География: современная немецкая детская литература,
янг-эдалт и комиксы
Журнал «Прочтение»
 

Кажется, выпускать перед Новым годом очередную «Географию» уже становится доброй традицией. Вместе с Центром немецкой книги мы продолжаем исследовать мир современной немецкой литературы, и на этот раз предметом разговора стали детская, подростковая и YA-литература и комиксы.

В нынешнем лонгриде четыре раздела: три выделяются по возрастному принципу (младший, средний и старший школьный возраст — к последнему подключается и янг-эдалт), а четвертый — по жанровому: комиксы.

Детская немецкая литература традиционно хорошо работает с включением волшебного в повседневное, одна из ярчайших иллюстраций этого тезиса — вошедшая в лонгрид статья Анны Кукес о целом ряде подростковых книг, которые напоминают: не «Гарри Поттером» единым. Если говорить о месте детской литературы в контексте национальной, то, как и взрослая, она не боится сложных тем — будь то обращение к серьезной философской проблематике, осмысление ошибок прошлого, отношения внутри семьи или экологические вопросы.

Безусловно, при разговоре о детской литературе и комиксах невозможно обойти стороной и иллюстраторов. Ротраут Сузанна Бернер, Вольф Эрльбрух, Михаэль Сова, Ютта Бауэр, Аксель Шеффлер, Анна Зоммер, Мавил — лишь некоторые из имен, которые вы встретите ниже.

Специфика этого лонгрида еще и в том, что он может быть использован в том числе как рекомендательная брошюра для родителей, выбирающих книги для своих детей. Это, с одной стороны, налагает на нас особенную ответственность, а с другой — вызывает предвкушение счастливой будущей жизни проекта, в который мы вложили много сил и любви.

Мы благодарим всех экспертов, принявших участие в составлении материала, за интереснейшие рассказы, а также Центр немецкой книги и лично Анастасию Милёхину и Ольгу Дич — за поддержку проекта и продуктивную совместную работу.

 
Татьяна Набатникова
Прозаик и переводчик

Даже наше поколение, рожденное в середине прошлого века, — советские люди, материалисты — было зачаровано повестью-сказкой Лазаря Лагина «Старик Хоттабыч». Это была не просто сказка, далекая от нашей жизни, а сказка, непосредственно вписанная в нашу жизнь. У советского пионера Вольки появился свой волшебник, исполнявший все желания мальчика, и хотя из этого получались одни недоразумения, смешные и добрые, сама идея присутствия в нашей жизни потусторонних сил — при отсутствии веры в Бога — действовала ошеломляюще.

Тот же принцип работает и в повести «Малыш и Карлсон, который живет на крыше».

Я не специалист по детской литературе других стран, но могу сказать о немецкой детской литературе, что она очень удачно вписывает потусторонние силы в реальный быт современных детей. Например, повесть Корнелии Функе «Лохматый Коготь» — о дружбе современного мальчика с подземным жителем, таким же лакомкой и безобразником, каким был Карлсон. У Корнелии Функе есть книги о привидениях, с которыми дружит десятилетний мальчик Том.

А у Франциски Гейм — две повести о двух сестрах-полукровках: мама у них обыкновенная немецкая женщина, а папа — вампир из Трансильвании, уже цивилизованный (разве что крысу задушит и выпьет ее кровь). И девочки — благодаря папиным генам — умеют летать, телепортироваться на небольшие расстояния и любят спать, повиснув на веревке вниз головой, как летучие мыши. Им приходится скрывать от школьных подруг свои волшебные свойства, но в некоторых приключениях эти умения им сильно помогают, особенно в погоне за преступниками и их разоблачении.

 

Темы немецкой литературы близки и русскому читателю, потому что все эти сказочные отношения с потусторонними героями начинаются с вражды и борьбы, а заканчиваются дружбой — после того, как дети и сказочные герои сделают какое-то общее доброе дело. Это не просто сближает их, но пробуждает солидарность и преданность. То есть эти книги воспитывают те же чувства, какие воспитывала детская военно-героическая литература. И делают это ничуть не хуже.

И неважно, кто читает книгу — взрослый или ребенок. Как говорил Пушкин: «И милость к падшим призывал». Если книга вызывает сострадание, слезы сочувствия, ликование победы, эту книгу мы читали не зря — хоть в детстве, хоть в зрелом возрасте.

Детское чтение крайне необходимо: оно своевременно настраивает наш воспринимающий аппарат, воспитывает чувства, задает основы правильного взаимодействия с миром. 

Конечно, есть темы, на которые важно говорить с шестнадцатилетним и неуместно — с десятилетним человеком. Например, книга Милены Мичико Флашар «Я называл его Галстуком» затрагивает больную тему — юноша отказался от активной жизненной позиции, не хочет ни учиться, ни работать, ни общаться с ровесниками и родителями. Сидит в своей комнате, родители оставляют ему еду под дверью. Выходит, только оставшись в квартире один. Эта повесть написана на японском материале — там это явление довольно распространенное, такого юношу называют «хикикомори». Но опять же — выясняется, что истоком этого психического надлома стало предательство, совершенное им в детстве: предательство подруги из нищей семьи, предательство друга, попавшего в беду... И только сострадание к другому человеку выводит юношу из затворничества. 

Так и получается, что начало всему — детская литература, которая преподаст ребенку основы отношений с социумом. Научит верности, самоотверженности, чувству долга.

 
Ирина Балахонова
Главный редактор и учредитель издательства «Самокат»

В немецкоязычной литературе для дошкольного возраста, на наш взгляд, несложно проследить общие тенденции рынка: здесь, как и везде, есть книжки по популярным мультфильмам, раскраски, интерактивные книги для малышей.

Но при этом очень радуют книжки-словари (имажье) с фотографиями вместо картинок, что выделяет их из множества книг с отрисованными объектами или животными, которые выполняют ту же задачу — познакомить ребенка с окружающим миром. 

В последние десять лет стала популярна экотематика, и именно в Германии мы нашли, а затем с удовольствием перевели на русский нашу серию экокниг для малышей. Это книги Катрин Виле на переработанном картоне «Мои маленькие джунгли», «Мое маленькое море» и другие. 

За все время существования «Самоката», находясь в поисках оригинальных авторских проектов, мы не могли не отметить, что как раз в Германии много тонких философских книг для всей семьи, включая младших ее членов. Среди них мы выбрали для публикации в России книги «Утка, Смерть и тюльпан» Вольфа Эрльбруха и «Ковчег отходит ровно в восемь» и «Последняя овца» Ульриха Хуба. Это двухадресные умные издания, в которых каждый из читателей реагирует на то, что ему по возрасту. Тут есть разговор о жизни и неизбежности смерти, о Боге и дружбе и взаимопомощи, это замечательные книги, без которых действительно нельзя обойтись. 

На немецком рынке очень много книг про животных и их среду обитания, что по-настоящему полезно для маленьких горожан, которые не всегда могут отличить козочку от овечки.

Также в Германии популярны издания про отношения малышей со старшим поколением — бабушками и дедушками, такие как талантливейшая подборка рассказов «Бабушка — кричит Фридер» Гудрун Мёбс, изданная в «Самокате» несколько лет назад сначала подборкой из пяти книг, а затем неоднократно переиздававшаяся одним большим сборником по просьбе читателей. Подобные книги учат людей разных поколений понимать и прислушиваться друг к другу, развивают чувство юмора и самоиронии, благодаря которым любой семейный конфликт сразу приобретает иное, преодолимое, измерение. Они полны любви и принятия друг друга — а это именно то, что мы хотим сегодня донести до читателя в первую очередь.

На немецком рынке есть книги на любой вкус и цвет. Не считая каких-то остросоциальных тем, которые поднимаются во всем мире, вопросы, которые всех интересуют, довольно разнообразны. 

Разумеется, выбор книг для маленьких детей зависит в первую очередь от родителей — от их насмотренности, возможностей, среды, региона проживания, образования, открытости новому. Нам как издательству важны не только сами темы, но и то, как авторы с ними работают. Мы придаем особое значение качеству и оригинальности текста и иллюстраций и по-настоящему рады находить и то, и другое в книгах лучших немецких издательств.

 

Русский читатель давно знаком с качественной немецкой литературой. Среди самых знаковых имен в первую очередь стоит назвать, конечно же, всеми любимых братьев Гримм и, можно сказать, их наследника Эрнста Теодора Амадея Гофмана. Отсюда и традиция восприятия немецкой литературы как прежде всего фантезийных, сказочных книг. 

Из классиков XX века мы знаем и любим Эриха Кестнера, Михаэля Энде, Джеймса Крюса. Из современных авторов любимы, востребованы и, мы надеемся, останутся с нами надолго: Кристине Нёстлингер, Вольф Эрльбрух, Вольфганг Херрндорф, Финн-Оле Хайнрих, Ульрих Хуб, Гудрун Мёбс, Андреас Штайнхёфель, Лилли Талль, Вальтер Моэрс.

Бывает, что произведения «выстреливают» у себя на родине, а в нашей стране — нет. Как раз книги последнего из упомянутых — Вальтера Моэрса, — ставшие мировыми хитами и имевшие в России, на наш взгляд, огромный потенциал, ограничились парой переизданий даже не всех книг автора и уж точно не в том объеме, которого они заслуживают. 

С другой стороны, есть более чем успешный пример Михаэля Энде, чьи книги стоят на полке у огромного количества российских читателей, в том числе благодаря отличной экранизации. К сожалению, из-за переизбытка контента, в том числе визуального, сейчас такие механизмы работают хуже, но широкий прокат хорошего фильма всегда помогает книгам обрести популярность.

Как и во всем, для успеха книжного проекта надо долго и целенаправленно вкладываться в автора, книгу, тему. В этом мы, как нам кажется, используем как раз немецкий рецепт: лучше меньше, да лучше. Меньше издавать, лучше продвигать. Это не всегда получается из-за нехватки рук и компетенций в российских издательствах, но так можно и нужно делать.

За время работы с немецкими коллегами у нас сложилось ощущение, что зачастую они внимательнее следят за своими издательскими каталогами, предпочитают долго и кропотливо отбирать книги для издания, оценивая любые возможные риски и коммерческий потенциал проекта и лишь потом серьезно им заниматься. Этого нельзя сказать об издателях всего мира, но это именно тот подход, который мы называем экспертным и который нам наиболее близок. 

Для подбора книг мы обязательно ездим на Франкфуртскую книжную ярмарку — в последнее доковидное время с собственным стендом, сотрудничаем с созвучными нам немецкими издательствами, которым доверяем, параллельно грамотные агенты помогают нам подбирать книги, а когда первичный отбор сделан, подключаются независимые ридеры и переводчики.

Сегодня отличие между немецкой и русской литературой несколько стерлось, если говорить о двух российских столицах и городах-миллионниках и, может быть, нескольких других городах, в которых есть независимые книжные, разбирающиеся в литературе и готовые ее продвигать. На остальной территории страны выбор родителей работает по принципу: знаю — не знаю, читал в детстве — не читал в детстве, могу ли себе позволить (книжка для ребенка не должна быть дороже 300 рублей, поскольку покупательская способность в России в разы ниже, чем в Германии). В регионы везут дешевые издания с понятным содержанием и ярким, зачастую кричащим оформлением. И переломить эту тенденцию пока невозможно даже при наличии в России таких онлайн-книжных, как «Лабиринт», или занимающих все большую долю рынка маркетплейсах, несмотря на любые скидочные акции, которыми они привлекают читателя.

На территории всей России у качественной немецкой иллюстрации, если мы говорим не о масс-маркете, а об авторской иллюстрации, более лаконичной, чем русская, или, например, французская или итальянская, шансов немного. Поэтому пока она не всегда принимается широкой аудиторией на ура даже в Москве и Санкт-Петербурге. Хотя уже сейчас такие издательства, как «Самокат», «КомпасГид», «Мелик-Пашаев», «Машины творения» успешно работают с немецкими книжками-картинками, влюбляя читателей в картинки Ротраут Сузанны Бернер, Вольфа Эрльбруха, Михаэля Совы, Ютты Бауэр, Акселя Шеффлера.

Если говорить о темах, интересных российской подростковой аудитории и интересующих «Самокат», то, исключая гендерные вопросы, которые аудиторию, разумеется, интересуют, но к которым издатели не знают, как подступиться, не нарушив закон, то, как и везде в мире, — семья, со всеми ее сложностями и радостями, отношения между поколениями, дружба, проблемы в школе — в том числе буллинг, харассмент, инклюзивность, социальное неравенство. Тут все меньше различий, и единственной проблемой для перевода зачастую бывают очень разные реалии, в которых проходит детство читателей. Иногда русским подростками проблемы их немецких сверстников кажутся надуманными из-за большей социальной и материальной защищенности последних, но не все, не всегда и не всем. В по-настоящему талантливом тексте полная идентификация себя с героем становится неважной, и главная задача издателя — такой текст найти.

Сейчас, как и десять лет назад, востребовано фэнтези, и «Самокат» тоже поглядывает и в эту сторону. Однако большого опыта работы на этом рынке у нас нет. 

Очень быстрорастущий сегмент рынка — литература young adult — это наша серия «Недетские книжки», тут не обойтись без темы первой любви, но не только: социальные проблемы, все перечисленные выше темы, интересующие подростков, продолжают интересовать и «молодых взрослых». 

В хорошей немецкой художественной прозе для детей и подростков больше иронии, самоиронии, меньше табуированных тем и штампов (возможно, с точки зрения русскоязычного читателя), очень динамично развивающийся сюжет, там он обязательно (кроме, может быть, философской сказки и поэзии для детей) присутствует. Это крайне редко «про мое детство», тогда как российская литература для детей и подростков страдает от недостатка навыков работы авторов с историческим материалом, в Германии с этим все в порядке. Тенденция пока позитивная — русские авторы и иллюстраторы читают много хорошей переводной прозы (не все, но тем не менее лед тронулся) и начинают, как нам кажется, оценивать себя с точки зрения мирового рынка. И растут, разумеется, но не так быстро, как хотелось бы, — постсоветскую ментальность без процесса всеобщего покаяния, который раньше затягивался, а теперь, похоже, откладывается, быстро переделать не получится. 

То, с какого возраста начинать с ребенком разговор на сложные темы, зависит от темы — об экологии, личных физических и психологических границах — да, можно говорить рано, но есть серьезные темы, до которых ребенку нужно «дозреть». Здесь все зависит от индивидуальности читателя, его психологического возраста, готовности воспринимать тему и того информационного поля и реальности, в которых он растет и которые определяют его идентичность. «Самокат» скорее выступает за то, чтобы ребенку давали «дышать» и быть ребенком, — никогда более у него не будет этой возможности, за раннюю эмоциональную зрелость, а не за раннее развитие, за защищенное, но свободное пространство детства, а не за гонку за результатом, и скорее за позднее взросление, чем за университет в двенадцать лет.

 
Виталий Зюсько
Основатель издательства «КомпасГид»

В 2009 году мир готовился к празднованию двадцатилетия падения Берлинской стены. Это событие оказалось судьбоносным для появления издательства «КомпасГид»: первой выпущенной книгой стал сборник рассказов «1989. Десять историй, который прошли сквозь стены». Генрих Бёлль, Инго Шульце, Макс Фриш, Ольга Токарчук, Людмила Петрушевская и другие писатели объединились в этом издании, чтобы рассказать нам о разных стенах: исторических, гендерных, социальных. Стенах как символе страха, стенах как символе несвободы. 

При поддержке отдела культуры посольства Германии в Москве, Гёте-Института и других важных культурных институций и при личном участии невероятной Забине Хоффман мы издали свою первую книгу. А работа над сборником, его продвижение и незабываемые разговоры с читателями — о том, как те самые стены разрушить, — определили развитие «КомпасГида» на долгие годы. Это важное небольшое отступление поможет лучше понять мое издательство, его социальную ангажированность и гуманистический темперамент в выборе тем, авторов и книг.  

Прошло двенадцать лет — сегодня в нашем каталоге более шестисот книг, разные литературные премии, издательские эксперименты и увлечения, но мне думается, что «КомпасГид» остался верен себе и в определенной степени благодарен немецкой современной детско-подростковой литературе, в которой мы впервые смогли выразить свою издательскую позицию: мы ценим человеческую жизнь и права человека, его место в мире, диалог между поколениями и непохожими людьми, поиск нового языка. Одновременно с этим для «КомпасГида» важно развитие эмпатии читателей через книги. 

Переводная, в том числе немецкая, литература о «сложном» сделала в какой-то мере свое дело: за последние десять лет российский детлит относительно смирился с тем, что «сложное» из книг не спрячешь — лучше учиться, как с ним работать в библиотеках и школах. Авторы стали смелее, издатели больше не закатывают глаза, а независимые книжные магазины с удовольствием о таких книгах рассказывают. Безусловно, рядом детско-подростковых издательств и специалистов по детскому чтению проделана огромная работа (и не без рисков) — сегодня мы видим другого читателя. Современный родитель становится подготовленнее и смелее даже вопреки ограничительным законам. Мы видим их запрос на сложные темы о важном. 

 

Говоря о специфике немецкоязычной детской литературы, хочу поделиться своим наблюдением: безусловно, есть различие между немецкими и российскими реалиями — это, прежде всего, бережное отношение к издательству у европейского читателя. К немецкому читателю давно пришло понимание, что независимый издательский бизнес — очень хрупкое явление, больших денег не приносит, а держится на замечательных людях, которые любят книги.  

Это понимание пришло и в политику немецкого государства, которое давно уже выделило литпроцесс как часть национальной стратегии и субсидирует и промоутирует национальную литературу и чтение в стране. Учить читателя примерять на себя чужие эмоции и сочувствовать разным героям, в том числе и принципиально другим — задача любой книги. Но некоторым нашим читателям очень хочется пожелать перестать оскорбляться, когда они не согласны с чем-то в книге, и отучиться писать доносы на всех «виноватых» — издателей, библиотекарей и учителей — в проверяющие органы. Лучше вступать в конструктивные дискуссии, к которым готов любой издатель. Есть и масса других книжных площадок, где можно аргументировать свою точку зрения после прочтения. В конце концов, можно создать свой читательский канал и в нем вести дискуссию. 

Повторюсь, но любое частное и независимое издательство создается годами с бессонными ночами, а рушится иногда одной бумажкой с жалобой. 

При поиске произведений для перевода и при работе над любой книгой мы прежде всего опираемся на наше издательские правило: предлагаем читателю классную и талантливо рассказанную историю, которую ребенок или подросток воспримет как историю из своей жизни или жизни соседа. Историю, в которую он поверит. Увлекательная серия о приключениях господина Розочки и восьмилетнего Морица — не исключение. Изданием этой серии мы не ставили себе цели показать нашему читателю быт его немецкого сверстника. В ней важно другое. Когда к тебе придирается злобная училка в школе, а твою маму терроризирует абьюзер-начальник на работе, так хочется помечтать о таком вот волшебном друге, который восстановит справедливость благодаря заклинаниям и магическим атрибутам. И пускай в реальности волшебством ничего не решить — эта небольшая пауза, чтобы помечтать во время чтения, и есть то самое ресурсное состояние, в котором можно восстановиться и отдохнуть. Однозначно хочется таких историй и волшебных соседей побольше!

Также именно с немецкой литературой связана наша ставшая очень популярной серия книжек-картинок разных авторов «КомпасKID», выходившая в 2011–2012 годах. Книг такого формата в то время публиковали не очень много, и, конечно же, для издательства было большим риском предлагать российскому читателю другую, непривычную для него визуальную эстетику, где вместо текста по большей части иллюстрации.

Десять лет спустя так называемые picture books стали неотъемлемым жанром в российском детлите, и очень приятно, когда — спустя десятилетие — родители, уже выросшие на наших книгах дети, библиотекари и специалисты по детскому чтению вспоминают их, а то и до сих пор работают по тем самым книгам. И, конечно же, я отмечу самые громкие и яркие: «А дедушка в костюме?» Амели Фрид, «Дрозд фрау Майер» и «Медвежье чудо» Вольфа Эрльбруха, «Лисенок Фокстрот» Гельме Гейне — а начало книги «Однажды мама ругалась» Ютты Бауэр я помню наизусть до сих пор: 

 
...Сегодня утром мама так на меня кричала, что меня разорвало на части: швырнуло голову в небо, живот забросило в море, крылья пропали в джунглях. Клюв потерялся в горах. А хвостик упал где-то в городе. У меня остались лишь ноги, но потом и они сбежали. Я не мог ничего возразить...

Здесь нужно отметить также совершенно неожиданный успех «Гретхен» Кристине Нёстлингер (книге больше тридцати лет, но на русском ее впервые издали мы два года назад и поняли, что она и сейчас звучит актуально), а также поддержку — добрые слова, позитивные рецензии и читательскую любовь, которые мы получили после выхода «В центре Вселенной» Андреаса Штайнхёфеля. Большая литературная удача и очень важная для нас книга, ставшая лонгселлером, — «Скажи, Красная Шапочка» Беате Терезы Ханики. А неизвестная у нас ранее книга «Мальчик и девочка из спичечной коробки», продолжение знаменитой книги Эриха Кестнера «Мальчик из спичечной коробки», — это прогнозированный успех.

Объективности ради не могу не отметить необъяснимый для нас провал издания легендарного «Джима Пуговки» классика-расклассика Михаэля Энде. И недооцененности серии из девятнадцати рассказов о Франце, написанной обладательницей премии Ганса Христиана Андерсена Кристине Нёстлингер, до сих пор нет объяснений.

