждены извлекать все это непонятно какими силами из себя самих. Помните: «Бога нет, а мы его пророки» — и всю книгу Маккарти будет и доказывать это, и опровергать. Что такое любовь — использовать последние патроны для того, чтобы избавить кого-то от мучений, или в обратном — поиске какого-то смысла в том, что осталось от жизни, любви, веры, тепла, света, добра, короче, всего того, что этот новый мир не видел?

Когда мир умер, а значит, и Бог отвернулся от человечества по каким-то ведомым лишь ему причинам, родился ребенок, которому предстоит, кажется, только невероятно сложная дорога. Многим позже его отец скажет тому же случайному путнику из цитаты в начале: а что, если этот ребенок — Бог? Тот, конечно, не поверит, но добавит, что даже если и так, то он бы такому спутнику не был бы рад.

Нашли ли герои хоть что-то в финале? Однозначного ответа нет, но, впрочем, невозможно не предположить, что да: «Он пробовал говорить с Богом, но лучше всего у него получалось говорить с отцом».

 
Анастасия Петрич
Инстаграм-блог drinkcoffee.readbooks

Оценка книги: 7/10

Кормак Маккарти — настоящий литературный аскет. Именно к этому нужно быть готовым в первую очередь, приступая к чтению его романов в целом и к «Дороге» в частности.

Отец и сын идут к океану, на юг, туда, где хотя бы не будет извечного промозглого холода и ледяных дождей. Они верят в то, что там есть хорошие люди, но пока что им приходилось встречать лишь плохих. По-настоящему плохих.

За постапокалиптической «Дорогой» тянется целый шлейф из произведений, в которых уже рассказывалось о том, что может случиться с миром в будущем. Где-то раскрыты все подробности, где-то лишь очерчены основные моменты, где-то катастрофы смакуются во всех животрепещущих деталях, а где-то это лишь фон, на котором ярче высвечиваются уже существующие проблемы. В «Дороге» сам «конец света» не имеет особенного значения. Важным становится другое: что станет с человеком, с человечеством, с гуманизмом, с понятиями «хорошо» и «плохо», когда рухнут все законы.

Аскетизм Маккарти и его нежелание украшать литературными вензелями свой текст могут сыграть с читателем злую шутку. Он может по ошибке принять безэмоциональное повествование за сухость, однако на кажущуюся отстраненность нужно смотреть через призму фактов и, возможно, с улыбкой. Когда роман вышел в свет в 2006 году, семидесятитрехлетний автор воспитывал восьмилетнего сына, и отделить этот факт его биографии от текста просто невозможно, да и нельзя этого делать. Иначе все рушится.

Классический мотив дороги дал название всей книге: герои идут из точки А в неизвестность, они движутся из вполне осязаемой действительности к чему-то другому, неясному, возможно, нематериальному, они думают, наблюдают, анализируют, меняются. И все это на фоне рухнувшего мира, в котором предстоит выжить новым людям. Тем, для кого «быть хорошим» — это не пустые слова. А, значит, надежда всегда есть.

Весь описанный ужас в итоге сводится к самому простому и в то же время самому нужному — к надежде на светлое будущее, на то, что после очередного библейского катаклизма люди очистятся и станут лучше. А нам остается только верить в это. Или нет.

 
Евгения Лисицына
Телеграм-канал greenlampbooks

Оценка книги: 8/10

Классическая экзистенциальная литература утверждает, что ярче всего сущность индивида проявляется в кризисной ситуации, когда человек завис над пропастью и нет времени обкладывать себя слоями социальной шелухи, условностей и украшений, нужно спасаться. Остается только самое главное, основополагающее, делающее нас людьми вообще и конкретными личностями в частности. В романе «Дорога» Кормак Маккарти тоже не разменивается на мелочи и условности: к чему краски, если в мире больше не на что смотреть; к чему имена, если некого окликнуть; к чему говорить о произошедшей катастрофе, если ты все равно ничего не изменишь. Оставшиеся люди бросают все силы на выживание, так что быстрее всего в дамках оказываются существа, недалеко ушедшие от обезьяны. Бери дубину, вонзай клык, а если где-то еще найдется настоящее оружие, то совсем замечательно. Пока более вдумчивые люди рефлексируют, можно их тут же на месте пристукнуть и обглодать.

«Дорога» скупо и мучительно кратко (большего мастерства недосказанности и в то же время полноты этой пустоты достигли разве что Стругацкие в «Пикнике на обочине») рассказывает о скитаниях двух более высокоорганизованных, чем полуобезьяны, личностей, которые пока что уцелели только лишь чудом. Правда, один из них личностью еще только становится, так как слишком мал, а другой довольно скоро ей перестанет быть, потому что болен и немолод, но это только добавляет перцу в происходящее. Не успеешь найти смысл жизнь за отведенное время, часики-то тикают, значит не только сам бессмысленно уйдешь в пыль, но и будущее своего сына направишь куда-то в сторону законов дубины и клыка. А как не хочется толковать о надежде, смысле жизни и цели в конце пути, если кушать нечего, поганый ледяной дождь пробирает до костей, а тележка из супермаркета, где валяются все твои вещи, тяжела, как камень Сизифа.

