Расправь крылья свободы над вулканом метафор

• Энн Карсон. Автобиография красного / Пер. с англ. Ю. Серебренниковой. — М.: No Kidding Press, 2021. — 160 с.

Перед нами история о чувствительном подростке-интроверте, который в детстве подвергается сексуальному насилию со стороны старшего брата, становится аутсайдером в школе, познает радости и ранения первой любви, пытается через автобиографическое творчество понять себя и разобраться в отношениях с внешним миром. Такой путь самопознания тинейджера-одиночки, ищущего спасительное место в колючей и непонятной жизни, мог бы стать полновесным сюжетом в формате young adult литературы. Но для Энн Карсон — канадской поэтессы, филолога-эллинистки, переводчицы — это всего лишь одно из наслоений в многоуровневой «Автобиографии красного» 1998 года.

Карсон создала кросс-жанровый текст, где пересеклись ее профессиональные интересы: стихотворный роман воспитания, написанный верлибром, сочетается с фрагментами постмодернистской прозы, современным переосмыслением древнегреческого мифа и реконструкцией поэмы «Герионеида» античного поэта Стесихора. Чудовищный исполин Герион, которого убил Геракл ради десятого подвига, в интерпретации Карсон становится ранимым подростком, живущим в конце XX века и скрывающим от окружающих красные крылья — символ индивидуальности, инаковости. В этой версии Гераклу уготована любовная роль, хоть и с прежним убийственным оттенком — сердце Гериона будет разбито не боевой, но амурной стрелой. 

В предисловии Карсон объясняет, почему для нее важно наследие Стесихора, послужившее фундаментом для написания «Автобиографии красного». Поэт, названный «сладкоголосым гением прилагательных», нарушил гомеровскую традицию использования эпитетов, строго закрепленных за конкретным художественным образом. Стесихор сделал поэтический язык более свободным и гибким, указал на выразительную силу прилагательных. Следующим его новаторским достоянием стала поэма «Герионеида», в которой автор встал на сторону угнетенного существа и изложил события десятого подвига Геракла от лица Гериона. Вот и получается, что популярный сегодня прием интерпретации мифа с позиции второстепенного персонажа, был продемонстрирован давным-давно еще до книг Мадлен Миллер, «Пенелопиады» Маргарет Этвуд и другой схожей прозы, выпущенной в рамках известного книжного проекта Canongate Myth Series.

Вольная реставрация текста Стесихора, заполнение провалов в утраченной поэме — это продолжение переводческих и антично-исследовательских увлечений Карсон. Из «Герионеиды» сохранилось до обидного мало фрагментов, и зияющая в них пустотность соблазнительна для творческого домысливания, развития того эмпатического порыва, который Стесихор проявил к краснокрылому созданию, разглядев в нем трагическую фигуру.

У Карсон сюжет о Герионе воплощает поиск свободы, историю о преодолении болезненной дистанции непонимания между собой и другими. Из-за пережитого в детстве насилия и непохожести на окружающих, герой записывает себя в «монстры», скрывает от посторонних душевные раны, переживания, обжигающую лавину чувств. Он убежден, что внутренняя замкнутость — надежный способ выживания. Герион даже ассоциирует себя с заключенным, которому благодаря тюремной клетке удалось спастись во время извержения вулкана (отсылка к Огюсту Сипарису и катастрофе 1902 года в городе Сен-Пьер). Но драма героя в том, что он сам — маленький гиперчувствительный вулкан, заряженный страстной творческой потенцией, требующей выхода. Отсюда происходят многочисленные вулканические метафоры эмоциональной жизни, а финальная поездка к одному из кратеров оборачивается символическим движением к свободе.

Герион сидел на кровати в номере отеля и размышлял о щелях и
трещинах
своей внутренней жизни. Случается,
что выход из жерла вулкана блокирует каменная пробка, тогда
расплавленное вещество вытекает через
боковые трещины, вулканологи называют их огненными губами.
И всё же Гериону не хотелось
превратиться в одного из тех,
кто только и думает что о своих складах боли.
<...>
Герион читал и чувствовал, как что-то похожее на тонны черной
магмы поднимается, закипая,
из глубинных областей его я.

Герион хочет открыться миру, хочет быть любимым, стремится выбраться из глубин изолированности, изучая философию и занимаясь фотографией, чтобы запечатлевать ценные моменты времени, сокращать на снимках расстояние между людьми и вещами. Болезненный любовный опыт с эгоцентричным Гераклом помогает ему осознать суть свободы, которая не назначается кем-то извне, а достигается собственными усилиями и желанием. Геракл, выражающий абсолютную независимость, не понимает любви Гериона и разрывает с ним отношения. Даже не стараясь разобраться в душевных терзаниях друга, он принудительно пытается избавить его от всепоглощающего сердечного чувства. И в этом проявляется мифологическая сущность Геракла — доминирующего героя античности, грубо навязывающего остальным свою волю.

Книга Карсон принадлежит к числу современных освободительных текстов, которые переосмысляют понятие «монстра». Фигура изгоя, не укладывающаяся в рамки нормы и занесенная патриархальной культурой в категорию чудовищ, сегодня активно обретает новое прочтение. Неизвестно, когда появится на русском сиквел «Автобиографии красного» — Red Doc> (где бывшие любовники встречаются спустя много лет), но на роль идейного продолжения вполне подходит другая книга, тоже вышедшая в издательстве No Kidding Press. Это пылкий текст трансгендерного философа и квир-исследователя Поля Б. Пресьядо «Я монстр, что говорит с вами», с которым автор выступил перед собранием французских психоаналитиков, рассказав о своем внутреннем и телесном освобождении. В его речи есть несколько ключевых пересечений с метафорическим сюжетом Карсон: на пути принятия себя Пресьядо отбросил преследовавший его с детства «панический страх быть ненормальным» и осознал, что «свобода — это то, что мы изготавливаем сами». Другими словами, он смело расправил крылья инаковости, точно также, как и Герион в финале своих мытарств. 

Конечно, Пресьядо не единственный, кого можно соотнести с главным героем Энн Карсон. Это лишь один из примеров, вариант квир-интерпретации сюжета. Притягательность созданного поэтессой образа — в его универсальности. И, вполне вероятно, каждый, кто прошел или кому только предстоит пройти тернистый путь взросления, чтобы разобраться в своей природе и обрести понимание свободы, обнаружит за спиной еле заметную, красноватую тень распахнутых герионовых крыльев.