Чтобы разнообразить мнения, в этом году мы приняли решение в каждый выпуск приглашать в качестве гостя нового литературного эксперта (критика, блогера, обозревателя). О таланте Арамбуру как художника с нами говорит книжный инстаграм-блогер Надежда Александриди (@intelligentka_gadova):
Если вы думаете, что семисотстраничная книга о баскских сепаратистах с громким и пафосным названием «Родина» точно не для вас, то рискуете пропустить редкий роман, в котором немодные среди премиальной литературы увлекательность и динамика сочетаются с психологизмом и глубиной. Выбирая острополитическую основную тему, Фернандо Арамбуру оставляет мерой всех вещей человека — внутриличностные и семейные конфликты интересуют писателя не меньше, чем социальные. Возможно, в этом один из секретов необыкновенной популярности романа в Испании, где «Родину» читают еще активнее, чем у нас — «Зулейху» Гузели Яхиной. И конечно, сериал тоже будет, его уже снимает студия HBO.
Короткие главы-сцены, «смонтированные» с нарушением хронологии, создают эффект просмотра мастерски снятого фильма: абсолютно не важно, насколько хорошо вы знаете историю Страны Басков и слышали ли вообще о группировке ЭТА, — всё, что нужно, вам покажут именно тогда, когда нужно. Для усиления эффекта Арамбуру надевает на читателя VR-очки, подключающие к тексту все органы чувств: стук каблучков, мокрые могильные плиты, свежий запах тишины, паутина в углу комнаты и паутина печали на сердце — чтение превращается в прочувствование и проживание.
Жизнь в провинции Гипускоа напоминает атмосферу «Молочника» Анны Бернс: теракты как обыденность, «свои» и «чужие», частная жизнь — на виду у всех, брату быстро доложат, что сестрица встречается с парнем, не говорящим на эускера, выставить на балконе герань — почти преступление, зато поджог автобуса в центре города можно не скрываясь, отпраздновать в сидрерии, выпивая за независимость Эускади. Каждый вынужден платить «дань», чтобы жить на родине спокойно, — ходить на митинги за «правильную» идею или финансировать борцов за «правое» дело. Но если в клаустрофобном «Молочнике» мы заперты в сознании безымянной героини, окруженной такими же безымянно-функциональными и угрожающими фигурами, то «Родина» — роман просторный, широкий, наполненный воздухом и населенный яркими полнокровными персонажами с экзотическими именами.
Биттори и Мирен дружили с детства, не страшно, что одна вышла замуж за бедного рабочего, а другая — за оборотистого предпринимателя, одна любит тосты с мармеладом, а другая — шоколад с чуррос, их дети росли вместе, и женщины могли бы вместе нянчить внуков, привычно поругивая зятьев и невесток. Как случилось, что сын одной убил мужа другой, а «приговорены» оказались оби семьи неизвестно до какого колена? К тюремному сроку в 126 лет, к бессрочному оплакиванию мужа и отца, к чувствам злости и гнева, стыда и вины, неприкаянности и беспомощности, к презрению, травле, обидам, унижениям, одиночеству и тоске; меры наказания пересматриваются, но не делаются менее жестокими: сегодня ты «жена убитого стукача», завтра — «вдова погибшего от террора». Экзотическими оказываются у Арамбуру только имена, остальное — родное, до боли знакомое в любых широтах. Можно вспомнить и «Наследство разоренных» Киран Десаи, где потерянные герои разбираются с колониальным «наследством» на фоне непальского восстания в Западной Бенгалии, или «Дом Якобяна» Аля Аль-Асуани, показывающий, как исламский терроризм меняет жизни обычных жителей многоквартирного дома в Египте 1970-х.
Боевики могут заявить о прекращении борьбы (что и произошло с ЭТА), но как может человек перестать видеть «глаза, нос и лоб жертвы террора» в зеркале и недостойного жизни убийцу — в соседе? Арамбуру не дает универсальных ответов, не превращается ни в правозащитника, ни в обличителя. Как художник, он рисует тонкий ручеек прощения, бегущий с гор в Бискайский залив, и делает это талантливо.
войдите или зарегистрируйтесь