Конечно, это постапокалипсис, но так легко переложить «Дорогу» на обычное существование, даже не нужно притягивать за уши христианские мотивы или что-то очень глубоко спрятанное. Вот мы сейчас сидим в теплых креслах и думаем, что где мы, а где пыльный и ужасный мир «Дороги», но особенной разницы и нет. Те же придуманные нами самими цели, которых, возможно, мы и вовсе не достигнем, а если достигнем, то будем разочарованы или не будем знать, что делать дальше. Та же неприязнь к существам одного с нами вида, но не из нашей песочницы. Тот же страх и та же робкая надежда, что несмотря на всю неопределенность, все-таки все будет хорошо. Кормак Маккарти говорит о своем варианте, как избежать пустоты и бесконечной дороги, ведущей нас по ленте Мебиуса, и нет, он не предлагает с нее сойти, он говорит о поиске цели менее обозначенной чем-то материальным. Цель жизни и смысл жизни могут быть в проращивании теплоты и прекрасного внутри себя и окружающих. Или в чем-то еще, что каждый может найти для себя сам. А если для этого придется с боем вырывать счастье у остального мира, то что ж поделать, жизнь такая, возможно, если мы сделаем это сейчас, то потомки не будут делать так в дальнейшем.

 

Оценка книги: 8/10

Так случилось, что «Дорогу» Маккарти я перечитал в яснополянском марафоне сразу после «Возможности острова» Уэльбека. Как это часто бывает, две книги «запараллелились», причем по той линии, о которой я не думал ровно десять лет назад, когда читал «Дорогу» впервые. В конце уэльбековского романа неочеловек, живущий через пару тысячелетий после нашей эпохи, выходит наконец из добровольного заточения и отправляется в бесцельный путь по бескрайним землям, изредка встречая племена каннибалов-дикарей. Очень похоже на «Дорогу»: отец и сын бредут неизвестно куда в незавидном будущем после непонятной катастрофы, иногда наталкиваясь на «плохих» людей, которые обкрадывают или даже съедают остальных.

Разница двух сюжетов в том, что у Уэльбека герой пускается в желанное странствие, которое выглядит чуть ли не как мечта современного человека: бесконечный поход по безлюдным природным заповедникам, не ограниченный отсутствием еды и воды; уединение с самим собой и вытекающее отсюда постижение каких-то скрытых доселе смыслов бытия. У Маккарти же герои вынуждены идти, не сбиваясь с дороги, хотя по сути совершенно неважно, куда они направятся в следующую минуту: весь их путь подчинен только поиску пищи и крова. Я обратил внимание на диалог, на котором не остановился десять лет назад: отец и сын говорят о птицах, которым «не надо держаться дороги, потому что они могут лететь куда хотят». Вот этот смысловой слой кажется мне сейчас гораздо более интересным, чем какие бы то ни было отсылки к библейскому сюжету или поведению человечества в трудных ситуациях.

Отец и сын у Маккарти бредут по дороге, хотя хорошо понимают, что она их уже никуда не приведет. Даже в условиях, когда нет больше никаких правил, регламентирующих жизнь, когда больше «нет списка неотложных дел», — их день лишь еще больше предопределен физическим спасением. Человек не будет свободен никогда, ни глобальная катастрофа, ни все возможности мира не заставят его отступиться от предопределенной линии — Маккарти с Уэльбеком будто показывают одно и то же с противоположных ракурсов. И это перекликается с коронавирусным карантином, когда человек, оказавшись взаперти дома, вместо того, чтобы наконец обратить внимание на самого себя, лишь еще больше ударился в образовательные онлайн-программы, лишь бы скоротать время. Дорога, оставшаяся от прежних времени — это не путь к спасению, а наказание, гипнотизирующее нас так же, как ворота гипнотизируют стадо овец.

Общая оценка: 8/10

 

Чтобы разнообразить мнения, в этом году мы приняли решение в каждый выпуск приглашать в качестве гостя нового литературного эксперта (критика, блогера, обозревателя). Параллель между пандемией коронавируса и романом «Дорога» провел книжный Телеграм-блогер Сергей Лебеденко («Книги жарь»):

Этот текст я пишу, когда в Подмосковье еще действует своеобразный «режим самоизоляции»: некоторым группам предприятий работать уже можно, но лучше не стоит, точно так же, как и ездить по делам нельзя, но если очень хочется, то можно. Остроумно названный пользователями соцсетей «режимом ХЗ», этот новый быт словно насмехается над всеми константами почтенного жанра постапокалипсис: миром нарушенных связей, изолированностью небольших групп людей, ведущих полуфеодальное существование, образом избранных, которые «перезагрузят» мир разрухи и поведут человечество к светлому будущему. Ничего подобного не случилось (по крайней мере, пока): к гибридным войнам в новостных лентах мы вроде как привыкли, теперь придется привыкать к жизни в гибридном мире.