Хочу поблагодарить журнал «Прочтение» за приглашение принять участие в этом проекте. Это действительно очень важно: для меня это возможность выйти на время из ежедневной рутины и оглянуться назад. И оказывается, есть на что смотреть: за тринадцать лет работы издательства «КомпасГид» мы выпустили более девяноста книг немецкоязычных авторов — как лауреатов престижнейших литературных премий, так и дебютантов. Джеймс Крюс, Эрих Кестнер, Вольф Эрльбрух, Андреас Штайнхёфель, Катя Германн, Гельме Гейне, Амели Фрид, Ану Штонер, Михаэль Энде, Мартин Шойбле, Беате Тереза Ханика, Кристине Нёстлингер, Ютта Рихтер, Зильке Ламбек, Маркус Остервальдер, Гудрун Паузеванг, Алина Бронски и многие другие писатели нашли своего читателя и место на книжной полке у русскоговорящих детей и взрослых. Безусловно, эта огромная работа стала возможной благодаря таким замечательным и талантливым переводчикам, как Марина Коренева, Ольга Мяэотс, Елена Леенсон, Вера Комарова, Татьяна Зборовская и многим другим, с которыми мне посчастливилось работать. 

Отдельно здесь необходимо назвать очень важного человека, без которого «КомпасГид» однозначно был бы другим, — это наш главный редактор Марина Кадетова, которая разделяет и поддерживает компасгидовские ценности, — она вместе с нами с самой первой книги издательства. 

Именно с Мариной мы отбираем только те книги, в которых звучит авторская позиция, которая порой может быть «неудобной», но одновременно с этим нам принципиально важно, чтобы автор уважал своих читателей и общался с ними на равных. А как по-другому? Ведь наш читатель почти всегда — яркая индивидуальность, и он готов сразу различить фальшь и правду в любой истории. Именно поэтому такие книги, как, например, «Щучье лето» Ютты Рихтер, «Джихад: террористами не рождаются» Мартина Шойбле, «Гретхен» Кристине Нёстлингер, «Облако» Гудрун Паузеванг и, безусловно, «В центре Вселенной» Андреаса Штайнхёфеля не оставили никого равнодушными — о них говорят даже сегодня, когда прошел уже не один год с их первого издания в русском переводе.

По большом секрету признаюсь, что никогда не понимал деления на взрослую и подростковую литературу. Когда в «КомпасГиде» издаются книги для подростков, имеется в виду лишь то, что герои этих разных историй — подростки. А нашими читателями могут оказаться — и оказываются! — абсолютно все.
 

 
Младший школьный возраст
Татьяна Набатникова
Прозаик и переводчик

Почему наши дети сейчас — как и сто лет назад — учат в школе басню Крылова «Стрекоза и муравей»? Потому что получают из маленького стихотворного этюда большой урок жизни. В случае басни этот урок запоминается за счет рифмы и заучивания наизусть, а в случае маленьких рассказов Наташи Охзенкнехт — за счет иллюстраций. Мое поколение воспринимало мир через текст, нынешние дети приучены к картинке.

Пятьдесят лет назад картинка была иллюстрацией к тексту, нынче скорее наоборот: текст служит пояснением к картинке. Детская книжка — не столько книжка, сколько мультик. На художника детской книги приходится половина задачи донесения смысла. Поэтому читателя знакомят с художником на том же высоком уровне, что и с автором текста.

Иллюстраторы книг — их соавторы. Так весело, когда насекомым даются человеческая мимика, характер и психологический тип. И, конечно, это позволяет лучше разобраться в происходящем. Этот особый талант иллюстраторов вызывает у меня зависть. То, на что в языке нужно потратить много слов и объяснений, они показывают двумя штрихами. Они безусловно соавторы книг.

Идеальный случай, когда художник является и автором текста, как, например, Луиза Хейманс в книжке о приключениях моряка Океана или Кай Паннен, когда рассказывает о приключениях пчелиных личинок в улье.

Например, благодаря тому, что автор книги «Моряк по имени Океан» изобразила все, что сочинила, — и устройство «квартиры» моряка под полом, и устройство корабля, на котором он уплыл, — я не столкнулась со сложностями при переводе.

А жизненный урок все тот же, что и прежде: важно не то, как ты выглядишь, а то, что ты делаешь. Прочность этих устоев не поколеблют никакие персонажи модной тусовки.

 
Говорить на важные темы — о дружбе, толерантности, жизненных ценностях — нужно начинать как можно раньше. С рождения я своим четверым внукам, пока носила их на руках, рассказывала наизусть сказки Чуковского и Пушкина. Благодаря этому они быстро усваивали язык и, я надеюсь, не только язык. Сейчас, когда они учатся в младшей школе и приносят с улицы какой-нибудь речевой мусор, мне достаточно сказать: «Вмиг по речи те спознали, что царевну принимали» — и уже не надо ничего объяснять.

Я ненавижу в детских книгах то уменьшительно-ласкательное многословие, которое можно назвать сюсюканьем. Особо ценю в немецком языке почти полное отторжение уменьшительно-ласкательных суффиксов. И люблю сдержанный и лаконичный немецкий юмор. Вот, например, встречается в немецком тексте про магазин фраза: «Не было ничего, чего бы там не было». На русский это можно перевести просто: «чего там только не было». Но тогда из фразы уходит юмор, игра слов, остается сухой смысл, фраза становится проходной. А ведь дети понимают юмор и игру смыслов даже лучше, чем взрослые. И разговаривать с детьми нужно «на одном уровне глаз», как говорят немцы.

Через мой дом проходит много детских книг (трое из внуков — младшие школьники), но мало что задерживается. В золотой фонд за последние пару лет вошли две финские книжки про девочек Оннели и Аннели. Ни автор (Марьятта Куренниеми), ни переводчик (Валерий Тихомиров) не смотрят на героев и читателей сверху вниз, беспощадно сталкивают их с суровой прозой жизни. Но зато задают угол зрения, под которым становится терпимо смотреть на этот мир. С самой первой фразы: «Оннели — моя лучшая подруга. А я — лучшая подруга Оннели». Это вместо привычного «мы с ней лучшие подруги». Потому что это не одно и то же! И вот: кому это удается — показать мир под новым углом зрения, будь то автор, художник или переводчик, — тот молодец.

 

Большинство детских книг повествует о том, как ребенок создает себе иллюзорный мир, в котором ищет спасения от суровой жизни (чаще всего суровой для его родителей, что безусловно отражается на состоянии ребенка). В книге «Моряк по имени Океан» мальчик Йонас переехал с родителями в другой город, его старые друзья наверняка остались в другом городе, а новыми он еще не обзавелся и чувствует себя одиноким и лишним на этом празднике жизни.

Наводнение приносит в его новый дом (в пространство между этажами) маленького человечка, моряка по имени Океан. И Йонас помогает ему обустроиться, они вместе мечтают о корабле для Океана, а пока что Йонас пристраивает его на работу в автомат по продаже жевательных резинок. Потом спасает от хулиганов, которые хотели ограбить автомат, и помогает уплыть в родную стихию на новом корабле, взявшемся неведомо откуда (читатель догадается). Грустно расставаться с другом, к которому привязался, но Йонаса уже ждут на берегу его новые друзья — Ханна и Лео.

 
На следующее утро корабль уже качался на воде канала, протекающего недалеко от дома Йоанса. Он был заякорен у берега, трап в виде дощечки соединял борт с камушком-причалом. Йоанс сидел на траве у мостика, господин Океан сидел у него на колене. Свежий ветер гнал белые облака, словно обрывки ваты. Погода в самый раз для выхода парусника в море!

Проблема детского одиночества и брошенности актуальна всегда и всюду. Спасает только уход в фантазию. А сейчас, с наступлением изоляции детей друг от друга, особенно. Но если верить поговорке, нет худа без добра: эта изоляция, может быть, вернет детей к книгам, не все же сидеть в гаджетах.

Трилогия Зильке Ламбек про господина Розочку тоже не скрывает от читателей, что жизнь взрослых — далеко не идиллия, а быть ребенком несчастливых родителей — не сахар. Иной раз и из дома сбежишь. И спасти тебя, и поддержать может разве что господин Розочка, подозреваемый в волшебстве, а на самом деле просто хорошо знающий людей — как взрослых, так и детей. И счастье человека — не в безоблачной и беззаботной жизни, а в способности справляться с трудностями. Если ребенку в детстве повезло встретиться с таким соседом, как господин Розочка, то ребенок и сам вырастает в человека, всегда готового прийти на помощь.

 
Ольга Мяэотс
Переводчик, литературовед. Библиотека иностранной литературы им. М. И. Рудомино
Ютта Рихтер «Фрау Волле и аромат шоколада»

Ютта Рихтер — очень плодовитый и многообразный автор, она пишет в разных жанрах для читателей разных возрастов. Я очень люблю ее книгу «Я всего лишь собака», которую мне посчастливилось переводить, — для этого на время работы пришлось перевоплотиться в собаку, от имени которой ведется рассказ.

А вот книги о фрау Волле — образец современного сказочного сериала, где конец одной книги — это еще не финал истории, а лишь начало следующей. И когда читатель узна́ет разгадки всех загадок, зависит от воли и фантазии автора — может, в третьей книге, а может, и в шестой. Пока книг в серии о фрау Волле три, а на русский переведено только две. 

История «Фрау Волле и аромат шоколада» начинается с того, что из семьи уходит отец, и в помощь маме вместо него в доме появляется загадочная и немного жутковатая няня Гезина Волькенштайн. И вот тогда брат и сестра Мориц и Мерле отправляются в сказочную страну Бедокурию, о которой им рассказывал папа и в которой правит таинственная фрау Волле. Я не стала переиначивать на русский лад ее фамилию, но то, что по-немецки она означает «шерсть», возможно, не случайно. Ютта Рихтер мастерски вплетает в свои истории ниточки из любимых книг: вспоминает сказки Ганса Фаллады, первым придумавшего Бедокурию, цитирует зонги Брехта, а Гезина Волькенштайн чем-то похожа на Мэри Поппинс. А еще писательница заботливо собирает в книге важные воспоминания детства: игрушки, ароматы, впечатления, даже болезни — эти мелочи она также «подвязывает» в свое сказочное полотно. Все это вкупе с динамичным приключенческим сюжетом делает книгу интересной не только для детей, но и для взрослых, которые смогут угадать в тексте скрытые аллюзии, воспоминания и цитаты.

 

Впрочем, история о приключениях детей в сказочной Бедокурии — не только увлекательное чтение, но и повод для разговора о сложности семейных отношений. Началом волшебных приключений Мерле и Морица послужило реальное событие — размолвка родителей, из-за которой волнуются и горюют дети. Им не хватает надежной поддержки и защиты, которую всегда давали взрослые. Но, к счастью, благодаря чуду (и совершенно реальному радиоприемнику) брат и сестра все-таки остаются на связи с отцом и постоянно чувствуют его поддержку. Детям очень важно верить в то, что они всегда могут рассчитывать на понимание и помощь близких, что они не одиноки. Сказочная повесть Ютты Рихтер дает даже самым маленьким детям надежду, что и после развода любовь родителей не становится меньше, связь с ними не рвется. А получится ли так в реальной жизни, хватит ли мудрости и чувства ответственности, чтобы не потерять доверие детей, — зависит уже от взрослых. Вот такие сказки...

Вторая книга серии «Фрау Волле и тайна бумажных зонтиков» выйдет в электронном формате в 2022 году. Третья книга «Фрау Волле и Край за краем света» пока существует только по-немецки.

 
Уве Тимм «Руди-Пятачок»

Я влюбилась в эту книгу с самой первой строчки. Вот с этой: «У нас дома живет свинья. Это я не про младшую сестренку, а про настоящую свинью по имени Руди-Пятачок». Хоп — и ты уже у автора на крючке, и не слезешь с него, пока не дочитаешь до конца.

Эту потрясающе смешную и очень жизненную историю сочинил немецкий писатель Уве Тимм. Сюжет словно развивает ситуацию, отраженную в русской пословице: «Не было у бабы забот, купила баба порося». Но в этом случае действует не одна героиня, а добропорядочная немецкая семья с тремя детьми. Вот только жизнь у родителей совсем не беззаботная. Отец оказался без работы и найти новую по специальности (а он археолог-египтолог) очень сложно. Все жизненные тяготы оказались на плечах мамы, которой и так непросто приходится в школе, где она работает учительницей. В результате взрослые постоянно пребывают на грани нервного срыва, но стараются не подавать виду и всеми силами поддерживать статус благополучной семьи. Ситуация резко усложняется после того, как младшая дочь Цуппи выигрывает на сельском празднике... живого поросенка. Куда его девать в городской квартире, ведь по правилам ему грозит «насильственное выселение»? Что вообще делать с поросенком, который растет на глазах? Конечно, поиск решения превращается в цепь комических ситуаций, а то, что в этой экстремальной абсурдной истории и дети, и взрослые пытаются вести себя как добропорядочные граждане, делает еще более курьезными любые их старания.

Первым против свиньи восстает владелец многоквартирного дома господин Шустерберг:

 
— Что тут стряслось? Это у вас что — свинья? Что он делает в саду?
— Это Руди-Пятачок, — объяснил папа. — Мы отмечаем его новоселье.
— Это очень чистоплотная свинья, — поспешила добавить мама.
— Эй. Послушайте-ка, — пробасил господин Шустерберг. — Кто вам разрешил держать свинью в квартире в центре города? Надо же до такого додуматься! А если все себе свиней заведут?
— Ну, все не заведут, — ответила мама.
<...>
— Наш поросенок почище многих собак. Он каждый день моется под душем и, в отличие от собаки, делает это с удовольствием, — заступилась за Руди Бетти.
— Вы что, моете свинью в ванне? Возмутительно! Я сдаю вам квартиру, а не свинарник! Поросенку нечего делать ни в саду, ни в ванной. Так что позаботьтесь, чтобы вашей свиньи тут и духу не было, иначе сами окажетесь на улице!

История злоключений поросенка и его новых хозяев превращается в цепь бурлескных сцен: Руди-Пятачок празднует с семьей Рождество, дети приводят его в муниципалитет, чтобы получить разрешение на проживание в многоквартирном доме, а накануне летних каникул отправляются в таможенное управление, чтобы задекларировать вывоз свиньи в Италию и ее возвращение домой.

 
Мы спросили, что надо сделать, чтобы провезти свинью в Италию.     
Мужчина подошел к шкафу и достал пачку бланков.
— Вот, — сказал он. — заполните всё это: таможенную декларацию на живой скот, предназначенный на убой, а также ветеринарную справку, соответствующую новым правилам Европейского союза. И еще подтверждение итальянской бойни о согласии принять скот.
— А если мы ее потом из Италии назад привезем?
— Кого?
— Свинью.
— Это как же? В виде колбасы?
— Нет, живьем, конечно.
— Подождите-ка. Вы же собирались везти ее в Италию на убой?
— Нет, — испугалась Цуппи, — мы просто хотим взять Руди с собой в отпуск.
<...>
— Вы меня что, за дурака принимаете? — рассердился таможенник, потом подошел к двери, распахнул ее и гаркнул: — Вон!
Мы поспешили убраться подобру-поздорову.
— Ну и долго же до него доходит! — злилась Цуппи, когда мы выскочили на улицу.

То, что история рассказывается детьми, точнее, старшим братом Цуппи, который пытается свыкнуться с непонятным поведением взрослых, не критикуя их странности, а лишь фиксируя их, — делает историю еще более смешной.

Увы, все попытки законно вписать Руди в добропорядочную и зарегулированную жизнь оказываются напрасны. Проблемы множатся как снежный ком. Но неожиданно жизнь делает резкий поворот, и Руди оказывается не помехой, а предметом семейной гордости. К нему приходит слава: он становится талисманом футбольной команды, а затем призером свиных забегов! Но главное — забота о поросенке-приемыше объединяет семью и помогает ей пережить трудные времена. 

Уве Тимм — один из самых известных и популярных современных писателей Германии. Его книги включены в школьную программу. Этот факт, учитывая, что Тимм не прочь посмеяться над немецкими порядками, в том числе и школьными, свидетельствует о том, что в системе образования Германии работают люди с чувством юмора, а значит, эта система прочная и жизнеспособная.

 

Переводить юмористические книги — и весело, и сложно. С одной стороны — сам радуешься тому, что получается, и предвкушаешь, как будут смеяться читатели. С другой — чувство юмора у каждой нации разное. Вот и в работе с этой книгой пришлось столкнуться с когнитивным диссонансом. Если в Германии свинья — животное уважаемое, и считается даже, что она приносит счастье, то в России все наоборот. В результате некоторые поговорки и пословицы по-русски имели совсем иной смысл и надо было как-то их заменять, чтобы сохранить и шутку, и значение. А издатели даже побаивались: не подложит ли им данная книга свинью — не отвернутся ли русские читатели от истории, где главный персонаж — поросенок? Котики и песики явно для нашей аудитории предпочтительнее.

Но их опасения не оправдались. Тираж раскуплен, а Руди-Пятачок завоевал симпатии многих — и детей, и взрослых. Возможно, успеху книги у читателей способствует и то, что значительная ее часть посвящена футболу и другим спортивным достижениям Руди. Благодаря этому она увлекает и любителей спорта, взрослых и детей, которых не так легко усадить за книжку.

 
Издательство «Поляндрия»
Торбен Кульманн «Линдберг», «Эйнштейн», «Армстронг», «Эдисон»

В последние годы в «Поляндрии» появляется не так много книг немецких авторов. Это связано не с чем-то конкретным — мы выбираем книги среди всего разнообразия, ищем произведения, которые соответствуют издательству по духу и концепции.

Самое громкое имя из Германии для нас, пожалуй, Торбен Кульманн. Тысячи поклонников автора в России с нетерпением ждут каждую новую книгу из серии о мышах, вместе со всем миром гадают, о чем будет следующая история. Тиражи новинок часто раскупаются еще до выхода книги, в магазинах за ними открывается настоящая охота.

Первая книга серии — история о мышонке-авиаторе «Линдберг» — вышла у нас в 2015 году, тогда Торбен Кульманн приезжал в Петербург, чтобы презентовать свою дебютную работу. С тех пор вышло шестнадцать тиражей «Линдберга». Вторая книга, «Армстронг», практически не отстает, как и последующие истории. Вслед за «Эдисоном» в конце прошлого года на русском была издана четвертая книга серии, «Эйнштейн», в которой герой совершает путешествие во времени.

Сейчас нет сомнений, что почти в каждом детском книжном шкафу обязательно найдется хотя бы один «мышонок».

 

Не все знают, но герои в каждой книге серии разные. Некоторые из них знакомы друг с другом, делятся опытом и знаниями с представителями новых поколений мышей. Но в каждом приключении мышонок-исследователь новый. Хотя, конечно же, их всех объединяет бесстрашие и готовность во что бы то ни стало достичь поставленной цели. А еще — тяга к науке и изобретениям.

Поводы для путешествий во всех книгах тоже разные — от серьезного стремления объединиться с сородичами, перебравшимися за океан, до забавного, когда мышонок проспал долгожданный Фестиваль сыра и ему пришлось искать способ вернуться назад во времени.

Торбен Кульманн придумал и воплотил идеальную формулу детской книги, которая нравится ребенку и, что немаловажно, родителю. Он соединил простую и понятную историю (приключение: цель, тернистый путь к ней, успешное достижение), ее визуальное воплощение и образовательно-развивающий аспект. Простая история с картинками нравится малышам, образовательная часть помогает нащупать научные увлечения читателя и рассказывает об истории авиастроения, покорения космоса, освоения океанских глубин и даже разъясняет теорию относительности. Так, для работы над «Эйнштейном» оказалось недостаточно переводчика и литературного редактора — автор замахнулся на биографию великого ученого и объяснение довольно сложной, особенно в контексте читательского адреса, научной теории. Потому нам пришлось привлечь еще и научного консультанта — ученого, астрофизика. Что довольно забавно, учитывая, что история в книге строится на попытках мышонка попасть на Фестиваль сыра.

А иллюстрации превращают книгу в произведение искусства — от них невозможно оторваться: совершенно непонятно, где проходит грань между реальной и фантастической составляющими. Иллюстрации основаны на изученных автором архивных документах и старинных фотографиях, ракурсы выбраны максимально изобретательно, а герои бесконечно симпатичные — и это вовсе не милые зверюшки в платьях, а совершенно натуралистичные мыши, коты, собаки, совы, люди... Наверное, в сочетании этих элементов, помноженном на талант художника, и кроется секрет его стиля.
В итоге у Торбена Кульманна получился проект, который, на наш взгляд, можно считать важной точкой в истории современной детской книги.

 
Елена Леенсон
Филолог, переводчик
Гудрун Паузеванг «Волшебные очки Зелемунда»

«Есть на свете деревенька под названием Квакхен, а рядом расположен Квакхенский лес. Через этот лес протекает Квакский ручей. Ручей берет начало в болоте и течет сквозь семь заболоченных Квакских прудов, пока не достигнет Квакхенского леса. В лесу ручей не заканчивается — он течет дальше в Квакхен, а потом — неведомо куда» — так начинается сказочная повесть Гудрун Паузеванг.

Она писала книжки самые разные — и для малышей, и для взрослых — и почти всегда не ограничивалась чистым вымыслом. Ее сказки живые и актуальные, мир в них порой устроен по тем же законам, что и реальность, и неприятные приметы действительности туда тоже вторгаются. Вот и в сказочной вселенной водяных, живущих в семи Квакских прудах, находится место и самодурству правителя, ставшему настоящим диктатором, и стремлению причесать всех под одну гребенку, и даже политическим репрессиям. «„Моя первая антиутопия“, по-моему, лучшее описание для „Зелемунда“» — так отзывается о книге в Сети один из покупателей. И действительно, книжку вполне можно назвать своего рода детской антиутопией, показывающей, к чему приводят нетерпимость, косность, антидемократические порядки.

Расскажу поподробней. Итак, у водяных, как и у людей, есть свой начальник — главный водяной. По местным законам, после его смерти власть должна перейти к его сыну. Но у главного водяного Бульфреда и его жены Влажнитты вообще нет детей. Бульфред очень беспокоится: неужели после него главного водяного придется выбирать? Такая демократическая процедура представляется ему немыслимой. Наконец-то Влажнитта родила сына. Но вот незадача: ребенок почему-то не зеленый, как все водяные, а красный! Что делать? Бульфред находит выход, но какой! Всем своим подданным он запрещает говорить, что его сын красного цвета, да и вообще произносить слово «красный», а сыну надевает очки, в которых всё красное видится зеленым. Его мальчик ни за что не должен узнать, что он не такой, как все! Бульфред и назвал-то его Зелемундом, от слова «зеленый». Тем не менее вскоре стало понятно, что долго так продолжаться не может, даже если возмутителей спокойствия ссылать в другие болота (вот вам и репрессии!). Нет-нет, а кто-нибудь да заговорит о красном. В конце концов правда все-таки вышла наружу — Зелемунд снял очки и понял, какого он цвета. Он назвался Красмундом, стал главным водяным и теперь заботится, чтобы в их болоте находилось пристанище каждому, кто был изгнан из других болот за то, что не похож на других.

В жанровом отношении эта повесть напоминает не только антиутопию, но и старую добрую притчу. Она о том, как сложно и как важно признать, что твой ребенок — а значит, и ты сам — не такой, как все. Жить во лжи невозможно. Ну а кроме того, нужно видеть красоту и разнообразие мира. Когда Зелемунд сбросил очки, то впервые увидел, как много в мире красного. Понял, что можно любоваться красным закатом и красными бабочками.

 
«Волшебные очки Зелемунда» — это еще и история про взросление. Про то, как важно выбирать в жизни свой путь и при этом уметь настоять на своем, даже если придется плыть против течения (эта метафора обыгрывается в книжке буквально) или пойти наперекор старшим, которые далеко не всегда правы.

Меня как переводчика в книге Паузеванг привлекла прежде всего интонация — легкая, живая, ироничная... И сам мир, в котором живут водяные. Это целая вселенная с кучей подробностей, в том числе очень смешных. А как увлекательно было переводить говорящие имена и топонимы! Они связаны с водной тематикой и одновременно забавные.

К примеру, в русской версии имя главного водяного (Бульфред), с одной стороны, напоминает традиционные имена из древнего немецкого эпоса (и это неслучайно, ведь Бульфред мыслит себя эдаким патриархальным правителем), а с другой — заставляет читателя улыбнуться, ведь в корне имени содержится звукоподражательное междометие «буль», которое совсем не вяжется с героическим обликом героя. Еще комичнее выглядит фигура заместителя Бульфреда, преисполненного важности из-за своей высокой миссии и при этом недалекого. Его я назвала Хлюппо. Кроме них из мужских персонажей в прудах проживают Бул-Тыхер, Пузырь, Штильсен, маленький Ветерок, ну и, конечно, сын главного водяного Зелемунд, который ближе к финалу становится Красмундом. Имена многих женских персонажей по форме напоминают европейские, а по смыслу связаны с водой: Влажнитта, Каплит, Мокриэла, Рябхен, Волнес... Есть среди героинь и Ундина — ее имя переводить не пришлось, так как русские читатели знают (или легко могут узнать), что Ундина — мифологическое существо женского пола, которое живет в водоемах. Скажу еще пару слов о топонимах: помимо Квакхена и Квакских прудов (и всяких производных от этих названий) на карте сказочной местности имеются озеро Заморхен и город Кувшинхен. О других хитростях перевода, пожалуй, умолчу — пусть их открывают для себя сами читатели.

 
ЭРИХ КЕСТНЕР «МАЛЬЧИК И ДЕВОЧКА ИЗ СПИЧЕЧНОЙ КОРОБКИ»

Прежде всего я хочу поблагодарить Константина Богатырева, который легко и весело перевел первую часть дилогии — «Мальчика из спичечной коробки». Его книга постоянно лежала у меня на столе, пока я переводила вторую часть, и очень помогала. Богатырев подсказывал интонации, придумал имена для тех персонажей, которые уже встречались в первой части (а значит, мне уже не нужно было ломать над ними голову!). В общем-то, названием второй части я тоже ему обязана: если прежде в спичечной коробке помещался лишь мальчик, и книжка называлась «Мальчик из спичечной коробки», то теперь к нему приехала такая же крошечная девочка, и название пополнилось: «Мальчик и девочка из спичечной коробки». Впрочем, блестящий перевод первой части еще и очень обязывал, ведь Богатырев задал планку, ниже которой нельзя было опускаться. Очень надеюсь, что хоть в какой-то мере мне это удалось.

 
Честно говоря, когда долго работаешь над книгой, частенько начинаешь от нее уставать. Как бы воодушевлен ты ни был вначале, постепенно собственный текст начинает вязнуть в зубах, мозолить глаза и так далее. А вот с Кестнером, как ни странно, ничего подобного не произошло: чем дольше я работала, тем больше находила в книге сокровищ. Как благородное вино, повесть Кестнера раскрывалась для меня постепенно — надо было лишь хорошенько распробовать ее.

Какие же сокровища я имею в виду? Перво-наперво это игра слов и каламбуры. Переводить их очень увлекательно. И язык получается сочнее, и азарту переводческого прибавляется. Возьмем, к примеру, персонажа по имени Отто. Это один из бандитов, который еще в первой книге участвовал в похищении главного героя — мальчика ростом не больше пяти сантиметров по имени Макс Пихельштайнер. Отто, конечно, тот еще плут, но не злой, к тому же глуповат и плохо образован. Немудрено, что этот тип коверкает слова. «Куда катится этот мир, если даже дети такие веролобные!» — восклицает он, сидя в полицейском участке. Или: «Я думал, он меня со свету сжует», — жалуется он на своего подельника Бернгарда. А уж любимые герои Кестнера каламбурят вовсю. Чего только стоят смешные названия блюд, которые Максик и его подружка Мильхен готовят на собственной кухне: «чепуха на постном масле», «вкуснейшая галиматья под шубой из винегрета», «нежнейшие мыльные пузыри во фритюре», а то еще «солнечно-сопливый суп, а точнее, солнечно-суповые сопли с карамельками и фрикадельками».

Добавлю, что «Мальчик и девочка» — это еще и энциклопедия детской европейской жизни. Тут и парки развлечений, и любимые детские лакомства, и игры, и цирк, и киносъемки... Во второй части в Европу из Голливуда приезжает знаменитый кинопродюсер, чтобы снять о Максике фильм. Процесс съемок и монтажа описан Кестнером довольно подробно. Речь, конечно, о пленке, негативах и позитивах, ведь никаких цифровых технологий во времена писателя не было. Чтобы доступно объяснить детям, что имеется в виду, я даже консультировалась со специалистами в области кинопроизводства.

Кроме того, в книжке упоминается масса реально существующих мест и местечек. Взять хоть станции и туннели в Швейцарии, которые считает Максик! Тут надо было исхитриться, чтобы читатель не спотыкался на каждом шагу о незнакомые названия, а почувствовал европейский колорит. Любопытная деталь: чтобы правильно перевести названия портов в Англии и Голландии — а наши герои плывут из одной страны в другую по морю, — пришлось изучать старинные морские карты.

 

Впрочем, помимо реальных мест в книжке описываются и откровенно вымышленные. Например, деревня Пихельштейн, в которой родились отец и мать Максика. Все жители этой деревни не выше 51 сантиметра и все до одного великолепные гимнасты. Или королевство Бреганзона, находящееся неведомо где. «Ведь этой страны нет даже в самых больших и толстых географических атласах!» В утопически прекрасной Бреганзоне правит веселый король Билеам Симпатичный. А еще здесь проживает «колбасный бог» — мясник, который так мастерски варит сосиски, что они буквально тают во рту. Герои заглядывают в его сосисочную на каждой прогулке, ведь «гуляние без сосисок, что карман без ирисок». Впрочем, как раз в сосисках ничего необыкновенного нет. Кто из детей не обожает горячих сосисок? Да и вокруг Бреганзоны мир более чем обыкновенный. Король Билеам прекрасно осознает, сколько бед за пределами его королевства. Он хочет от них отгородиться и не пускает в Бреганзону туристов (Максик и его компаньон Йокус фон Покус, конечно, исключение).

Вот и получается, что, с одной стороны, книга волшебная, сказочная, практически про Мальчика-с-пальчика, а с другой — писатель дает нам почувствовать несовершенство реального мира, с которым сталкиваются даже дети. Об этом история маленькой Мильхен, которую мама девять лет прятала в чулане, потому что ее крохотная дочка не похожа на других детей. 

С одной стороны, герои Кестнера то и дело валяют дурака, подтрунивают друг над другом, а с другой — книга наполнена глубоким лиризмом, нежной, согревающей любовью между членами семьи, хотя они даже не связаны между собой родственными узами!

«Ох уж эти мне „с одной стороны“, „с другой стороны“ — восклицает сам Кестнер, — вечно они суются куда не надо, лишь бы нас помучить». И это его типичное высказывание. Тут и смеющаяся интонация, и игра с читателем и с собственной персоной, которая время от времени появляется в повести.

То Кестнер встречается со своим персонажем, школьником Эрихом Шустриком, который в конце первой части спас Максика от бандитов, потому что в нужный момент плевался из окна вишневыми косточками. То писатель вместе с героями любуется фейерверком над озером, или прислушивается за дверью к их голосам и придумывает имя героине, или прямо на страницах книги затевает переписку с художником Хорстом Лемке, который нарисовал картинки к первому немецкому изданию. То герои садятся в кафе на стул, где прежде сидел Кестнер и сочинял первую историю о Максике. В общем, писатель с дружеской улыбкой наблюдает за всем, что есть в его книжке, а его герои действуют вполне самостоятельно, словно они его друзья, которых он вовсе не придумал. Или все-таки?..

 
Елена Леенсон
Филолог, переводчик
Ульрих Хуб «Последняя овца»

Стояла зима.
Дул ветер из степи.
И холодно было младенцу в вертепе
На склоне холма.

Его согревало дыханье вола.
Домашние звери
Стояли в пещере.
Над яслями теплая дымка плыла...

Что и говорить, вряд ли современный немецкий писатель Ульрих Хуб, автор «Последней овцы», читал «Рождественскую звезду» Бориса Пастернака. Но для того, чтобы библейский сюжет перекочевал у него в сферу обыденности (как и у Пастернака), этого и не нужно, ведь совмещение священных событий и примет современности нисколько не противоречит каноническому прочтению Нового Завета. И неважно, что у Хуба появляются герои, которых в Евангелии и близко не было. Главное, что он соединил разные временные пласты, вспомним пастернаковское: «...странным виденьем грядущей поры вставало вдали всё пришедшее после... Все яблоки, все золотые шары». Кстати, яблоки и шары я упомянула не случайно — прочитавшие повесть Хуба до конца, конечно, поймут почему.

К тому же Хуб использует самые что ни на есть привычные библейские образы. Еще до начала описанных в книге событий пастухи, услышав Радостную весть, покинули свое стадо и ушли поклониться Младенцу. И вот, оставшись одни, овцы в буквальном смысле бредут в темноте неведомо куда и в итоге нигде не успевают. Впрочем, разумеется, эти образы стоит читать и метафорически: пастухом или пастырем в Библии назван Всевышний, а под образами овец или паствы скрываются обычные люди.

Я бы сказала, что повесть Хуба лишь на первый взгляд кажется хулиганской. Автор в ней даже более традиционен, чем в полюбившейся русским читателям книге «Ковчег отходит ровно в восемь» (издательство «Самокат», 2013, 2020). Хотя затевающие теологический диспут пингвины тоже находятся в лоне традиции, ведь размышлять о Боге и даже сомневаться в нем для думающего христианина вполне естественно. И уж совсем в духе христианства говорить о библейских событиях как о чем-то, что происходит здесь и сейчас, и каждый год заново рождается Младенец, чтобы всех нас спасти. Нужно лишь разглядеть его во всем, перво-наперво, в другом человеке, возлюбив ближнего, как самого себя. И какая разница, что этим «ближним» окажется не человек, а овца?

 

Важно уяснить для себя эту явную традиционность Хуба, а уж потом можно от души хохотать над глуповатыми овцами, принимающими ангелов за НЛО, неспособных сосчитать, сколько овец в их стаде. Овцам не чуждо ничто человеческое. Они завидуют овце с зубной пластинкой, овца с повязкой на ноге бежит вперед, чтобы первой увидеть чудесную малышку (овцы почему-то решили, что родилась девочка), а последняя овца, наоборот, хочет увильнуть от этой встречи и невольно спасает ребенка от волков, направив их по ложному следу. Конечно, все это более чем поучительно, потому что люди, как и овцы, очень по-разному ищут свой путь к Богу, и нередко путь этот тернист. Но одновременно многое в этой книге смешно и абсурдно — чего стоят уморительные диалоги, которые овцы ведут друг с другом, с ослом, козой, быком и верблюдами... В процессе перевода я старалась эти диалоги отточить так, чтобы их легко можно было разыграть на сцене. Ведь Хуб — прежде всего драматург, и в «Последней овце» он остается верен своему пристрастию к театру. Его новая книга — вещь не менее сценичная, чем «Ковчег». Описанные в ней события можно регулярно разыгрывать под Рождество для детей и их родителей.

Впрочем, ошибкой будет думать, будто «Последняя овца» — лишь вольный пересказ новозаветных событий. Это еще и увлекательная книжка, говорящая с детьми о дружбе, любви, взаимовыручке... Автор не забывает и о таких «модных» темах, как проблемы экологии, гендерное равноправие, толерантность и так далее. Так что читать книгу можно, даже если имеешь смутное представление о священной истории. Впрочем, тем, кто знаком с рассказом о рождения Иисуса, пусть и в детском переложении Библии, читать «Последнюю овцу» будет еще интересней. Тем больше поводов познакомить юных читателей с сюжетом, который стал основой не только религиозной традиции, но и вполне себе светской общеевропейской культуры.

 
Александр Кабисов
Переводчик, редактор
Уве Тимм «Мышонок-путешественник»

Историю мюнхенского мышонка Штефана по прозвищу Бобромыш немецкие дети нередко читают и разбирают на уроках в младшей школе. В 2011 году Доротея Брехт и издательство dtv junior разработали целый комплект материалов для занятий со школьниками по этой книге на разных уроках, с разнообразными заданиями, играми, песнями и так далее. В предисловии авторы отмечают: «Уве Тимм увлекательно и с юмором рассказывает, как смелость, креативность [по-русски я бы назвал это смекалкой — А.К.], солидарность и стойкость помогают преодолеть трудности. Прекрасно написанная от лица мышонка сказка повествует о разнице между большим и маленьким и о том, каково путешествовать». Эта книга действительно затрагивает многие темы, имеющие дидактическое значение: жизненные перемены и невзгоды (снос старого доброго дома и переселение в новостройку); смелость и осторожность, помогающие выжить (поиски пропитания и путешествия); любознательность и тяга к странствиям; знакомство с разными людьми (и животными) и культурами; дружба и взаимовыручка; семейные ценности — «в гостях хорошо, а дома лучше». Оказавшись в вагоне поезда, мышонок-путешественник сначала полтора года катается по Германии, потом приезжает в Швейцарию, где знакомится с деревенской мышью Вильгельмом, затем они вместе едут в Париж, встречаются с мышью-гурманом Пьером и множеством злых кошек, а оттуда отправляются не домой, как хотели, а в Англию, вместе с цирком. В конце концов Штефан счастливо возвращается в Германию и находит свою семью. Таким образом, в «Мышонке-путешественнике» очевидно сюжетное сходство с «Одиссеей» и позднейшими историями о путешествиях, а также с романами воспитания. В каком-то смысле эти сорок стандартных страниц текста готовят юного читателя к восприятию большой мировой литературы. И еще одно важное для детей достоинство книги — забавные иллюстрации Акселя Шеффлера. (В 2018 году в Германии вышло переиздание с цветными иллюстрациями. Надеюсь, «Текст» в этом последует примеру dtv.)

Немецкие читатели в отзывах на Amazon пишут, что используют книгу для школьных проектов на тему «Европа». На мой взгляд, сказать, что, прочитав эту книгу, ребенок познакомится с современной Западной Европой, было бы преувеличением. Во-первых, «Мышонок-путешественник» написан сорок лет назад, а переработан двадцать лет назад, так что самых современных реалий здесь не найти, однако и откровенно устаревших тоже нет — кроме тех, что подаются как примеры «старого доброго» быта, когда у людей не было холодильников. Во-вторых, Европа, даже западная ее часть, все-таки гораздо больше четырех стран, по которым путешествует Штефан. В-третьих, Уве Тимм явно не ставил перед собой страноведческих задач, хотя и использует некоторые национальные и региональные черты и стереотипы: швейцарский диалект Вильгельма и нижненемецкий гамбургских крыс, сырная Швейцария — никак не «мышиный рай» из-за тотальной чистоты, француз Пьер знает толк в гастрономии и кулинарии, не боится рисковать и презрительно говорит о «кетчупной культуре» американцев. Встречаются Штефану и семья веселых греков, приехавших в Германию на заработки — мусорщиком и уборщицей. На мой взгляд, автор больше показывает не конкретные страны, а сам процесс путешествия, узнавания нового, нормальность разнообразия, вызывает тягу к перемене мест, но и предупреждает о дорожных трудностях и тоске по дому — неизбежных спутниках открытий и новых впечатлений. Кстати, в Европе благодаря «зеленому повороту» сейчас снова увеличивается количество поездов и железнодорожных маршрутов, более экологичных по сравнению с авиаперелетами, в этом свете и книга Тимма очень актуальна. В целом же не могу не согласиться с отзывом фонда «Чтение» (Stiftung Lesen): «Это классика детской литературы, но ни чуточку не запыленная».

Для меня это был первый относительно большой перевод детской литературы. Прежде я переводил для детей только книжки-картинки. Я понимал, что надо следить за простотой и ясностью текста, причем сразу по двум причинам: читать или слушать будут дети, а история рассказана от лица мышонка, который воспринимает мир не совсем по-человечески. В то же время Уве Тимм — опытный прозаик, и его текст вполне человеческий и литературный, без сюсюканья и излишней наивности.

Особым «вызовом» был, конечно, швейцарский диалект, на котором говорит мышь Вильгельм. Смысл некоторых его реплик приходилось уточнять у знакомой из Швейцарии (благодарю за помощь Александру фон Аркс). Но понять — полдела. Диалект всегда выводит переводчика на тонкий лед и ставит вопрос: передавать ли особенность речи персонажа, и, если да, то как? Поскольку Вильгельм — не просто швейцарская мышь, а деревенская полевка, в отличие от горожанина Штефана, я решил, что говорить по-русски Вильгельм будет на условном деревенском просторечии с фольклорным уклоном. Говор какой-то конкретной местности я воспроизвести не пытался, так как диалектологией никогда не занимался, и все-таки Вильгельм — из швейцарской, а не из русской деревни. Лично мне такой перевод доставил удовольствие, читателям вроде бы тоже, а от коллег я бы с интересом выслушал аргументированную критику.

 
Виктория Мартыскайнен
Редактор издательства «Питер»
Сабина Штэдинг «Петронелла с яблоневого дерева»

Для начала предлагаю погрузиться, как и при любом знакомстве с детской книгой, в ее волшебный мир. Петронелла — добрая яблоневая ведьма. Осенью у нее много работы: когда яблоки созревают и падают, она заботится о клопах, ежах или енотах. Лечит вывихнутые лапки и помогает добраться до дома. Летом Петронелла предпочитает понежиться в гамаке, а зимой — почитать книгу на диване. Лучшего друга яблоневой ведьмы зовут Люциус, он жук-олень. Мы привыкли думать, что ведьмы колдуют, чтобы кому-то навредить или наложить на кого-то порчу. Они варят волшебное зелье в большом котле, приговаривая заклинания. Помните ведьму из канадского сериала «Вуншпунш»? Но разве может ведьма жить на яблоневом дереве и помогать насекомым? Разве может она быть другом для двух главных героев книги? Оказалось, что маленькая хранительница яблоневого сада стала другом еще и для тысячи детей по всей Европе. С чем связан такой успех — постараемся разобраться.

Одно время после стихшего успеха детских книг о волшебных приключениях могло создаться впечатление, что такие истории вовсе перестали интересовать читателя. Однако серия книг про Петронеллу убедила нас в обратном. Поучительные, трогательные и захватывающие сюжеты про ведьмочку и ее друзей Лину и Луиса понравились детям из многих стран. И читателей можно понять — яблоки, в которых живет волшебница, найдутся у каждого на даче. В этом, как мне кажется, и кроется успех серии — доступность транслируемого контента считывается детьми с разными культурными кодами.