В таких условиях мрачная «Дорога» Кормака Маккарти выглядит внезапно уютным чтением благодаря безапелляционной обреченности романного мира: «что случилось, неясно, но ясно, что всем п**да», как поет «Кровосток». Надеяться не на что, спаситель не придет, человечество успешно пустило себе пулю в лоб, и историю смело с лица земли ядерными взрывами вместе с Фукуямой и его потомством. Посреди этой кристально ясной обреченности остается только медленно умирающая планета, припорошенная первым снегом ядерной зимы, и группы людей, которые выживают, как могут.

В общем, «не бывает жизни без кровопролития», как сказал когда-то сам Маккарти, и «Дорогу» можно назвать его романом-манифестом: мир чертовски хрупок, ребята, и не думайте, что его разрушение можно будет обернуть вспять. Со времени издания романа (2006 год) человечество умудрилось совершить столько ошибок, что невольно удивляешься, почему планета ответила коронавирусом только сейчас и когда уже мы начнем наконец прислушиваться к таким безжалостным пророкам поколения, как Маккарти.

Но постапокалипсис не просто предлагает модели будущей катастрофы. Постапокалипсис как жанр позволяет пристальнее понять, что такое сам человек, какова его природа как существа. И здесь «Дорога» является ребенком своей эпохи: мир после 11 сентября, новой войны в Ираке и Афганистане прежним не будет, благостный мир всеобщего достатка и неограниченного потреблений конца девяностых оказался «матрицей», прикрытием глубоких уродств, на которые человечество решило закрыть глаза.Нно нельзя вечно бегать от собственных пороков. Поэтому не получается назвать «Дорогу» романом ужасов: здесь действует не пила Конструктора, но скальпель патологоанатома, и не его вина, что вас тошнит.

Так что же, мы обречены как вид? Не совсем. Маккарти сам же и подсказывает средство спасения: это любовь. Любовь, как у отца к сыну: всеобъемлющая и ничего не требующая взамен. Холодный мир полон зла, и единственный способ сделать его чуть более выносимым — это разделить с кем-то кров, еду, тепло. Не так уж много, если подумать: небольшой шажок человека, но гигантский прыжок для всего человечества.

Вот так циничный вроде бы Маккарти оказывается чуть ли не христианским автором. Просто потому, что пишет о вечной ценности: любви как непременном ресурсе.

Жаль только, что мир к таким писателям обычно не прислушивается.

Но, может быть, и это неплохо. Иначе бы Маккарти не о чем было писать.

 

 
Дата публикации:
Категория: Ремарки
Теги: АзбукаВладимир ПанкратовКормак МаккартиЯсная ПолянаАлексей ПоляриновЕвгения ЛисицынаСергей ЛебеденкоВиктория ГорбенкоВера КотенкоАнастасия ПетричДорогаБлогеры читают Ясную Поляну
Подборки:
1
0
9695
Закрытый клуб «Прочтения»
Комментарии доступны только авторизованным пользователям,
войдите или зарегистрируйтесь
Попытки осмыслить роман Булгакова продолжаются, и вот в издательстве «Бумкнига» выходит комикс-адаптация «Мастера и Маргариты», которую сценарист Миша Заславский и художник Аскольд Акишин завершили тогда же, когда шел монтаж фильма Кары, — в 1993 году. В нулевые последовала публикация на французском языке, и только теперь — на русском.
Аманда Штерс — французская писательница и сценаристка, снимающая фильмы по своим книгам. В 2017 году был выпущен сериал по «Святым землям» — эпистолярному роману, впервые опубликованному в 2010-м и спустя десять лет выходящему в переводе на русский. В центре произведения — американский кардиолог еврейского происхождения, круто изменивший свою жизнь: после развода он переехал в Израиль и занялся выращиванием свиней. Знакомство и дружба с местным раввином приводят героя к переоценке ценностей и позволяют ему по-новому взглянуть на отношения со своими близкими.
Рассказ Марка Марченко — это «удивительно сплетенное повествование в духе Борхеса или Набокова, в котором пленником фантазий становится не только страждущий герой, но и сам читатель».
Публикуем видеозапись и расшифровку дискуссии «Издательский бизнес и культура: нужно ли регулировать отношения издателей и читателей и если да, то как: с помощью Роспотребнадзора или низовой инициативы?»
Латышский выпуск «Географии» продолжает обрастать препринтами, вводящими в литературный контекст балтийской страны. На днях мы опубликовали рассказ молодого прозаика Яниса Йоневса, теперь же даем место автору старшего поколения. «Минотавромахия» Гунтиса Берелиса подготовлена и переведена Андреем Левкиным.