Детям близки истории приключений в деревне, на даче, потому что с каждым из нас в детстве случались разные мистические авантюры. Особенность серии в том, что автор превращает воспоминания о самом беззаботном времени в основу серии книг. А элемент магии оставляет бесконечное пространство для воображения.

Сабину Штэдинг, создательницу волшебного мира, часто сравнивают с Астрид Линдгрен. Книги о Пеппи Длинныйчулок объединили детей по всему миру, а рассказы о яблоневой ведьме — детей по всей Европе. На фоне веселых историй, которые дарят детям хорошее настроение, в книгах поднимаются вопросы терпимости в отношении некоторых персонажей (гномов, троллей, яблочных человечков) и бережного отношения к природе. В конце концов, сказка просто дарит детям и родителям ощущение волшебства. Читатели верят, что магия где-то среди нас — достаточно совершать добрые поступки и верить в чудо.

 
Маттиас фон Борнштедт «Умный мышонок Невио»

Познавательная серия-бестселлер «Умный мышонок Невио» — это логичное продолжение серии «Я хочу все знать», в которой мы выпускаем естественно-научные книги для младших и средних школьников.

Книги про мышонка не делят читателей на девочек и мальчиков, издания не имеют гендерной привязки, об этом свидетельствует хотя бы то, что главный герой-наставник — это умная ворона Критта, которая знакомит мышонка с миром вокруг. Свободная и образованная Критта учит жизни бестолкового мышонка — на мой взгляд, суперсовременная повестка. Среди читателей серии, конечно, превалируют мальчики, так как в основном в книгах затрагиваются технические науки, но это не значит, что девочкам эти темы не интересны: их просто меньше, что является скорее общей тенденцией, чем исключением. 

Сейчас на рынке довольно много примеров познавательных книг с нарративом, и это демонстрирует нам востребованность жанра. В основном книги различаются объемом и сложностью информации: в каких-то уделяют больше внимания сюжету, в каких-то — объему и сложности научной информации. Такой формат подачи материала прекрасно воспринимается детьми от пяти лет, потому что проще всего объяснить непростую тему через нарратив. Интерес к тексту в такой подаче выше, чем при сухом изложении материала. Технические сноски не отвлекают от хода основного сюжета, наоборот — выступают бонусной информацией, которую получают ребенок и родитель при покупке книги.

Главная проблема и вместе с тем самая сложная задача перевода детского нон-фикшена — это проверка достоверности фактов и доступность их объяснения. Да, даже это требование необходимо выносить отдельной строкой при разговоре о познавательных детских книгах. Чем меньше в книге текста, тем проще в нем заметить ошибку. Соответственно, качество как перевода, так и редактуры должно быть на высочайшем уровне. Особенно это касается детского нон-фикшена, к переводу и редактуре которого есть определенные требования: внимательность продвинутого уровня, придирчивый фактчекинг, умение передать богатство языка первоисточника.

 
Средний школьный возраст
Ирина Балахонова
Главный редактор и учредитель издательства «Самокат»
 

Мы никогда не проводили количественных исследований продаж на немецком рынке — и вряд ли сможем ответить на вопрос, какие жанры чаще встречаются в подростковой литературе, однозначно. Наше внимание как издательства направлено не на любые наиболее продаваемые книги других рынков или конкретные жанры, а исключительно на высокое качество любого жанрового текста или иллюстрированной книги. Мы ориентируемся на лауреатов литературных премий, переводы немецкой литературы на другие языки и смотрим, насколько она универсальна для переноса ее на российский книжный рынок. А лауреатами литературных премий (в том числе и в Германии) редко становятся авторы массовых изданий. То, что нам очень нравится, транслирует ценности, которые мы отстаиваем, — мы публикуем, независимо от того, идет ли речь о детективе, фэнтези или приключенческом романе. Но делаем это не массово, а точечно, таким образом знакомя нашего читателя с разнообразием присутствующих на немецком, да и на любом другом, рынке — такова политика «Самоката».

Существует тенденция упрощать сложные вещи для подростков, но все не так просто. Во-первых, это происходит совсем не всегда, во-вторых, литература — это в принципе не жизнь, а искусство, которое вдохновляется жизнью и трансформирует ее в произведение, в-третьих, всегда есть смысл писать так, чтобы жизненный опыт читателя позволял ему разобраться в тех вопросах, которые он себе задает в конкретном возрасте. Напрямую «грузить» его проблемами, с которыми он еще не столкнулся, просто нет смысла, но любая хорошая литература пусть по касательной, но затрагивает социальный, культурный, исторический контекст (в зависимости от задач автора) в достаточной для читателя мере — а этот контекст всегда сложен. Так называемое «упрощение» задачи посложнее прямого бесконтрольного описания, поэтому писать для детей и подростков честно, понятно и так, чтобы вызвать и поддержать у них любовь к жизни — задача, которую блестяще удается решить лишь единицам.

Основное направление нашего издательства в книгах для этого возраста — реалистичная литература. И у всех изданий есть общая отличительная черта: чувство юмора, которое сохраняют герои, несмотря на сложные жизненные ситуации, в которых они оказываются. Например, трогательная повесть о дружбе ребенка и тети с особенностями психического здоровья «Встречи по средам» Сильвии Хайнляйн и серия историй про Маулину Шмитт, девочку с характером, которой выпало на долю много испытаний и которая при этом не утратила вкус к самой жизни.

 
Издательство «Поляндрия»
Штефани Хёфлер «Большая черная птица», «Танец глубоководной медузы», «Лето с Вуком»

Среди авторов книг для подростков важное для «Поляндрии» имя — Штефани Хёфлер. У нас вышло уже три ее книги: «Большая черная птица», «Танец глубоководной медузы», «Лето с Вуком». Все они непростые и затрагивают важные темы. Сложно сказать, на какой возраст рассчитаны эти романы.

Разговаривать с ребенком о смерти стоит в тот момент, когда у него появляются вопросы, когда такой разговор станет актуальным. «Большую черную птицу» мы бы рекомендовали читателям лет с десяти, но, опять же, все индивидуально. В ней дети сталкиваются с неожиданной смертью мамы, но эта история написана настолько чутко, тонко и светло, что становится понятно: эта книга — гимн жизни. Бену, главному герою, четырнадцать, а его младшему брату — шесть, и он переживает потерю совершенно по-особенному: наблюдать за Крошкой, с одной стороны, забавно, с другой — в его мыслях и действиях такая сила, искренность и разумность, что кажется, именно так и надо, так — правильно.

 

Книга не поможет ребенку пережить утрату — это не волшебное заклинание, которое может вернуть утраченное или забрать боль. Но вот осознать свои чувства и эмоции спустя какое-то время, принять и почувствовать ценность жизни, любви, близких и друзей — поможет обязательно.

Ребенок-читатель, может, еще и не сталкивался с потерей близкого, но это совершенно не значит, что ему не нужна такая книга: сопереживать и поддерживать важно в любом возрасте. Зачастую мы не знаем, как вести себя с тем, кому сейчас очень плохо. Например, в «Большой черной птице» герой замыкается в своем горе и перестает общаться с лучшим другом, потому что не понимает, как это теперь делать. А друг, который хочет помочь и поддержать, не знает, как эту поддержку оказать.

Герой книги «Танец глубоководной медузы» Нико сталкивается с издевательствами одноклассников из-за лишнего веса, и автор показывает нам ситуацию не только глазами самого парня, но и глазами одной из самых популярных девочек его класса. Опять же, в книге нет рецептов того, как избежать или исправить несправедливую, неприемлемую ситуацию. Но книга поможет увидеть ее с разных сторон и осознать, что нельзя поддерживать абьюзеров, что необходимо реагировать, если подобное происходит рядом. Важно понимать, кому нужна поддержка, ведь чаще бывает, что на сторону агрессора встать легче — так ты сразу в команде победителя, да и сам плюс-минус в безопасности. Но это не выход. Если чувствуешь симпатию, надо дружить, не боясь, что тебя выбросит из социума вместе с тем, кого травят. Ведь вполне может получиться, что именно ты сможешь сломать этот барьер и что-то исправить.

Нико из тех подростков, которые осознают свои сильные стороны, понимают их. Но он не готов принимать свое тело и пытается отыскать причину, по которой это с ним произошло, винит родителей. Но поддержка людей, которым он небезразличен, дарит ему надежду на счастье.

Книга названа так неспроста. «Глубоководной медузой» дразнят Нико одноклассники. В сочетании с другими оскорблениями это звучит обидно и унизительно, но в какой-то момент он задумывается: а что, собственно, плохого в том, чтобы быть глубоководной медузой? Она вовсе не неуклюжая, это удивительное существо. А танец — один из ключевых моментов книги. Так что название намекает и на уникальность героя, и на то, что красота есть в каждом, и на важные для Нико повороты сюжета.

«Лето с Вуком», вышедшее в «Поляндрии» совсем недавно, кроме прочего, поднимает тему домашнего насилия.

Летом у бассейна Цоня знакомится с Вуком — ну, как знакомится, она вытаскивает из воды худощавого несуразного парня, который начинает тонуть. Так начинается искренняя дружба на полную катушку.

Цоня ужасно любознательная, она собирает вопросы к миру, какими бы они ни были, записывает и пытается отыскать ответы. А Вук — слегка замкнутый в себе, но, как оказалось, очень общительный и эрудированный, безумно увлеченный темой космоса. Но оба героя — одиночки по натуре. И в этом их гармония. Как раз ее часто ищут читатели, которые чувствуют себя непохожими на других и, может быть, одинокими.

Нельзя сказать, что персонажи этой книги противопоставляются друг другу, никакого антагонизма там нет. Вук не рассказывает о проблемах дома напрямую, и Цоня в силу возможностей и опыта домысливает, дорисовывает ситуацию, хочет, чтобы взрослые объяснили, как себя в ней вести. Она впервые в жизни узнает о существовании такой проблемы, как домашнее насилие. И она очень хочет помочь другу, а кроме того, разобраться, почему так происходит.

Несмотря на сложность темы, в книге очень много позитивного. Ее герои — классные, веселые и самостоятельные ребята. Прекрасная линия с родителями Цони — они во всем поддерживают дочь и ее друга, не отстраняются, не препятствуют общению, пытаются помочь в сложный момент.

В книгах Хёфлер нас очаровала искренность автора, герои, которым веришь, то, что она не боится тем, которые многие стараются обходить стороной. И хотя за последние десять лет ситуация изменилась до неузнаваемости, пока еще не все читатели готовы к книгам «на сложные темы». Иногда трудно объяснить, насколько важна эмпатия и почему необходимо знать, как помочь человеку в трудной ситуации и не навредить своими действиями.

Святослав Городецкий
Переводчик
Лилли Талль «Мим»

«Мим» Лилли Талль — исторический роман, где фоном выступает Средневековье. Но у Талль нет никаких ведьм и волшебников — только суровые будни. Вообще это вневременная история со средневековым антуражем: например, в романе упоминаются игры, и среди них теннис, который не сразу ассоциируется у нас со Средневековьем.

Одна из главных тем книги — как не потерять себя. Она встречается и в других книгах Лилли Талль. Например, в «Йоране Нордвинде», где главный герой, двухграммовая бабочка-голубянка, попадает в Каменное королевство жуков. Ему приходится нелегко, но чувства собственного достоинства и юмора не дают ему унывать. Эта книга рассчитана на детей более младшего возраста, чем «Мим», но связана с ним сюжетно. Для переводчика в «Миме» самое главное — игра слов, стихи, каламбуры. Автор филигранно владеет словом, и одной из моих первостепенных задач было передать тонкость языковой игры.

Книга будет интересна и взрослым читателям, так как в ней затрагиваются глубокие темы. Много ярких, запоминающихся образов и нетривиальных мыслей.

 
Ирина Балахонова
Главный редактор и учредитель издательства «Самокат»
Хайнрих Финн-Оле «Удивительные приключения Маулины Шмитт»

 

Полное название книги про Маулину более чем полно описывает произведение, а звучит оно следующим образом: «Удивительные приключения запредельно невероятной, исключительно неповторимой, потрясающей, ни на кого не похожей Маулины Шмитт». 

Автор этой книги Финн-Оле Хайнрих родился в 1982 году. Его образование связано с кинопроизводством, и это особенно чувствуется в его режиссерском взгляде на мир — в том, как сделана «Маулина». 

Первую свою книгу он опубликовал в 2005 году в возрасте двадцати трех лет. За вторую повесть автор получил немецкую молодежную премию и стал самым известным молодым писателем в Германии. С этого момента началось его сотрудничество с исландской художницей Раун Флигенринг.

Маулина — это смесь Пеппи Длинныйчулок и Тони Глиммердал. Такая же взрывная, полная сил, выдумки и невероятного запаса энергии и оптимизма. 

Эта книга невероятно многослойная, в ней четыре основные сюжетные линии: отношения с отцом после развода; болезнь мамы — тяжелая, прогрессирующая, с самой ужасной перспективой; дружба с одноклассниками, собственный «бизнес»; отношения с дедом (по объему самая маленькая линия, но очень важная). 

Даже одной линии было бы достаточно для полноценной книги, при этом обилие тем не делает ее перегруженной, повествование в книге очень легкое и тонкое, хотя речь идет о сложных проблемах, с которыми сталкивается героиня. Но это не мешает ей быть исключительно серьезной и запредельно грустной. Это редкий пример талантливой и глубокой прозы для детей не только в разрезе немецкой детской литературы — по сути, маленький современный детский шедевр.

 
Ирина Балахонова
Главный редактор и учредитель издательства «Самокат»
Андреас Штайнхёфель «Рико, Оскар и тени темнее темного», «Рико, Оскар и разбитое сердце»

Андреас Штайнхёфель — писатель, сценарист, победитель международных литературных премий. Награжден тремя премиями за вклад в детскую и юношескую литературу: имени Эриха Кестнера (2009), Немецкой детской литературной премией (2013) и премией имени Джеймса Крюса (2017). Андреса Штайнхёфеля читают в немецких школах, по книгам ставят спектакли, а три истории о Рико и Оскаре экранизированы.

Жизнь ребенка с как бы ограниченными возможностями, а на самом деле ребенка-аутиста, в чем-то гениального, — замечательная тема, расширяющая границы нормы, что для России еще более актуально, чем для любой европейской страны, учитывая нашу зашаблоненность и многочисленные табу в отношении этой темы, которая сегодня становится все более актуальной для всех. Тот факт, что книга одновременно увлекательнейший детектив и психологическая проза, затрагивающая самые главные в детстве темы — темы семьи, взаимопомощи, дружбы, тему собственной идентичности и полезности, делают из нее уверенного претендента на звание хита. В России, к сожалению, эта серия пока не так популярна, как на родине. Но, возможно, мы подняли эту повестку слишком рано и теперь, когда основная тема книги начинает звучать более широко, у нее станет больше шансов на успех.

С какими-то серьезными проблемами при переводе не сталкивались, но отзывы были разные — мы это объясняем тем, что тема аутизма на момент выхода книги в 2013 году еще не была такой распространенной, и боязнь говорить об «иных» людях с детьми пугала родителей. Сейчас ситуация меняется, и у книги больше шансов стать востребованной.

Был один негативный отзыв родителя-врача (не знаем, какой специализации) на эту книжку, но там речь не шла о неправильно описанном поведении героя, о его мировосприятии, а скорее о том, что книжка произвела «удручающее впечатление». Параллельно с этим издательство получало очень много позитивных отзывов о книге — видимо, от более открытых и подготовленных к диалогу на эту тему людей, понимающих, что норма — понятие более чем растяжимое. 

Эта книга интересна ритмом, взаимоотношениями героев, идеей о том, что доверие, проактивность и взаимопомощь позволяет даже самым слабым находить наилучшие решения проблем, идеей о том, что дети — совсем не такие беспомощные существа, какими иногда кажутся взрослым. И, конечно же, юмором — это очень смешная книжка.

Если говорить о жанре, то детективы популярны везде и у любой возрастной аудитории. В России, опять же, пока крайне мало своих хороших подростковых книг этого жанра, и мы с радостью переводим для русских подростков лучшие образчики этого жанра в серии «Секретер».

Дарья Андреева
Переводчик с немецкого и английского языков
Алина Бронски «И про тебя там написано»

Главная героиня книги Алины Бронски — четырнадцатилетняя Ким, живущая с матерью в Берлине. Кроме сказок и школьных учебников она в жизни не читала ничего — мол, нет времени. На резонный вопрос, чем же она так занята, Ким отвечает: музыка, верховая езда, спортивные площадки, прогулки с подругой...

Когда класс приводят на авторские чтения в библиотеку, Ким, прислушавшись, что там бормочет замурзанная авторша, вдруг понимает: да ведь это же про меня! В книге, отрывок из которой пришли послушать школьники, рассказывается о ее жизни — с небольшими, чисто формальными отличиями вроде имен и цвета волос. Желая (и страшась) узнать, что же будет дальше, девочка дочитывает книгу до конца и обнаруживает, что впереди у нее не только прибавление в семействе (папа, который недавно ушел из семьи, и его новая пассия ждут ребенка), но и роман с одноклассником, которому суждено умереть от укуса осы. В книжном Йонатане она узнает реального Яспера. И хотя мальчик не вызывает у нее особой симпатии, она решает его спасти. А как иначе? Совесть же замучает.

На помощь ей приходит лучшая подруга Петровна — дочь «киргизско-турецких эмигрантов» (тут мы, конечно, имеем дело с собирательным образом выходцев из других стран, живущих в Германии). Петровна — особа начитанная и решительная. Девочки ближе знакомятся с писательницей, надеясь, что та сможет поменять концовку, и даже сами пробуют силы в сочинительстве. А попутно пытаются решить всевозможные семейные и бытовые проблемы, которые на них валятся.

Проблемы эти большинству подростков будут близки и понятны. Первая влюбленность. Ссора с подругой. Развод родителей. Школьный доклад. Обычная жизнь обычной девчонки...

И вдруг оказывается, что про эту жизнь написана целая книга! Реалистического объяснения совпадению нет: сначала девочки предполагают, что коварная сочинительница знакома с кем-то из близких Ким, но эта версия не подтверждается.. «Я просто сконструировала такого типичного незамысловатого подростка, — объясняет писательница. — Чтобы как можно больше тинейджеров могли себя с ним ассоциировать».

Действительно, Ким — зеркало, в котором себя могут узнать очень многие современные подростки. Она засматривается нетфликсовскими сериалами и терпеть не может читать. «Когда читаешь, вечно такое чувство, будто весь сюжет можно описать одной фразой, но эта фраза по какой-то необъяснимой причине размазана тонким слоем по нескольким сотням страниц, так что в конечном итоге в мозгах остается сплошной гуляш», — негодует она. С книгами всегда одно и то же: «Продираешься-продираешься, не чаешь дойти до конца, а потом сидишь, как мокрая курица». Образ главной героини столь же утрирован, сколь типичен.

Впрочем, автор не настаивает, что все подростки такие: Петровна, например, состоит в гораздо более нежных отношениях с литературой. Она способна залпом прочесть роман, не выходя из книжного магазина, и даже подумывает стать писательницей (хотя настоящая писательница ее отговаривает: «Ой, не советую! Выбери профессию поприличнее. Да вот хоть официанткой устройся»).

После школы Петровна предложила пойти в парк. В последнее время она завела моду ходить в парк и сидеть там под деревом. А раз мы подруги, я хожу с ней. Пока Петровна пялится в пространство и время от времени черкает что-то на ладони, я делаю домашку. В смысле, списываю то, что Петровна успела сделать на переменах.
 
Но сегодня нам ничего не задали. Ведь мы ходили на чтения. Правда, фрау Майер грозилась дать задание по тексту. Но потом, видимо, решила, что нечестно грузить именно тех, кто вернулся с ней в школу. И тут я с ней совершенно согласна.
 
— Но вы все-таки поразмышляйте об этой книге, — сказала фрау Майер на прощание. — Мы еще будем подробно ее обсуждать. И кстати, это повлияет на оценку по немецкому.
 
— Бли-и-и-ин... — протянул Франц. Его живо поддержали остальные четверо, добравшиеся до школы. — Что она там вообще читала? Кто-нибудь слушал?
 
— Может, придется ее даже прочесть, книжку-то, — ядовито сказала фрау Майер и посмотрела при этом на меня. Я отвела взгляд.
 
— Еще раз: как она называлась? И как зовут тетку, которая ее написала? — пробурчал Франц.
 
— «Кретинология для продвинутых», — рыкнула Петровна и взяла меня под руку.
Алина Бронски «И про тебя там написано» / перевод Дарьи Андреевой

Алина Бронски не противопоставляет столь разных подруг, не раздает оценок: с одной надо брать пример, а другая недостойна подражания. Лобового педагогического посыла в книге нет: поближе познакомившись с книгами, Ким не полюбила читать, и писательница далека от мысли, что эту любовь можно насадить. 

Зато героиня поняла главное — и именно эта мысль вынесена в заглавие: и про тебя там написано. Книги — не о каких-то абстрактных героях, а о нас самих, и в каждой можно найти частичку себя. Частичку, которая будет не в бровь, а в глаз. «Писатели ужасно небрежны в мелочах — им важна только суть» — этой фразой завершается повесть.

Героини Алины Бронски тем обаятельнее, что говорят с потенциальными читателями на одном языке. Подростковая манера речи — небрежная, чуть грубоватая, пересыпанная сленговыми словечками, — выдержана почти по всему тексту, так как повествование ведется от первого лица. С точки зрения переводчика это интересная стилистическая задача, и решать ее было... в кайф.

С переводом связан еще один необычный момент. Алина Бронски — немецкая писательница русского происхождения, и, поскольку русский язык для нее родной, она выдвинула условие, что хочет прочесть перевод до публикации. Это накладывало на меня как на переводчика особую ответственность. К моей радости, перевод автору понравился. На весь текст исправление было одно-единственное, сугубо техническое: «букет» на обложке мимоходом упоминаемой книжки, которую девочки видят в книжном магазине, оказался вполне себе «страусом» (в немецком это одно и то же слово — Strauß).

Книга Алины Бронски в легкой, ироничной форме показывает подростку парадоксальность взаимоотношений читателя и писателя. И, конечно, приглашает поразмыслить над вопросами, которыми нередко задаются современные тинейджеры: зачем читать? что дают нам книги? Ответ у каждого будет свой. Но в той или иной степени «и про тебя там написано».

 
Анна Кукес
Филолог-германист, переводчик, литературовед, доцент РГГУ
не «гарри поттером» единым

С некоторых пор всякий раз, когда к нам в руки попадает книга о волшебных приключениях ребенка или подростка, мы неминуемо сравниваем ее с историей Гарри Поттера. Это уже условный рефлекс. Действительно, «Гарри Поттер» Джоан Роулинг превратился в отдельное масштабное явление современной культуры, даже в особую субкультуру. Повторить такой успех — и читательский, и коммерческий — вряд ли возможно, по крайней мере, так скоро, но в каждой новой подобной опубликованной книге мы видим попытку создать новую поттериану, новую волшебную сагу, новую вселенную, новую субкультуру.

Успех «Гарри Поттера» не дает покоя современным авторам детской и юношеской литературы, однако не следует сравнивать все книги, которые появились в мире за последние десять лет, с поттерианой. Это занятие неблагодарное и непродуктивное. Не надо сравнивать, лучше радоваться тому, что поттериана сформировала новую традицию в современной детско-подростковой «волшебной» литературе.

Впервые я обратила на это внимание, когда одна из моих студенток в РГГУ решила написать курсовую о немецких волшебных сказках последнего десятилетия. Если выбрать из обширного потока десятка два наиболее ярких текстов, сопоставить их, станет очевидна общая тенденция и проблематика. Перед нами не просто волшебные сказки, не просто фэнтези, где главный герой — ребенок или подросток. Тут все серьезно.

В 1928 году вышла монография Владимира Проппа «Морфология сказки», в которой крупнейший российский фольклорист объяснил миру, как строится волшебная сказка у разных этносов в разные эпохи, из чего состоит, как «работает». Так, структурно волшебная сказка — один из наиболее стабильных и целостных жанров мировой литературы, который мало зависит от времени и места. В эпоху Просвещения возник новый жанр — роман воспитания. Это история взросления и самопознания человека от рождения до совершеннолетия. Впоследствии, уже в XIX и XX веках, этот жанр сильно трансформировался, и его новые формы и варианты мы обнаружим в книгах Диккенса, Достоевского, Стендаля, Бальзака, Льва Толстого, Марка Твена, Киплинга, Стивенсона, Бунина, Набокова, Каверина, Джойса, Сэлинджера, Людмилы Улицкой.

А теперь, если мы представим себе синтез волшебной сказки, которую исследовал Пропп, и романа о взрослении, каким мы знаем его по литературе XX и XXI столетий, мы получим ту самую новую традицию, к которой относятся и поттериана, и другие европейские подростковые волшебные сказки первого двадцатилетия XXI века. Это вообще уже не сказка. Это история взросления, история борьбы добра со злом, в которую втянут ребенок или подросток. На ребенка возложена определенная миссия, тяжкая ответственность, принуждающая его делать выбор и принимать решения, рисковать жизнью во имя некой высшей цели. От этого ребенка зависят судьба и будущее мира.

Напрашивается сравнение с другим явлением британской литературы — с трилогией Толкиена о Кольце Всевластия. Книги Толкиена тоже сформировали отдельную субкультуру толкиенистов. Так, у Толкиена в трилогии о Кольце от маленького хоббита зависит судьба Средиземья и исход борьбы добра со злом. И если мы вспомним, что Толкиен писал трилогию о Кольце Всевластия накануне и во время Второй мировой войны, мы перестанем относится к этой истории просто как к сказке, саге или эпосу. Тогда мы по-иному воспримем и Мордор, средоточие зла и мрака, и коалицию его противников.

Как известно, Джоан Роулинг начала писать историю о Гарри Поттере от безнадежности и отчаяния в самую тяжкую пору своей жизни, и успех к ней пришел не сразу: несколько британских издательств не разглядели в эпопее о мальчике-волшебнике потенциала и великого будущего. Это тоже имеет значение хотя бы потому, что у сказки совсем не сказочная творческая история, полная тоски и безысходности. К счастью, большинство волшебных сказок все-таки пишутся не от тоски, но новейшая тенденция и традиция, сформированная «Гарри Поттером», не позволяют относиться к волшебным сказкам с прежним легкомыслием. Потому что сказка о подростке, даже самая волшебная — больше не сказка. Это волшебная история трудного взросления.

Вслед за Проппом мы можем, хотя бы в самых общих чертах, попытаться определить структуру этой новой сказки. Из чего она состоит? Есть ребенок с волшебными свойствами и загадочным происхождением. Чаще всего он наполовину или круглый сирота, и родители его или только мать погибли при загадочных обстоятельствах. Он живет в обычном человеческом мире, или измерении, в то время как существует еще одно, параллельное, измерение — мир волшебства. Рождение и магические способности ребенка — тайна как для него самого, так и для многих окружающих, однако неизменно существует некто, один или несколько, которые знают правду, и в нужный момент эта тайна будет ребенку открыта, маленький человек узнает, что он особенный и что есть другой мир.

 

У ребенка есть высокая миссия, как правило, предопределенная древним пророчеством. Об этом своем высоком предназначении ребенок тоже узнает не сразу, и миссия эта становится для него тяжким бременем и непомерной ответственностью, ведь от этого маленького человека зависит исход борьбы добра и зла, зависит судьба мира, зависит будущее обоих измерений — и человеческого, и волшебного. В положенное время волшебный ребенок оказывается в соответствующем учебном заведении, где у него появляются друзья, появляются и враги. Юное существо проходит испытание дружбой и враждой, учится различать, кто ему друг, а кто нет, это тоже не всегда очевидно: его часто обманывают, предают, обижают. Формируется его система ценностей и мировоззрение. Постепенно конфликт добра и зла, в который втянут этот ребенок в качестве участника и арбитра, набирает обороты, обостряется. Приходится делать выбор, принимать решения, взваливать на себя все больше ответственности. На чью сторону встанет подросток? Сдаться, плюнуть на все, перевалить ответственность на других, убежать, скрыться, спрятаться — самое простое, очевидное. Но герой не сдается, как бы ни было страшно и больно, проходит ряд испытаний, искушений, проверок, тяжкий путь познания себя и окружающих. Узнает с ужасом и тоской, что история, мир и жизнь не бывают черно-белыми: добро и зло существуют как две крайности, но частица зла есть в каждом из людей, даже в самом герое-ребенке, поэтому, борясь со злом, он вынужден бороться и отчасти с самим собой, изживать зло в самом себе. Что возобладает? Перед героем — проблема личного выбора и личной ответственности. И в последний момент, когда силы уже на исходе, когда зло начинает одолевать, ребенок или подросток при помощи волшебных друзей и собственных душевных сил побеждает зло и в себе, и в мире. И в финале истории мы, читатели, понимаем, что герой-подросток спас нас всех.

В современной немецкоязычной детско-подростковой литературе по такой системе, с некоторыми вариантами и модификациями, строится целый ряд волшебных сказок о взрослении. Так, за последние десять лет в московском издательстве «Эксмо» вышло несколько серий книг, авторы которых следуют определенной схеме. Кроме того, каждая такая книга, а тем более серия книг — это попытка вслед за Роулинг создать свое собственное сказочное пространство, свою волшебную вселенную, подобную вселенной Гарри Поттера.

Немецкая писательница Сильвия Энглерт выпустила две крупных серии волшебных сказок о взрослении под псевдонимом Катя Брандис — «Дети леса» и «Дети моря». «Дети леса» состоит из шести книг: «Превращение Карага», «Опасная дружба», «Тайна Холли», «Месть пумы», «Секрет сфинкса» и «День огня». Серия «Дети моря» состоит из четырех книг: «Душа акулы», «Опасные волны», «Водный заговор» и «Тайна кита-оборотня».

 

В этих двух волшебных сериях главные герои — дети-оборотни. В «Детях леса» мальчик по имени Караг — наполовину человек, наполовину пума, а в «Детях моря» — подросток Тьяго, мальчик — тигровая акула. Оба ребенка в определенный момент осознают, что они особенные, не такие, как все. Они покидают прежний мир — лесной или морской, — чтобы оказаться среди людей, и надолго теряют звериную семью, то есть в мире людей становятся сиротами. У обоих в ходе повествования появляются друзья — такие же дети-оборотни — полулюди, полузвери, полурыбы. Для обоих их странное, двоякое естество долгое время является загадкой, они загадка и для самих себя, и для окружающих. И, наконец, главное — и у Карага, и у Тьяго появляется могучий враг, у каждого свой. В обоих случаях это тоже оборотень, только уже не ребенок, а взрослый, крайне злобный и мстительный.

 

Взрослые оборотни ненавидят обычных людей, их замысел и конечная цель — уничтожить человечество или, по крайней мере, жестоко отомстить людям за зло, причиненное природе, окружающей среде и животным, в том числе — оборотням. С экологической точки зрения, злой враг-оборотень вроде бы прав, и вот тут настает время юному оборотню делать свой выбор — встать на сторону злобного мстителя или на защиту человечества? И Караг, и Тьяго выбирают путь созидательного сосуществования с обычными людьми, а не разрушающей экологической катастрофы как акта мести. Так дети вынуждены противостоять силе, во много раз превосходящей их способности, но, когда выбор сделан, отступать уже некуда, и мальчики идут до конца. Им, разумеется, помогают их друзья, те из них, что достойно прошли испытание дружбой и враждой. Вместе им удается предотвратить экологическую катастрофу и в конечном итоге спасти планету.

 

С такой же экологической коллизией сталкивается героиня книги «Девочка по имени Ива» (Ein Mädchen namens Willow) писательницы Сабине Больманн (Sabina Bohlmann). Это дилогия о маленькой колдунье, которая, рано оставшись без матери, живет в лесной глуши со своим отцом Адамом и вместе с подругами спасает лес от гибели, когда местные власти собираются вырубить большую его часть под застройку. Ива сначала не знает ни о том, что она потомственная волшебница, ни о том, что у нее есть высокая миссия: она хранительница этого леса — древнего, священного, населенного сказочными существами, духами, феями, этого пространства волшебства и древних легенд.

«Наше сердце бьется в ритме леса. Наше дыхание течет, как воды реки. Наша душа летит на крыльях сокола. Надо доверять силе природы, и тогда мы — часть целого», — такой эпиграф предпосылает автор своей волшебной истории. Иве исполняется десять, когда она узнает о том, кто она на самом деле.

Иве и ее отцу по наследству достался старый коттедж в лесу, где Адам с дочерью и поселились. Отец утверждал, что они уже жили здесь, когда Иве было три года, и тогда Иве здесь нравилось. Вместе с домом Флинны унаследовали большой участок леса. Разумеется, это не простой лес, и населяют его феи, эльфы, гномы и другие волшебные существа и животные. И они давно уже ждут Иву. Прежде дом и лес принадлежали тетке Адама Флинна — Альвине. Ее портрет как-то попался Иве на глаза. Альвина была личностью загадочной, на портрете походила на даму из средневековья, с длинными седыми волосами, а рядом — собака, похожая на волка. Почему-то отец никогда не рассказывал о своей тетке, даже избегал всяких разговоров о ней.

Сначала Иве жутко было в этом лесу. Ее посещали странные видения, мерещилось нечто потустороннее, встречались лисы и другие животные, которые заглядывали в глаза и как будто что-то хотели ей сказать, но молчали. Понемногу Ива освоилась, стала в лесу своей, ее начало тянуть туда, как будто там для нее приготовлена какая-то таинственная миссия. Лес давал ей подсказки и направлял ее.

Понемногу Ива сроднилась с лесом. И однажды встретила лису, которая привела ее в самую глушь, где на большом дереве располагался маленький деревянный домик. Ива вспомнила, как совсем маленькой бывала здесь — в «птичьем домике» тети Альвины. Ива вспомнила и саму Альвину. В птичьем домике Ива нашла старые фотографии. На одной из них была она сама, рыжеволосая Ива, с Альвиной и собакой-волком. На другой — четыре молодые женщины с причудливыми медальонами на шее. Одна из четырех была Альвина, других трех Ива не знала. В доме на дереве Ива обнаружила сундук со своим именем на крышке, но открыть его не смогла, он оказался заперт. Ива вспомнила, что тетя Альвина рассказывала ей о лесном волшебстве. В домике на дереве Ива нашла письмо от тети Альвины, адресованное ей, Иве.

Тетя писала, что Ива родилась и росла в этом лесу, пока была жива ее мать. Когда же мать умерла, тетя Альвина дала Иве напиток забвения, чтобы уберечь девочку от горьких воспоминаний и терзаний. Отец Ивы, Адам, уехал из этих мест и долго скитался с дочерью по свету, стараясь унять боль после смерти жены, а Ива ничего не помнила. Альвина писала, что вместе с коттеджем и лесом она оставила в наследство Иве и свою волшебную силу, поскольку Альвина была лесной волшебницей. Волшебство перешло к Иве через книгу заклинаний, оставленную теткой. В письме тетя Альвина предупредила внучку, что волшебная сила — большая ответственность, что ее нельзя употреблять во зло, ее надо беречь и далеко не всякому можно о ней рассказывать. Обряд посвящения в лесные ведьмы прошел в полнолуние в ведьмином кругу посреди леса.

Между тем кончились летние каникулы, Ива пошла в местную школу и обзавелась друзьями. Ива стала понимать язык зверей и птиц, научилась колдовать и стала защитницей и хранительницей этого леса. Появилась у нее и еще одна задача — она должна найти среди своих знакомых, одноклассников, соседей таких же девочек-ведьм, как она. Они есть, они живут где-то рядом, ходят с ней в одну школу, только еще не знают, что они колдуньи. Спустя некоторое время одна из одноклассниц по секрету сообщила Иве, что она, Валентина, тоже колдунья. Девочки подружились. Вскоре к ним присоединились еще Гретхен и Лотти. Ива, Лотти, Гретхен и Валентина — вот четыре колдуньи, четыре стихии, четыре хранительницы лесного волшебства и волшебного леса.

Волшебным лесом заинтересовалась крупная строительная компания. Адаму Флинну необходимо уплатить налог на наследство, а это 15 тысяч евро. У Адама не было таких денег. Два ловких дельца заявились к Адаму и предложили выкупить лес, чтобы построить на его месте торгово-развлекательный центр. Ива, Лотти, Гретхен и Валентина встали на защиту леса, собрав всю свою волшебную силу. Так четыре девочки вынуждены посредством волшебства решать проблемы и конфликты взрослых.

 

В трилогии Сандры Ренье «Пан» семнадцатилетняя Фелисити Морган, некрасивая одинокая школьница из Корнуолла, выясняет, что она — эльф! В первой книге «Указанная пророчеством» Фелисити узнает, что она так называемый подменыш: ребенок эльфов, которого в младенчестве подбросили на воспитание людям. С Фелисити связано тайное древнее пророчество: именно ей суждено остановить войну эльфов и драконов, которая грозит разрушением и миру людей. Эта миротворческая миссия возлагается на Фелисити неслучайно: она — единственный выживший потомок обоих враждующих народов, в ней течет кровь и эльфов, и драконов. Во втором томе «Темное предсказание» Фелисити вынуждена принять на себя эту ответственность и сделать выбор между добром и злом. Миссия девочки-подростка — спасти от гибели и волшебный мир, и мир людей. И миссию эту Фелисити выполняет в третьей книге «Наследница дракона».

В трилогия Михаэлы Ханауэр (Michaela Hanauer) «Рулантика» (Rulantica) (готовится к публикации в издательстве «Эксмо») двое тринадцатилетних подростков — близнецы Финья и Матс, разлученные сразу после рождения, — вырастают каждый в своем мире. Финья, под именем Аквины, — на дне моря в городе Аквамарис, среди сирен, русалок, рыб и морских звезд. Ее брат Матс — среди людей, в детском доме. Им обоим предстоит встретиться на суше, узнать друг друга, выяснить тайну своего рождения от земной матери и подводного отца и главное — узнать, что у них есть общая миссия, предопределенная древним пророчеством скандинавских богов. Им суждено охранять тайный остров Рулантику, где бьет источник вечной жизни, зачарованный некогда богом Локи. Если люди с суши когда-нибудь доберутся до этого источника — быть беде, свершится проклятие Одина, погибнет и остров Рулантика, и суша, и подводное царство.

 

В дебютной повести Кристины Вольфф (Christina Wolff) «Маги Парижа» (Magier von Paris) много лет враждуют между собой две семьи парижских колдунов — Делюн («Лунные») и Белльсон. В каждой семье колдуют по-своему: Делюны увлекались зельеварением, Белльсоны творили волшебство с помощью скрипки и сочиняли волшебную музыку. Делюны черпали магические силы у луны и звезд, в их фамильном гербе были звезды и полумесяц. Когда-то в детстве два мальчика-волшебника — Аристид Делюн и Балтазар Белльсон — были друзьями и вместе учились волшебству. Но одно из очередных соревнований превратило их в соперников и врагов, а их надменность и высокомерие оттолкнули другого талантливого волшебника — сироту Фелистина Гарголля.

Главные герои — дети-наследники волшебных кланов: в семье Делюн подросла девочка Клер, у Белльсонов — мальчик Рафаэль. Ни Клэр, ни Рафаэль не знают о причинах соперничества и вражды их семей, не знают, отчего погибли их отцы, не знают даже друг о друге. Формально они обязаны продолжать это бессмысленное соперничество, однако им приходится забыть о давней вражде и стать друзьями и союзниками, когда появляется общая угроза: в Париж возвращается постаревший и изрядно потрепанный жизнью Фелистин Гарголль, одержимый идеей взять реванш и отомстить Аристиду и Бальтазару. Фелистин спускается в парижские катакомбы и находит там одно особенное место, где его ждет «подарок от прапрапрадеда». Здесь царит дух смерти, и это не просто образное выражение. Здесь, в самом сердце парижских катакомб, оставил свой след его прапрадед Эмиль Гарголль в 1815 году.

Среди волшебников бытует понятие «волшебного хаоса». Это состояние, при котором волшебство больше не подчиняется своему волшебнику и действует само по себе. Виновником появления «волшебного хаоса» и становится Эмиль Гарголль, магия которого однажды вышла из-под контроля. Фелистин Гарголль, оказавшись в подземелье, глубоко вдыхает отравленный магией воздух, и его наполняет новая волшебная сила, увы, совсем не созидательная.

Клэр и Рафаэль — неопытные волшебники, они едва умеют колдовать, но Рафаэль готов творить волшебство с помощью скрипки, а Клэр разбирается в зельях и умеет колдовать с помощью овощей. Страшен не столько сам Гарголль, сколько его злое разрушающее колдовство, его волшебство, над которым он теперь теряет власть. Грядет новый хаос и новая катастрофа.

Предотвратить эту катастрофу, а заодно навсегда прекратить вражду между семьями могут только двое подростков — Клэр и Рафаэль. Так за тщеславие и безответственность взрослых волшебников расплачиваются волшебники-дети.

В повести Клаудии Ромес «Дана Мэллори и дом оживших теней» печальная Дана Мэллори, рано потерявшая мать, накануне своего тринадцатилетия в родовом поместье Мэллори-Мэнор узнает, что она — потомок древнего рода колдуний и волшебниц, и вот теперь на нее возложена миссия спасти свой род, свой дом и вообще всю Великобританию от заговора ведьмы Гоцинды, которая, разумеется, рвется к власти и уничтожает все живое на своем пути.

В повести «Игра Анук» (Anouks Spiel) Акрама Эль-Бахай (Akram El-Bahay) десятилетняя Анук, ревнуя родителей к младшей сестре, в день своего рождения загадывает жестокое желание, чтобы у нее не было никакой сестры. Наутро Анук обнаруживает, что сестра исчезла, о ее существовании никто не помнит, и, чтобы вернуть младенца, придется сыграть в странную игру, которая разворачивается в параллельной реальности. Анук должна преодолеть ряд опасных препятствий, каждый раз рискуя жизнью. В поисках сестры Анук вынуждена бежать от главного врага в этой игре — некоего Черного Принца (своего рода Темного Лорда), который с ног до головы закован в черные доспехи. Хотя Анук до самого конца не видит его лица, почему-то это страшное существо кажется ей знакомым, особенно его голос. Найти и вернуть сестру — это, как оказывается, только полдела. Если Анук этого не сделает, она сама изменится навсегда, сердце ее превратится в камень, Анук станет холодной, злой, жестокой, эгоистичной. В финальном поединке, когда решается судьба Анук и ее сестры — вернется ли младенец в мир людей или останется навсегда в игре, — Анук одолевает Черного Принца, но, сняв шлем с поверженного врага, с ужасом узнает собственное лицо. Как Гарри Поттер в свое время узнал, что частица зла, частица Темного Лорда находится внутри него самого, так и Анук понимает, что борьба добра со злом — это в первую очередь борьба с самой собой, и прежде необходимо победить зло в себе.

 

В романе Ким Кестнер (Kim Kestner) «Край света. Когда любят духи» (Heaven End. Wen die Geister lieben) мы узнаем о волшебном взрослении пятнадцатилетней Джозефины, обитательница старинного дома с привидениями. Шотландия, графство Гленшир, деревня Край света (Heaven’s End) на берегу моря — кажется, действительно самый настоящий край света. А где кончается свет, то есть обыденный мир людей, там начинается территория призраков, духов, фей, эльфов, кобольдов, богартов, ведьм, пространство магии, мистики, чародейства и волшебства.

Здесь живет Джозефина, которую в семье зовут просто Джо. И сама Джо, и ее семья — явления исключительные, как раз такие и должны населять пограничную территорию между нашим измерением и тем, где обитает сверхъестественное и волшебное. У Джозефины ярко-рыжие волосы, как у лисицы, такие огненные, что даже для Шотландии слишком. А главное, что Джо и ее родные — отец, мать и брат — обладают одной наследственной способностью: они общаются с мертвыми, говорят с духами, призраками, колдунами, эльфами, кобольдами, феями. Не просто общаются — они все живут в одном доме. Вместе с ними в старинном коттедже обитают умершие прабабушки, прадедушки, тетушки, дядюшки, дальние и близкие родственники, которых давно нет в живых.

О способности Джо сосуществовать с призраками никто за пределами семьи не должен знать. Но дольше скрывать это уже невозможно: скоро жителям Гленшира всем вместе придется противостоять общей большой беде. Пятьсот лет назад в деревню Край света явился черный маг, чернокнижник и колдун Магмартс Трокмортон. Ему пришлось бежать сюда из Глазго, где он жил и занимался своей черной магией, не зная забот, пока соседи не заметили с тревогой, что Трокмортон что-то уж слишком часто меняет прислугу: нанимает в дом горничными молодых девушек, а вскоре они бесследно исчезают одна за другой. Тогда чернокнижник бежит. В Крае света ему тоже были не рады, он прожил здесь недолго, односельчане заперли его в сенном сарае, а сарай сожгли. Это случилось 28 июня 1519 года. И вот близится пятисотый день смерти колдуна, и черный маг решил воскреснуть и отомстить сразу всем — и жителям деревни, и вообще шотландцам, а заодно и стать самым могущественным чародеем в мире. Одним словом — беда! Противостоять колдуну и нарушить его планы могут только Джозефина, ее родственники — и живые, и мертвые — и ее друзья.

Все это говорит о том, что поттериана продолжается. Юные волшебники рождаются, растут, взрослеют на глазах читателей, познают себя и мир, делают выбор, берут на себя ответственность, проходят испытания и продолжают спасать мир от зла. Все новые авторы создают волшебные миры, эпосы, вселенные. Новое волшебство выходит за пределы книг и становится частью современной культуры и индустрии развлечений. «Рулантика» Михаэлы Ханауэр из повести превратилась, например, в огромный парк водных аттракционов и приключений в немецком Шварцвальде. Волшебства хочется всегда. Пусть его будет много и в литературе, и в жизни. Особенно если оно спасает мир.

 
Старший школьный возраст
и янг-эдалт
 
Александра Горбова
Переводчик
Верена Райнхардт «Фридрих Львиный Зев. Верхом на шмеле»

Верена Райнхардт — довольно молодая немецкая писательница. Она родилась в 1983 году, живет в Висбадене, по образованию — биолог и филолог-англист. Интерес к литературе и писательству возник у нее еще в детстве, она пишет рассказы и романы с десятилетнего возраста, но вышедший в 2016 году «Фридрих Львиный Зев» — ее первое опубликованное произведение (не считая научных статей, конечно). Книга была с восторгом принята читателями и критикой, и за ней последовали новые произведения, действие которых разворачивается в том же выдуманном мире. Помимо литературы и биологии, Верена страстно любит музыку и играет на гитаре в панк-группе.

Автор рассказывает, что писала «Фридриха» параллельно с диссертацией по энтомологии, да еще и на спор. Наверное, кто-то из друзей засомневался, что о насекомых можно рассказать интересно. И вот результат — захватывающий приключенческий роман, действие которого происходит в мире, населенном насекомыми, маленькими животными и крошечными человечками.

 

Завязка действия такова. Однажды к Фридриху Львиному Зеву, последнему отпрыску известного рода наездников на шмелях, скромному бухгалтеру, не помышляющему ни о приключениях, ни о езде на шмелях, является шмель с золотыми полосками и уносит в дальнюю страну Скарнланд, где все насекомые, звери и птицы умеют разговаривать. Зовут этого шмеля Иероним Брумзель, он начальник разведки Южной Стороны Скарнланда, где правит королева Офрис. Правительница опасается нападения на свое государство с Северной Стороны, и на Брумзеля с Фридрихом возложена задача разведать планы возможного неприятеля. Главные герои совершенно несходны характерами, взглядами на жизнь и даже фигурами и представляют собой довольно комичную парочку, напоминающую одновременно Дон Кихота с Санчо Пансой и Малыша с Карлсоном. Но, как известно, противоположности притягиваются, так что через некоторое время Фридрих с Брумзелем становятся друзьями и отличной командой. Вместе им предстоит пережить множество опасностей, найти новых друзей и спасти страну от войны.

«Фридрих Львиный Зев» — замечательный приключенческий роман для детей и взрослых, написанный с большим юмором и затрагивающий актуальные темы. Так, например, королева в книге ведет двойную игру и манипулирует общественным сознанием. Ей не дает покоя слава великих предков, она примеряет доспехи прежних героев и заранее заказывает поэму о своих подвигах. В этом угадываются некоторые особенности современной политической реальности. 

Четко определить жанровую принадлежность этого произведения трудно — оно объединяет в себе черты приключенческого романа и детектива про шпионов, фэнтези и стимпанка. Динамичное повествование богато отсылками к самым разным литературным произведениям — от германских героических саг до романов Толкина. 

Как и всякая хорошая книга, этот роман многослоен. Его можно прочесть просто как сказку о том, как харизматичные герои попадают в разные передряги, но в итоге все же спасают мир, потому что добро всегда побеждает зло, а можно смаковать разные литературные аллюзии и видеть в тексте ироническое отражение реальности. Думаю, в этой книге любой читатель вне зависимости от возраста и культурного багажа найдет что-нибудь для себя.

 
Едва они переступили порог, к ним подскочила маленькая квакша и пригласила пройти за ней. В дальнем конце кухни оказалось несколько просторных ниш с округлыми сводами, в которых стояли столы со скамейками. На одном из них были расставлены тарелки, стаканы с молоком и соком.

— Прошу, — сказала лягушка. — Если вам понадобится что-нибудь еще, дайте знать.

— Сердечно благодарю, — радостно отозвался Брумзель и тотчас опустил хоботок в горшочек с кленовым сиропом. Фридрих с некоторой опаской тоже подошел к столу и недоверчиво оглядел еду. — Ешь, не стесняйся. А то в следующий раз приличный завтрак у нас не скоро будет, — подбодрил его Брумзель. — Мы же в глушь летим.

— Я домой хочу, — повторил Фридрих.

— К сожалению, не выйдет, — вздохнул Брумзель. — Не знаю, почему Офрис решила, что обязательно нужен ты, но я уже начинаю сомневаться, что это хорошая идея.

— Ну вот, хоть тут наши взгляды в виде исключения сходятся, — отозвался Фридрих. — Как вы вообще узнали о моей семье? Как наша слава — как прекрасно выразилась королева — могла достичь этого берега моря, если еще никому никогда не удавалось совершить путешествие оттуда сюда или отсюда туда? Кроме тебя с твоим чудо-двигателем.

Брумзель уписывал завтрак за обе щеки, поэтому ответил не сразу:

— Ты будешь смеяться. Примерно лет двадцать назад на берег Южной Стороны вынесло судно. Матросов на нем не было — наверное, бедняги все утонули, — зато книг на корабле обнаружилось множество. Около двух тысяч экземпляров бессмертного сочинения «Полеты на шмелях: благородный спорт и воспитание силы духа».

— О боже! — выдохнул Фридрих. — Это же мой дед написал!

Брумзель, не отрываясь от кленового сиропа, засмеялся.

— Как дело было дальше, можешь себе представить: едва страницы подсохли, книгу стали читать. Она сделалась культовой, начали печатать новые издания большущими тиражами, а множество бледных отпрысков богатых семейств оказались вынуждены заниматься шмелиным спортом, потому что это якобы должно закалить их характер и укрепить силу воли.
Верена Райнхардт «Фридрих Львиный Зев. Верхом на шмеле» / перевод Александры Горбовой
Дарья Андреева
Переводчик
Кай Майер «Корона из звезд»

Давным-давно, в далекой-далекой галактике... На этот раз галактикой повелевает Орден Камастраки, во главе которого стоит Божественная Императрица. Орден пришел к власти сотни лет назад, победив диктатуру восставших машин, и поддерживает порядок во Вселенной с помощью соборов — гигантских боевых космических кораблей.

Главной героине — юной Инице Талантис — выпала честь стать «невестой» Божественной Императрицы; она должна лететь на тронную планету Тиаманда, и никто в точности не знает, что за участь ее там ждет. Однако у девушки другие планы: тайный возлюбленный Иницы — Гланис, по совместительству капитан ее лейб-гвардии — готовит побег. Побег удается — не столько с помощью Гланиса, сколько с помощью матерого наемника по имени Кранит. Однако корабль, на котором они пытаются сбежать от преследователей, терпит крушение на Нурденмарке — планете, куда ссылают преступников добывать драгоценный камень индиго.

Там судьба сводит героев с каторжницей Шарой Биттерштерн. Они продолжают путь на корабле Шары, который носит название «Кночи» и является для своей хозяйки гораздо большим, чем просто транспортным средством. Беглецам предстоит прорваться через пояс астероидов, побывать на станции — притоне для любителей азартных игр, принять в свою компанию Музу — прекрасную девушку-андроида, очутиться в Обители Тишины, полной древних роботов, обратить в бегство собор ведьм и переправиться на Ной — полулегендарную планету, являющуюся базой космических пиратов, которых возглавляет дядя Иницы Фаэль.

«Корона из звезд» — прекрасный образчик космооперы. Автор — популярный и весьма плодовитый немецкий писатель-фантаст Кай Майер — посвящает свое творение родоначальникам жанра Эдмонду Гамильтону и Ли Брэкетт, а также американскому журналу Planet Stories, публиковавшему с 1939-го по 1955-й год рассказы о космических путешествиях. В «Короне из звезд» есть все, к чему мы привыкли: сражения космических крейсеров, бойцы с бластерами, прыжки через гиперпространство, пираты и контрабандисты, захолустные планеты, откуда начинают свой путь будущие герои, и непременно — корабль, который становится полноправным персонажем космической одиссеи.

 

Как и положено, в сюжете много экшена: героев на каждом шагу поджидают опасности, и они всякий раз с честью выходят из испытаний. В пиковые моменты повествования Кай Майер мастерски переключает тумблер читательского внимания, ошарашивая неожиданным сюжетным поворотом или переходя к параллельной сюжетной линии.

Эпизоды схваток и погонь перемежаются медитативными вставками, где автор любовно презентует свою вселенную. В лучших традициях гримдарка, она мрачна и жестока. Даром что межпланетные путешествия там являются обыденностью — мир Кая Майера парадоксально закоснелый и реакционный. Опасающиеся нового восстания машин ведьмы всячески препятствуют техническому развитию и жесточайшим образом подавляют любое непокорство. Галактика использует древнюю, тысячелетней давности, технику и не создает ничего нового. Мир давно замер и никуда не движется, он весь держится на латаном-перелатаном наследии былых времен.

В духовном плане там тоже царит средневековье. Хотя путешествия по галактике для большинства героев — обыденность, космос от этого не становится понятнее — наоборот, люди ощущают себя ничтожными перед его бесконечной загадочностью и загадочной бесконечностью. Отсюда — причудливые религиозные культы, в которые все не то чтобы истово верят — но во что-то верить приходится, иначе мир вокруг не постичь и не объяснить. Выстраивая сложную мифологию своей вселенной, автор томит загадками: на чем зиждутся сверхъестественные способности ведьм? что стоит за древним культом ТИШИНЫ? куда ведет загадочный Коридор Пилигримов?

Персонажи довольно-таки типичны для жанра космооперы: мы не раз уже видели и юных храбрых героев, которым приходится решать судьбы галактики, и прожженных наемников, и бывалых контрабандистов. Однако традиционные амплуа распределяются в русле современной феминистической повестки. Главная героиня — волевая баронесса — отнюдь не прекрасная дама, которую нужно спасать: она скорее Люк Скайуокер, чем принцесса Лея. Ей противостоит одноглазая ведьма Сетембра, достопочтенная Мать Ордена. Их мужские «отражения» — храбрый капитан Гланис и второй дядя Иницы Хадрат, жрец ТИШИНЫ, охотящийся за племянницей в своих интересах, — заметно бледнее. Даже в паре «Муза — боевой робот» верховодит девушка (и, судя по всему, она больше, чем просто обаятельная механизированная спутница космических странников). Только Шара и Кранит являют собой равновесную пару — и надо сказать, оба они весьма колоритны.

Все эти герои привыкли выживать в безжалостном мире: исходят из соображений личной выгоды, никому не доверяют, легко готовы предать и обмануть. Только ко второй половине книги беглецы на борту «Кночи» постепенно проникаются мыслью, что в доверии и взаимопомощи тоже что-то есть, и становятся союзниками не только поневоле.

 

Кай Майер — писатель очень «визуальный»: для него важна картинка, он зримо представляет ее себе и читателю. Отсюда — киногеничность его текстов: и динамичные сцены, и статичные описания смонтированы так, что прямо-таки просятся на большой экран. 

Тем важнее для книги иллюстрации Йенса Марии Вебера, дающие представление о некоторых реалиях выдуманного Каем Майером мира. На затейливых рисунках мы видим корабль-полумесяц «Кночи», ведьминский собор, корабли-перехватчики, напоминающие уродливых металлических насекомых, устрашающего боевого робота. В их облике нарочитая корявость и громоздкость металлоконструкций сочетается с антропо- и зооморфными чертами, что создает зловещий эффект. В стилистике веберовских иллюстраций чувствуется привкус эдакого космического стимпанка. 

«Корона из звезд» — первая часть трилогии и воспринимается как грандиозная увертюра. Нераскрытых тайн и нерешенных конфликтов остается множество, многие линии лишь намечены. Автору, бесспорно, удается зацепить читателя — сразу же хочется взяться за следующую часть. Тинейджерам придется по вкусу бойкий сюжет, а более взрослые любители космических странствий и сражений оценят атмосферу майеровской вселенной и поностальгируют по «Звездным войнам» и «Вархаммеру» своей молодости.

 
Непросто было оторваться от панорамы галактики, но она, скроив возмущенную мину, сделала два шага назад. Скрежетнули пластины доспехов: солдаты обернулись к ней. Слишком поздно они увидели станнер, который она выхватила из-под платья. Оружие крошечное, но весьма действенное. Гланис тайком сунул его Инице сразу после взлета, перед тем как ее разлучили с ним и с остальными солдатами лейб-гвардии. Страх за Гланиса не отпускал ее с этой минуты.

Ее новый фаворит, паладин слева, оказался проворнее своего товарища, но струя энергии из станнера его опередила. Иница выстрелила дважды. Этого должно хватить, чтобы отключить солдат на пару минут, подумала она. Но паладин застонал и дрожащей рукой потянулся к тяжелому бластеру, который выронил при падении. Теперь, прежде чем направить дуло на ценную пленницу, ему придется переключить бластер на оглушение — еще бы подождать попросил.

Гланис предупреждал ее, что доспехи примут на себя большую часть заряда. Иница сделала шаг к паладину и изо всех сил ударила его по шлему. Затем еще раз — для верности. Он больше не шевелился; тогда она наклонилась и засунула дуло под кромку шлема. Выстрелила в упор, вдоль шеи к уху — скорее всего, это стоило ему барабанной перепонки. Затем проделала то же самое с неподвижным вторым стражем. Он ей все равно не нравился.

На миг она замерла и глубоко вздохнула. Они с Гланисом тысячу раз все обговорили и вместе облазили останки древнего космического баркаса, гнившего на болоте среди других руин, чтобы в памяти запечатлелся каждый коридор, каждая вентиляционная шахта. Этот тип судна она изучила вдоль и поперек.

Оставалось только надеяться, что их план все еще в силе. И что с Гланисом и шестью его солдатами ничего не приключилось. Он значил для нее больше, чем просто капитан лейб-гвардии, и она задавалась вопросом, знает ли об этом ведьма Сетембра. Дома, на Кориантуме, никто ни о чем не подозревал, поэтому оставалась надежда, что до осведомителей Ордена дошли не все подробности.
Кай Майер «Корона из звезд» / перевод Дарьи Андреевой
Марина Кадетова
Главный редактор издательства «КомпасГид»
Беате Тереза Ханика «Скажи, Красная Шапочка»

В «КомпасГиде» выбор книг для издания проходит по-разному. Иногда это решение почти спонтанное — ты просто видишь книгу и понимаешь: это надо опубликовать обязательно (так было, например, с романом «Скажи, Красная Шапочка» Беате Терезы Ханики), а иногда решение — сложный процесс, своеобразный вызов самому себе («Джихад: террористами не рождаются» Мартина Шойбле или «В центре Вселенной» Андреаса Штайнхёфеля — из таких книг).

Я не могу не остановиться на книге «Скажи, Красная Шапочка» — это проект, который показал нам, насколько вперед мы иногда забегаем в нашем стремлении говорить о важном, как предвидим тенденции, создаем язык для разговора о сложном. «Скажи, Красная Шапочка» — литературный дебют бывшей фотомодели Беате Терезы Ханики, собравший десяток премий. И, на мой взгляд, — одна из самых сильных и деликатных книг о сексуализированном насилии над детьми внутри семьи.

Мальвина — девочка-подросток из совершенно обычной семьи, младшая из троих детей, достаточно хорошо учится, у нее есть лучшая подружка, по ходу повествования даже возникает первая влюбленность. Нет ничего, что бы выделяло ее среди других и подсказало бы, что она стала жертвой чудовищных манипуляций. 

Беззаботная летняя повесть о взрослении и первой любви оборачивается психологической драмой (особенно для взрослого, который понимает все, что могло происходить за закрытыми дверями, ведь в книге нет подробностей — только намеки, ощущения, мысли). Мальвину отправляют навещать дедушку, который приболел, и это возвращает ее в кошмар, от которого она когда-то сбежала. Постепенно мы узнаем историю девочки, которая много лет была сексуальным объектом для собственного дедушки, при том что члены семьи и подруга либо не понимали, либо делали вид, что не понимают, либо покрывали преступление. 

Мальвину, как и Красную Шапочку, просят отнести продукты приболевшему дедушке. Именно в этот момент она возвращается в ту точку, от которой она уже, казалось бы, удалилась. Вытеснив из памяти те дни, когда, еще при жизни бабушки, которая все это покрывала, дедушка осуществлял свои первые «эксперименты» с внучкой, Мальвина вроде бы вернулась к нормальной жизни. И вот все повторяется: волк ждет Красную Шапочку, притворяясь добрым и заботливым (и болеющим, да), а та, хоть и понимает неправильность происходящего, все равно идет к нему. И потом, через сложную внутреннюю работу, при поддержке людей, которые поначалу казались чужими, находит в себе силы сказать «нет».

 

Подростковый возраст сложный, в это время зачастую рушатся привычные схемы взаимодействия детей и родителей, и если связь не была особенно крепкой или с течением лет стала номинальной, именно в это время взрослеющий человек может стать уязвимым. Он может этого не показывать, но это так. Эта книга — для детей и для родителей. И тут вопрос не в том, что именно с подростком происходит, какая у него сложность, — насилие тут важный сюжетный ход, но не единственный. Эта книга — об умении слышать друг друга.

Беате Тереза Ханика смогла очень точно психологически описать ощущения подростка, столкнувшегося с насилием со стороны близкого человека: это и страх, и неприязнь, и недоверие к самому себе, к собственным чувствам и мыслям. Вытеснение, чувство вины, стыд — все эмоции переживаешь, как свои собственные, и этим книга ценна. Научиться говорить о том, что сложно, нужно обязательно. А еще книга помогает понять, что часто жертвы насилия (любого — тут может идти речь и о психологическом давлении, и о буллинге) сами скрывают происходящее, а окружающие делают вид, что не замечают, или не замечают по-настоящему.

Для меня основная мысль этой книги такова: обязательно найдется тот, кто тебя услышит. Только говори, не держи в себе, найди поддержку и скажи «нет». Ты не виноват(а) в том, что с тобой происходит.

Несмотря на сложную тему, это еще и очень искренний дневник девочки, которая взрослеет. И подросток с легкостью уловит здесь и открытость к миру, и переживания о будущем, и ощущение «крыльев» от первой влюбленности... За исключением ужасающего факта о дедушке, это обычная подростковая жизнь, в которой так легко узнать себя. И несмотря ни на что, это невероятно вдохновляющая и позитивная история.

Взрослым читать эту книгу обязательно. Причем вовсе не из-за того, что «это может случиться с каждым», — нет. А потому, что это возможность взглянуть со стороны в том числе и на себя, спросить себя: а я точно слушаю и слышу своего ребенка, я понимаю, что он мне хочет сказать? Да, это урок для взрослых, и довольно жесткий.

 
В субботу дедушка упал с лестницы.

Он хотел выйти во двор выбросить пустые бутылки в контейнер для стекла и свалился, так он сказал. Потому что соседка, фрау Бичек, опять оставила на лестничной клетке коляску. Фрау Бичек для дедушки давно уже как бельмо на глазу, она ведь из Польши, у нее пятеро детей, которые все время бесятся и шумят на лестнице.

Но, когда дедушка с ней заговаривает и хочет сказать, что дети должны вести себя тихо, она только качает головой и отвечает:

— Не понимать!

Дедушка считает, что она очень даже может все понимать, просто не хочет.

— В этом-то и проблема с такими людьми, они не хотят понимать, — говорит он.

Падая, он ободрал себе руки и ударился коленом. Тем коленом, которое у него ранено еще с войны и с тех пор болит не переставая. Теперь он совсем не может ходить, может только смирно сидеть и прикладывать холодные компрессы, иначе боль пронзает все тело, от пальцев на ногах до кончиков волос.

— А я-то тут при чем, я же не виновата, что он упал, — говорю я.

Мама лежит в затемненной спальне, и это хорошо, потому что мне не видно ее страдающей физиономии. Рядом с кроватью — лекарства и стакан воды, они едва различимы. Мама крепко держит меня за руку, потому что знает, что мне очень неуютно, когда она в таком состоянии. Когда на нее такое находит, я стараюсь уйти к Лиззи. Беру велосипед, кладу записку на кухонный стол, а мама, найдя ее, часто обижается — за то, что я о ней не забочусь. О маме Лиззи никто не должен заботиться, у нее никогда не бывает мигреней. И еще дома у Лиззи всегда можно шуметь, на полную катушку включать музыку, а если захочется — орать хоть целыми днями. Иногда, когда мы, включив музыку слишком уж громко, распрыгаемся по комнате, сосед снизу стучит в потолок. Мы выключаем звук, а Лиззина мама входит в комнату, прижав палец к губам, и говорит: «Перерыв».

Тогда мы с Лиззи сидим тихо-тихо... пока не начинаем лопаться от смеха.

Вот как все устроено дома у Лиззи.
 
— Мальвина, — говорит мама, — пожалуйста.

Она пахнет тигровым бальзамом, который наносит на виски, ей кажется, что головная боль от этого уменьшается. А по-моему, от этого запаха становится только хуже. Он преследует меня все детство, я не помню, когда от мамы пахло как-то по-другому.

Я совершенно точно знаю, чего она хочет — спихнуть все на меня, чтобы вместо нее к дедушке поехала я.

Потому что мама точно знает: всякий раз, когда она приходит к дедушке, он начинает на нее ругаться. Говорит, что она всегда выглядела слабосильной и никогда уже не сможет работать по специальности, если будет продолжать в том же духе. А потом еще спросит: «Кстати, а сколько уже лет Мальвине, тринадцать? Длинный же у тебя получился отпуск по уходу за ребенком».

Дедушка, если захочет, очень хорошо умеет обижать.

— Пусть ему фрау Бичек принесет что-нибудь поесть, — говорю я. — Это же о ее коляску дедушка споткнулся.

Мама тихонько вздыхает. Она знает так же хорошо, как и я, что дедушка, скорее всего, ниоткуда не падал.

Он выдумывает такое, когда чувствует себя одиноко, а с тех пор как умерла бабушка, он чувствует себя одиноко довольно часто.

— Одна не пойду, — говорю я, — я там еще ни разу одна не была.

Мама снова вздыхает и сжимает мне руку.

— Вчера же ты была там одна, — говорит она, — а долго оставаться и не нужно.

— У тебя болит голова только потому, что ты сама не хочешь туда идти, — резко отвечаю я.

Мама едва заметно вздрагивает, и я убираю руку.

— Еда на кухне, — говорит она.

Это значит, что она считает тему исчерпанной.
Беате Тереза Ханика «Скажи, Красная Шапочка» / перевод Веры Комаровой 
Марина Кадетова
Главный редактор издательства «КомпасГид»
Гудрун Паузеванг «Облако»

«Облако» Гудрун Паузеванг — тоже важная для «КомпасГида» книга, тоже несомненно сложная, но совершенно другая. Автор ее — классик, написавшая около ста книг. «Облако» было создано в конце восьмидесятых годов ХХ века, вскоре после аварии на Чернобыльской АЭС, мы перевели ее в 2016-м. Просто потому, что даже спустя столько лет мало что изменилось: люди все так же мало думают о последствиях своих действий, часто политика становится важнее человека. Мы видим события, которые развиваются после аварии на атомной электростанции, глазами девочки-подростка — и тут уже становится неважно, насколько это все реалистично. Это правдиво уже потому, что позволяет сопереживать и задавать вопросы — себе и окружающим. В Германии книга вошла в школьную программу, у нас же в целом современные и относительно новые произведения с трудом находят себе путь в даже в списки внеклассного чтения. А вместе с тем прочесть, прочувствовать, обсудить — это то, на чем основывается понимание литературы, любовь к чтению и критическое мышление. Это в том числе то, что важно для нас как для издательства.

 
Павел Френкель
Переводчик
Дон Кихот против атомных мельниц

Имя немецкой писательницы Гудрун Паузеванг, в отличие от ее коллег — Эриха Кестнера, Джеймса Крюса, Отфрида Пройслера, Михаэля Энде, — пока еще не столь хорошо известно юному русскому читателю. Ее главная книга «Облако», принесшая ей мировую славу, увидела свет в московском издательстве «КомпасГид» несколько лет назад в моем переводе.

Прежде чем перейти к разговору об этой повести, хотелось бы сказать несколько слов о самой писательнице.

Гудрун Паузеванг (1928–2020) прожила очень непростую, но захватывающую жизнь. Родилась Паузеванг в Чехии. После окончания Второй мировой войны ее семья вынуждена была перебраться в Германию, там Паузеванг окончила гимназию и педагогический институт и несколько лет работала учительницей в начальной школе.

Затем на целых семь с половиной лет Паузеванг уехала в Южную Америку, где преподавала в немецких школах — сначала в Чили, потом в Венесуэле. За эти годы она объездила вдоль и поперек весь континент, побывала в странах Северной и Центральной Америки. Вернувшись в Германию, изучала германистику, а затем вместе с мужем снова — на пять лет — отправилась в Латинскую Америку. На сей раз в Колумбию, где преподавала в немецкой школе. 

В 1972 году Паузеванг с двухлетним сыном окончательно вернулась в Германию. Они поселились в небольшом гессенском городке Шлиц, который и стал местом действия в ее самом известном произведении «Облако». Здесь она писала книги и работала в местной школе вплоть до выхода на пенсию в 1989 году.

Гудрун Паузеванг — автор большого количества рассказов, повестей и романов. Многие их них переведены на иностранные языки и экранизированы. За свое творчество писательница удостоена целого ряда престижных премий, в том числе Немецкой детской литературной премией. Это вообще единственная в ФРГ государственная награда в области литературы! И, кстати, с присуждением ее писательнице связана любопытная история. Из-за откровенного «антиядерного» пафоса «Облака» правящая тогда христианско-демократическая партия наотрез отказывалась присуждать премию Паузеванг, за которую проголосовало все авторитетное литературное жюри. Однако после долгих открытых дебатов жюри удалось настоять на своем, и Рита Зюсмут, в ту пору федеральный министр юстиции, а позднее — председательница Бундестага, все же вручила премию писательнице. Против воли своей партии!

А в 2017 году Гудрун Паузеванг получила еще и недавно учрежденную — в дополнение к прежней — Особую немецкую детскую литературную премию — «за совокупность творчества». На снимке ее вручает писательнице федеральный министр по делам семьи, женщин и молодежи Катарина Барлей.

 

Поводом для написания повести «Облако» стала авария на Чернобыльской АЭС. Паузеванг попыталась представить, что произошло бы, случись подобная ситуация в Германии.

Главная героиня — школьница Янна-Берта. После аварии на АЭС, расположенной сравнительно недалеко от их городка, девочка вместе с младшим братом оказалась в радиоактивной зоне. Ей пришлось пережить потерю родителей, брата, близких друзей. Она выжила благодаря своему мужеству и упорству и помощи разных людей. Ее дедушка и бабушка, находившиеся во время этих трагических событий на Майорке, в Испании, вернулись в Германию, так толком и не поняв, что здесь на самом деле случилось. В конце повествования Янна-Берта, ставшая убежденной противницей мирного атома, приезжает к своим старикам и решается рассказать им всю правду.

Писательница безжалостно показывает лицемерие и полную беспомощность властей, лживость прессы, стремящейся скрыть истинный масштаб бедствия.

Паузеванг создала антиутопию: страшную, беспощадную, тяжелую для чтения и восприятия, но абсолютно честную. Фактически это эксперимент над собой. Это как в медицине — испытание нового лекарства от смертельной болезни, вызвавшей эпидемию, на себе. Что, как известно, в истории случалось.

Катастрофа приходит, по воле автора, в ставший писательнице родным городок Шлиц, где она жила вместе с семьей. И всю разыгравшуюся трагедию она через свою героиню, безусловно, примерила на себя. Прожила ее от и до вместе с Янной-Бертой и многими другими героями книги, юными и взрослыми, — большинство из которых стали жертвами этой аварии.

Для меня «Облако» не только значимое литературное произведение, оказавшее огромное влияние на несколько поколений молодых людей, да и взрослых тоже. Это еще и настоящий гражданский и человеческий подвиг автора.

Мне невероятно повезло. В девяностые годы я участвовал в литературном конгрессе в Ганновере, где познакомился с Гудрун Паузеванг. Мы жили в одной гостинице, встречались за обеденным столом и много разговаривали. Она произвела на меня впечатление удивительно скромного и доброжелательного человека. Честно сказать, я тогда понятия не имел, какой колоссальный резонанс получила ее повесть в немецком обществе. Тем более не мог представить, что когда-то переведу «Облако» на русский язык.

Помню и свое первое впечатление от прочитанной повести: «Ее никогда не напечатают!» Во-первых, мы сами тридцать лет спустя так и не разобрались с Чернобылем. Официально все сводилось к трагической случайности. О реальных жертвах и последствиях общественность все еще знала очень мало. Во-вторых, сколько себя помню, издатели детской литературы старались оградить юных читателей от всего ужасного, страшного, тем более массово смертельного. Речь могла идти разве что только о войне, народной и героической, которую мы выиграли, хоть и страшной ценой. Но атом у нас считался исключительно мирным. А тут — апокалипсис! И совсем недалеко от родного порога.

Переводить было тяжело. Но не в литературном отношении. Особых сложностей текст не представлял. Здесь не было игры смыслов и метафоричности Энде или хмурого юмора и речевой изощренности Нёстлингер. Просто мне как переводчику невозможно было отстраниться от содержания. Необходимо было, как и автору, пропускать каждую фразу через себя, через свою кровеносную систему. 

После того как издательство получило рукопись, повисла долгая пауза. Я подумал, что мои предположения оправдываются, и был приятно удивлен, когда в конце концов повесть, во многом благодаря поддержке Гёте-Института, все же увидела свет.

Она сразу вызвала бурные отклики и дискуссии на читательских форумах. Меня не удивляет, что там звучали и звучат порой полярные мнения. Кто-то считает, что повесть тяжело написана и ее трудно читать, да и нужно ли об этом вообще знать подросткам?! Кто-то ее рьяно защищает и даже посвящает ее разбору целые лекции.

Такой разброс мнений вполне естествен. Повесть не из тех, что можно определить категориями «нравится» — «не нравится». Это книга-предупреждение. Как сказал один рецензент, «целительный шок». После знакомства с ней начинаешь смотреть на мир другими глазами. На мой взгляд, ее общественно-социальная значимость огромна и едва ли не выше литературной.

Общий тираж «Облака» в Германии достиг невероятного для этой страны масштаба: более полутора миллионов экземпляров. Книга вошла в хрестоматийное школьное чтение. После аварии в японском городе Фукусима повесть снова попала в список бестселлеров. В 2006 году по ней был снят фильм. Вслед за этим появилось несколько радиопостановок, аудиокниг и даже комикс. 

Гудрун Паузеванг, по словам литературного критика Ханнеса Фоллмута, «Дон Кихот, который борется вовсе не с ветряными мельницами, а с атомными электростанциями и заставляет их капитулировать!». По решению законодательных органов Германия уже отключила от сети несколько АЭС и в ближайшие годы собирается полностью отказаться от атомной энергетики. Уверен: повесть «Облако» отчасти также повлияла на это решение.

Я бы горячо советовал внести эту повесть в рекомендательный список литературы для школы и в России. Наши дети всех возрастов ничуть не глупее своих зарубежных сверстников. Они точно так же зависают в гаджетах и подключены ко всему миру. Другое дело, решится ли на это министерство образования.

Повесть, я уверен, не утратила своей актуальности. Образно говоря, это облако никуда не делось. Думая о нем, мы думаем о будущем. О безопасном и экологичном мире.

И я совершенно не удивился, когда недавно на одной из демонстраций Fridays for Future в Берлине увидел плакаты «Да здравствует жизнь!», «Не позволяйте кормить себя пустыми обещаниями!», «Опять будете утверждать, что ничего не знали?». Так школьники и студенты из разных стран выражали свои мысли и чувства цитатами из «Облака», написанного более тридцати лет назад.

 
Деревню Гартерсхаузен они миновали в полном молчании. С поля выезжал трактор, волочивший прицеп из-под навоза, женщина энергично размахивала руками, подавая сигналы трактористу. На окне шевелилась занавеска. Похоже, тут никто не занимался упаковкой вещей.

Янна-Берта попыталась представить себе географическую карту. Графенрайнфельд должен находиться на юго-востоке. Нет, она никогда не была сильна в географии. Как раз на днях папа только головой покачал, когда она предположила, что Эрланген находится в горах Оденвальд. Не опозорится ли она, если спросит?

Они миновали Иллерсхаузен, последнюю деревню перед Шлицем. Тут люди выносили из домов чемоданы и загружали свои машины. Не успела Янна-Берта задать вопрос, как тут же получила готовый ответ.

— В Швайнфурте сейчас уже наверняка никого нет, если только служба спасения оперативно сработала.

— Почему именно в Швайнфурте? — испуганно спросила Янна-Берта.

— Ну и вопросы у тебя, — сказал Ларс, нервно покусывая нижнюю губу. — Да потому, что Швайнфурт находится совсем рядом с Графенрайнфельдом. Или Графенрайнфельд рядом со Швайнфуртом. Как тебе больше нравится.

Янна-Берта затаила дыхание.

— Если там у них серьезное ЧП, то можешь о службе спасения забыть, — высказался парень за ее спиной. — Тогда им в Швайнфурте разве что могильщики понадобятся да специалисты по пересадке костного мозга.

— Только в Швайнфурте? Ты уверен? — угрюмо поинтересовался Ларс.

— В Швайнфурте... в Швайнфурте сегодня мои родители, — проговорила Янна-Берта.

Все четверо парней притихли. Они ехали через возвышенность у Пфордта.

Янна-Берта думала о своих родителях. Папа худощавый, с темной бородкой, очень загорелый; когда он смеется, в уголках глаз собираются мелкие морщинки, которые она так любит. Мама на три сантиметра выше папы, кареглазая блондинка и ужасная хохотушка.

— Может, они еще успели уехать вовремя, — сказал один из ребят.

Янну-Берту словно током тряхнуло при мысли о том, что и Кай тоже находился в Швайнфурте — младшенький в семье, ему еще и трех не было, общий любимец! И Йо тоже там!

Очевидно, произошло нечто чудовищное. Но при этом все выглядело таким мирным, обыденным — совершенно обычный теплый весенний ветреный день. Вишни уже почти отцвели. Вокруг деревень стояли в полном цвету яблони. Светились сочной желтизной рапсовые поля. Через две недели Троица.

— Живите, — взмолилась про себя Янна-Берта. — Пожалуйста, будьте живы!

Она вонзила ногти в ладонь — до боли. Этот прием она использовала еще маленькой девочкой, когда зубной врач сверлил ей зубы.
Гудрун Паузеванг «Облако» / перевод Павла Френкеля
Ирина Балахонова
Главный редактор и учредитель издательства «Самокат»
Серия «Недетские книжки»

Идея серии «Недетские книжки» возникла на почве принятия закона о защите детей от информации, которая может повредить их физическому и психическому здоровью и развитию. В нее вошли те книги, которые мы рекомендуем прочесть взрослым, знающим своих детей, прежде чем давать им книги, затрагивающие сложные темы. Мы адресуем эту серию родителям подростков и самим подросткам, но сегодня мы смело можем адресовать эту серию и аудитории young adult — в момент создания «Недетских книжек» маркетинговой ниши с таким названием еще не существовало, хотя суть от этого не меняется. 

Проблематика острого возрастного протеста против нарушения личной свободы, чувства безвыходности, отсутствия опоры — одна из основных в подростковой литературе. Об этом же и книги «По ту сторону синей границы» и «Гуд бай, Берлин!». Разумеется, проза Дорит Линке больше привязана к историческому контексту, но в целом можно рассматривать эти произведения как отчасти созвучные друг другу. Основным мотивами в них являются максимализм, свойственный подросткам, и их потребность в принятии во что бы то ни стало — родными ли, сверстниками ли, средой ли, страной, в которой они живут и взрослеют.

Герои книг «По ту сторону синей границы» и «Гуд бай, Берлин!» — это очень молодые люди, способные отстаивать свои базовые потребности, защищать свои права на свободу и принятие, свою идентичность. Думаю, что читатель из любой страны может легко ассоциировать себя с ними, если он сам оказался в категории изгоев или у него достаточно развито чувство эмпатии и умение видеть вокруг себя и сопереживать сверстникам, которые столкнулись с такой проблемой.

Оба эти романа лучше читать в возрасте 13–15 лет, но мы настоятельно рекомендуем читать их взрослым — родителям, педагогам, всем любителям хорошей прозы: они по-настоящему достойны любого мыслящего и требовательного читателя.

 
Дорит Линке «По ту сторону синей границы»

Дорит Линке родилась в 1971 году в Ростоке (был самым крупным портом ГДР) и росла там же. Окончила среднюю школу, профессионально занималась спортом. Ей было восемнадцать, когда Стена пала. Сегодня Дорит Линке работает и живет в Берлине. «По ту сторону синей границы» — ее первая книга. Менее чем через год после выхода роман был номинирован на Немецкую детскую литературную премию (2015) и включен в международный каталог лучших книг для юношества «Белые вороны».

В центре сюжета — история двух подростков Андреаса и Ханны, которые решаются на отчаянный шаг — собираются вплавь пересечь границу между ГДР и ФРГ, потому что жизнь внутри системы стала невыносимой.

Действие происходит за несколько месяцев до падения Берлинской стены: ГДР и тоталитарная советская система практически перестали существовать, но стремление государства вмешаться в частную жизнь и контролировать все, даже мысли, — никуда не исчезло. Этот роман не про один исторический эпизод, а про историю свободы и несвободы вообще. 

Книга заинтересовала нас тем, что она очень созвучна детству советского поколения того же периода, с которым нам бы хотелось познакомить сегодняшних молодых читателей, чтобы показать им, что значит жизнь в тоталитарном государстве, какие решения вынуждены принимать люди, когда давление системы становится невыносимым.

Для Андреаса и Ханны ФРГ — символ «свободной жизни», с возможностью говорить так, как думаешь, слушать любую музыку, одеваться в то, во что хочешь, самостоятельно выстраивать свою жизнь и не стоять навытяжку по приказу перед ценностями, которых не разделяешь. А ГДР — это ярлыки, которые ты получаешь уже в семнадцать лет, потому что не умеешь или не хочешь «соответствовать», тотальное отсутствие будущего и любой надежды на свободу.

Напряжение, пока подростки плывут, захватывает с первых страниц: открытое море, волны, стихии, течения, холодная вода, отсутствие навыков — вопрос, доплывут ли. За время их переправы мы узнаем многое о самих главных героях и об их друге, которому повезло — он уже по другую сторону границы.

 

«По ту сторону синей границы» можно воспринимать как приключенческий роман, но эта книга глубже, психологичнее, трагичнее, чем просто жанровая литература. И да, она более спорная — особенно сегодня, когда семнадцатилетний читатель не знает, как это было — жить в советской тюрьме, и часто слышит о том, как много было хорошего в СССР. Именно сегодня, когда по совсем уже иным причинам в мире закрываются границы и нам всем уже никуда от этого не уплыть, потому что плыть некуда.

Эта книга — о движении человеческого духа и о поисках свободы внутри себя, единственной, по сути, свободы, на которую можно опереться.

Вот что написала одна из читательниц на сайте магазина «Лабиринт» (а на книгу было много прекрасных отзывов): «...Было и страшно, и больно, пока читала. И ведь это не выдумка, это рассказ про ту самую жизнь за стеной. История проникла до самого моего советского детства. И кипит внутри, никак не успокоится. Очень».

 
Ветер прохладный, и я начинаю подмерзать. А каково будет в воде? Мы уже натерлись вазелином — больше десяти тюбиков извели. Это Ульрих посоветовал не жалеть его. В воде тело охлаждается в четыре раза быстрее, чем на воздухе. Чтобы не свело мышцы, плыть надо быстро. Наш учитель физики герр Ковальски сказал бы: необходимо поддерживать равновесие между выработкой тепла и его потерей. Вазелин как раз и поможет уменьшить эти потери.

Тюбики я покупала в аптеке, каждый раз по два, чтобы не бросаться в глаза. Но в последний раз продавщица так странно на меня посмотрела, что я испугалась. И больше туда не пошла.

Под гидрокостюм много не наденешь, он слишком узкий. Под моим — купальник, футболка и колготки. Они уже дырявые, так что мама не рассердится за то, что я взяла их из ее шкафа.

Что сказал бы Ульрих, если б увидел нас сейчас? Надеюсь, он нас не выдал.

Пустые вазелиновые тюбики вместе с нашими вещами и сумками спрятаны в кустах. Через какое-то время их найдут и поднимут тревогу, но это будет не сегодня.

А завтра в это же время мы, наверно, уже будем на Фемарне.

То и дело включаются поисковые прожекторы, заливая песок и наши кусты ярким светом. Потом снова темнота. Месяца больше не видно.

Андреас чем-то шуршит. Ну ясно, в последний раз проверяет, хорошо ли все упаковано. К поясу у него прикреплена сумка, в ней четыре плитки темного шоколада — Сакси обзавидовался бы! А вот пластмассовая трубочка с обезболивающими таблетками никакой зависти бы не вызвала, как и рулончик водостойкой липкой ленты... И он ни за что бы не догадался, зачем нам моток нейлонового шнура.

— Оберни пакетик вокруг шоколада и скотча потуже, — шепчу я. — Чтоб вода не просочилась.

— Да понятно, — бормочет в ответ Андреас и натягивает на голову капюшон гидрокостюма, под которым исчезают его светлые локоны. Надевает свинцовый пояс. На шее — очки для плавания, в руке — трубка и ласты. Прямо Джеймс Бонд, мрачный и решительный.

Я, наверно, мало чем от него отличаюсь, только капюшона у моего гидрокостюма нет. Вместо него я натягиваю темно-синюю резиновую шапочку. Она уменьшает сопротивление воды и защищает от холода. Гидрокостюм я одолжила у Франка. Он дал мне еще и компас — вот он, на левом запястье.

— Проверь, уши хорошо закрыты? — спрашиваю я тихо.

Андреас все это прекрасно знает, но повторить не мешает. От воды в ушах могут быть большие проблемы.

— И лоб закрой до самых очков, он очень чувствителен к холоду.

Натягиваю на руки черные перчатки. Когда плывешь, руки должны быть незаметными, темными, чтобы их не было видно. Беру трубку и ласты. Мы наденем их уже в воде, на носки. Ульрих сказал, что это поможет избежать натертостей.
Дорит Линке «По ту сторону синей границы» / перевод Веры Комаровой
Александра Горбова
Переводчик
Вольфганг Херрндорф «Гуд бай, Берлин!»

Пожалуй, начну рассказ об этой книге со своего знакомства с ней. Кажется, самые главные встречи в жизни происходят случайно. Именно так в моей жизни появился роман Вольфганга Херрндорфа «Гуд бай, Берлин!». Я была в отпуске, путешествовала по Германии и зашла в книжный магазин купить себе какую-нибудь книжку, чтобы читать в дороге и вечерами. Ни имени автора, ни названия романа я на тот момент не слышала — просто выбрала книжку в симпатичной обложке, прочитала пару страниц из середины (ага, читается легко, вроде не депрессивное) и понесла на кассу. Продавец заговорщически улыбнулся и сказал: «Правильный выбор!»

Выбор действительно оказался правильнее не придумаешь: роман очень точно попал в меня. Мне кажется, он прежде всего о красоте мира, об открытости, о том, что люди бывают очень разные, но бояться их не стоит, а тем более — не стоит бояться сделать шаг навстречу. Это гимн жизни, написанный смертельно больным человеком и так по-настоящему, что цепляет, даже если ты та еще кабинетная крыса. Мне нестерпимо захотелось этим делиться и — я стала переводить и предлагать эту книгу в разные издательства... Спустя множество безрезультатных попыток откликнулось издательство «Самокат».

Вольфганг Херрндорф (1965–2013) родился в Гамбурге, в зрелые годы жил и работал в Берлине. В молодости изучал живопись в нюрнбергской Академии художеств, потом сотрудничал с различными издательствами в качестве иллюстратора. Литературную карьеру начал сравнительно поздно, в 2002 году, когда вышел в свет его первый роман «Во время плюшевых гроз» (In Plüschgewittern). За ним последовали рассказы, а в 2010 году был опубликован «Гуд бай, Берлин!». Именно этот роман сделал Херрндорфа знаменитым — книга быстро завоевала популярность, долго держалась в топе бестселлеров, получила несколько премий, а спустя несколько лет вошла в список рекомендованных для изучения в школе произведений. Сейчас роман переведен на более чем два десятка языков, его театральная адаптация, выполненная Робертом Коалем, с большим успехом идет на сценах разных стран, а в 2016 году известный режиссер Фатих Акин представил экранизацию этой истории.

 

Главные герои романа — четырнадцатилетние мальчишки, колесящие по Германии на украденной машине. Тут и роман воспитания, и road movie в одном флаконе. Упоминание кино не случайно: Херрндорф пишет настолько ярко, что все образы осязаемы, и по прочтении книги остается множество зрительных впечатлений. Язык романа — очень живой, достоверный, но при этом не уходящий в тарабарщину сленга. 

История рассказывается от лица Майка Клингенберга, берлинского восьмиклассника из «приличной» семьи. Он живет вместе с вечно ссорящимися родителями в просторном доме (который, правда, не сегодня-завтра грозят отобрать кредиторы). Начинаются летние каникулы, и Майк неожиданно оказывается предоставлен самому себе: мать уезжает в клинику на очередной курс лечения от алкогольной зависимости, а отец — глава переживающей не лучшие времена строительной фирмы — отправляется «в командировку» в компании симпатичной секретарши. Майк не рад внезапно свалившейся на него свободе: она обещает лишь тягостное одиночество, тем более что он переживает несчастную влюбленность. Но тут откуда ни возьмись появляется Чик — одноклассник Майка Андрей Чихачев, с которым они раньше только раз перекинулись парой фраз. В противоположность Майку русский иммигрант Чик вовсе не из «приличной» семьи: у него нет ни дома с бассейном, ни родителей, а из родни — только старший брат. Но итог тот же: Чик тоже предоставлен этим летом самому себе, чему (в отличие от Майка) несказанно рад. Чик появляется, как deus ex machina (причем в буквальном смысле: он приезжает на «позаимствованной» неподалеку старой «Ниве»), словно специально, чтобы спасти каникулы Майка, и уговаривает одноклассника устроить настоящее путешествие — поехать на машине к дедушке, который живет где-то в Валахии.

До Валахии мальчишки, конечно, не доехали, но путешествие удалось на славу: они побывали в крошечных деревнях, встретили множество странноватых, но удивительно добрых людей, поколесили по пшеничным полям, искупались в озере с ледяной водой, взобрались на высоченную гору... Они пережили много незабываемых моментов, нашли прекрасную спутницу (хотя поначалу им казалось, что она не так уж хороша) и настоящего друга Изу Шмидт и тут же чуть не потеряли ее... Но все хорошее быстро кончается, и путешествие мальчишек внезапно оборвалось. Причем не самым приятным образом...

 

Герои книги сталкиваются с типичными для подростков проблемами и переживаниями: безответная влюбленность, одиночество, непростые взаимоотношения в семье. Присутствует и тема отношения к «другим» людям, ломки стереотипов (да-да, роман воспитывает пресловутую толерантность): не очень-то хорошо социализированный иммигрант оказывается прекрасным другом, дурно пахнущая девчонка со свалки — остроумным собеседником и чудесным товарищем, а выпивающая женщина — мудрой и понимающей мамой. Мать Майка учит сына, что «говорить можно обо всем», и это — один из важнейших принципов романа. А одно из главных открытий, сделанных Майком во время путешествия, — то, что люди вовсе не так плохи, как говорят.

Тон, которым Майк рассказывает историю необычного летнего путешествия, напоминает манеру сэлинджеровского Холдена Колфилда, а ощущение чуда, пронизывающее некоторые сцены, заставляет вспомнить «Вино из одуванчиков» Брэдбери. В общем, «Гуд бай, Берлин!» — замечательная книга, вполне современная, но созданная в контексте традиции лучших произведений о подростках, которая доставит настоящее удовольствие читателям разных возрастов. Ведь вопросы о мире и о том, как в нем жить, волнуют не только тинейджеров, а хорошая проза актуальна всегда.

Что касается фильма Фатиха Акина, то, как и любая экранизация, основанная на литературном источнике, это отдельное от книги произведение. Естественно, в нем затронуты далеко не все темы, которые есть в романе, кое-где иначе расставлены акценты. Это, безусловно, хороший фильм, но первоисточник, на мой взгляд, все же глубже и сильнее.

 
У меня никогда не было прозвища. Не только в школе, но и вообще не было. Меня зовут Майк Клингенберг. Майк. Не Майки, не Клинге или еще какая-нибудь ерунда в этом роде, а именно Майк. Все всегда меня звали так и никак иначе. Только в шестом классе некоторое время называли Психом. Но это продлилось недолго, а потом меня снова стали звать Майком.

Прозвища может не быть по двум причинам. Либо ты жутко скучный, и поэтому у тебя нет прозвища, либо у тебя просто нет друзей. Если б мне пришлось выбирать из этих двух вариантов, я бы, честно говоря, предпочел не иметь друзей, чем быть адски скучным. Потому что, если ты скучный, у тебя автоматически нет друзей, а если есть, то только такие, которые еще скучнее тебя.

Вообще-то есть еще третий вариант. Бывает, что ты скучный и у тебя нет друзей одновременно. Боюсь, это как раз мой случай. По крайней мере, с тех пор как Пауль переехал. С Паулем мы дружили с детского сада и виделись чуть ли не каждый день, пока его безумная мамаша не решила, что ей хочется жить за городом.

Они переехали примерно тогда, когда я перешел в гимназию, и от этого мне стало еще труднее. С тех пор я почти не видел Пауля. Теперь, чтобы до него добраться, нужно совершить чуть ли не кругосветное путешествие: сначала на электричке, а потом еще шесть километров на велике. К тому же после переезда Пауль сильно изменился. Родители у него развелись, и его совсем переклинило. Теперь он живет со своей матерью чуть ли не в лесу и прозябает. У него, впрочем, всегда была склонность к этому — его всегда нужно было пинать. Но теперь пинать Пауля больше некому, и он совершенно скис. Я к нему ездил раза три, не больше, и каждый раз тамошняя обстановка меня так угнетала, что больше приезжать не хотелось. Пауль показал мне дом, сад, лес и свой штаб на дереве в лесу, где он все время сидел и наблюдал за животными. Только штука в том, что никаких животных там, понятное дело, не было. Примерно раз в два часа мимо пролетал воробей, а он об этом еще и вел дневник. Была весна, как раз вышла GTA IV, но Пауль компьютерными играми больше не интересовался. Теперь его занимали только животные. Мы целый день просидели с ним в домике на дереве, а потом даже мне это надоело. А еще я однажды тайно пролистал дневник Пауля, чтоб глянуть, что он в нем пишет. У него там было довольно много всякого: он писал кое-что о матери, кое-что о тайнописи, а еще там были рисунки голых женщин, совершенно ужасные рисунки. Я ничего не имею против голых женщин, голые женщины — это круто. Но эти рисунки были не крутые, а абсолютно безумные. А между ними Пауль каллиграфическим почерком записывал наблюдения за животными и погодой. В конце была запись о том, что он видел кабанов, рысей и волков, волки под вопросом, и я решил уточнить:

— Это пригород Берлина — ты уверен насчет рысей и волков?

Тут он вырвал тетрадку у меня из рук и глянул так, будто это я с приветом. С тех пор мы перестали видеться. Прошло уже три года, а ведь когда-то это был мой лучший друг.

В гимназии я поначалу ни с кем не общался. Я в принципе не очень-то умею общаться, но проблемой это никогда не считал. Пока не появилась Татьяна Козик, ну или пока я ее не заметил. Потому что Татьяна, конечно, всегда училась с нами. Но заметил я ее только в седьмом классе. Почему — не знаю. Но в седьмом классе я почему-то стал думать только о ней, и вот тут-то и начался ад. Наверное, сейчас самое время потихоньку начать описывать Татьяну. Просто иначе то, что произошло дальше, будет трудно понять.

Татьяну зовут Татьяна, а фамилия у нее Козик. Ей четырнадцать лет, ростом она метр шестьдесят пять, у ее родителей тоже фамилия Козик. Как их зовут, я не знаю. Родом они из Сербии или Хорватии, по крайней мере, их фамилия происходит откуда-то оттуда, живут они в белой многоэтажке с большими окнами — и бла-бла-бла. Короче, понятно: я могу еще долго нести всякую такую чушь, но самое потрясающее, что я совершенно не в курсе, о чем говорю. Татьяну я вообще не знаю, то есть знаю про нее только то, что знает любой, кто учится с ней в одном классе. Я знаю, как она выглядит, как ее зовут и что у нее всегда хорошие оценки по английскому и по физре. То, что у нее рост метр шестьдесят пять, я узнал в день медосмотра. Где она живет, я выяснил в телефонном справочнике, а больше почти ничего и не знаю. Я, конечно, мог бы еще во всех подробностях описать ее внешность, голос, волосы и так далее. Но, думаю, это лишнее. Потому что каждый и так может представить себе, как она выглядит: она выглядит классно, и голос у нее классный. Она во всех отношениях просто классная. Вот так ее себе можно представить.
Вольфганг Херрндорф «Гуд бай, Берлин!» / перевод Александры Горбовой
Андреас Штайнхёфель «В центре Вселенной» / Фрагмент рецензии Татьяны Зборовской
Обстоятельства и персонажи Штайнхёфеля невероятно реальны, даже если в них вдруг кто-то начинает прыгать выше деревьев или повелевать животными. Причина проста: в его книгах всегда есть что-то личное. От себя, от семьи, от партнера. Но реши он вдруг написать книгу про то, как было в реальности, она получилась бы очень грустной и совсем не смешной. Штайнхёфель сам называет себя «писателем с тяжелой зависимостью от гармонии», поэтому в его мире все всегда не так, как бывает на самом деле, а так, как должно быть. Это мир мечты. Не такой, в котором не было бы ничего неправильного, а такой, каким он был бы, если бы со всеми неправильностями удавалось жить на полную катушку. Никто другой не способен так научить выживанию, как тот, кто научился выживать сам, вопреки агрессивно настроенным окружающим — или, может быть, как раз благодаря им.
Валентина Епифанова
Переводчик, лингвист
Корина Боманн «Человек-ворон», «Лебединая смерть»

Корина Боманн — автор более тридцати книг для взрослых и подростков. Среди ее работ — серия исторических женских романов, действие которых разворачивается преимущественно в XVI и XVII веках, фантастические романы, рассказы, а также подростковая литература о любви, странствиях и опасных приключениях. Детективные триллеры «Человек-ворон» и «Лебединая смерть» — две части общей сюжетной линии — вышли из-под пера Корины Боманн в 2014 и 2016 годах, быстро заслужили признание юных читателей и вошли в список бестселлеров Германии по данным престижного немецкого издания Der Spiegel

Свой первый рассказ Боманн опубликовала в 1999 году, после чего в печати появился и ее первый исторический роман. Как признается сама писательница, любовь к книгам проснулась в ней в раннем детстве, а первые короткие истории она начала сочинять еще в школе, старательно записывая их в тетрадки. Окончив школу, Боманн выучилась на ассистента стоматолога и успешно проработала в этой сфере много лет, однако тяга к литературному творчеству не оставляла ее ни на минуту. Именно поэтому в 2002 году она решила оставить прежнее место работы и полностью посвятить себя книгам. Сейчас она живет в Берлине, вместе с супругом воспитывает двоих детей и продолжает радовать читателей своими произведениями, написанными на доступном и увлекательном немецком языке, поднимая в них темы сложных взаимоотношений между людьми, значимости семейных ценностей и описывая неожиданные повороты человеческих судеб.

 

Главная героиня детективных триллеров «Человек-ворон» и «Лебединая смерть» — талантливая и не по годам умная девушка Клара Ханзен, грустной волею судьбы оставшаяся в детстве сиротой. Автомобильная катастрофа, унесшая жизни ее родителей, полностью перевернула мир маленькой Клары: восемь следующих лет ей пришлось жить в детском доме. Именно поэтому героиня не понаслышке знает, что такое щемящее чувство одиночества, отсутствие рядом человека, на которого можно положиться, травля со стороны сверстников, интерес окружающих к трагическому событию в чужой жизни, многочисленные соболезнования и обещания помощи и вместе с тем ее отсутствие. 

Значит, надо полагаться только на себя — такой девиз выбирает Клара и следует ему, пока не встречает свою первую любовь — Алекса... Их знакомство происходит в элитной школе-интернате, куда Клара приезжает после детского дома, получив престижную стипендию за выдающиеся успехи в учебе. Оказавшись в окружении богатеньких учеников, Клара сразу попадает в водоворот интриг, насмешек и издевательств. Но героиня пресекает малейшие попытки травли: еще с детского дома она знает, что ни в коем случае нельзя давать себя в обиду. Помимо волевых качеств, решимости и ума можно отметить также и умение Клары быть настоящим другом, способность выслушать и поддержать того, кто в этом действительно нуждается. А ее желание стать в будущем судмедэкспертом или криминалистом кажется вполне осуществимым, ведь Кларе свойственны также наблюдательность, бесстрашие и, как подмечает один из героев романа, «чутье на преступников». 

В первой части дилогии — романе «Человек-ворон» — речь идет о жутких событиях, которые накрывают школу-интернат сразу же после зачисления туда Клары. На территорию школы пробирается маньяк, который одну за другой убивает учениц школы и пришивает к спинам жертв черные вороньи крылья. Что означает этот жест, на что намекает убийца, уродуя тела девушек подобным образом, и почему перед каждым следующим убийством он оставляет на подушке очередной жертвы бездыханное тело бедной птицы? Имеет ли все это отношение к громкому убийству девушки много лет назад, над раскрытием которого ломал голову отец Клары, занимавший когда-то должность прокурора и активно сотрудничавший с лучшими комиссарами полиции? Ведь к лопаткам той девушки тоже были пришиты крылья, крылья чайки... Клара начинает собственное расследование. Однако желание раскрыть эти преступления возникает не только из обостренного чувства справедливости и из любознательности и наблюдательности главной героини. Сразу после первого убийства на почту Кларе начинают приходить письма от некоего Советчика, который вовлекает ее в опасную игру, давая ей замысловатые подсказки относительно мотива, личности и обстоятельств жизни убийцы. Все больше погружаясь в жизнь школы, наблюдая за учениками, выведывая тайны и жуткие истории, связанные с прошлым интерната, Клара нападает на след убийцы. Но успеет ли она предотвратить следующее убийство и сможет ли поймать преступника, не навлекая на себя гнев комиссара полиции, взявшегося за это дело?

 

В романе «Лебединая смерть» игры с жизнью и смертью продолжаются. На этот раз убийства происходят в балетной школе мадам Рози, одной из лучших танцевальных студий острова Рюген. В городском бассейне нашли тело юной и безумно талантливой балерины Сандрины Равьер. Убийца отрезает девушке стопы и посыпает ее белыми лебедиными перьями. А ведь Сандрина совсем недавно прошла напряженный отборочный тур на главную роль в балете «Лебединое озеро». Она была бы королевой лебедей, если бы не... была зверски убита. Совпадение ли это? Битое стекло в пуантах одной из учениц танцевальной школы, убийство еще одной претендентки на роль прекрасной королевы лебедей — все это и многое другое происходит в романе «Лебединая смерть». Действие разворачивается стремительно, не давая Кларе времени поразмыслить и выяснить, кто за всем этим стоит. Одногруппницы Сандрины, их родители, стремящиеся во что бы то ни стало убрать самых сильных конкуренток своих девочек, маньяк?.. Собраться с мыслями Кларе не дает и пресловутый Советчик, который продолжает ей писать. Только на этот раз Советчик переходит все разумные пределы и не только угрожает навредить возлюбленному Клары, но и действительно настроен лишить его жизни, если Клара не определится с именем настоящего убийцы. Успеет ли Клара найти преступника, будут ли у нее помощники в этом деле, что случится с Алексом?

В обеих частях дилогии автор мастерски увлекает читателя в сюжет романов. На мой взгляд, это достигается не только благодаря движениям сюжетной линии, но и с помощью такого психологического приема, как «примеривание» читателем на себя совершенно разных ролей. В один миг это личность убийцы: его мысли, реакция на успехи и неудачи, осознание мотивов, которые толкают его на такие зверства. Однако уже в следующий момент читатель встает на место жертвы, на место того, кто будет следующим в коварных планах серийного убийцы: каково это — чувствовать, что ты следующий, что ОН уже близко?.. Подобные ролевые переключения как нельзя лучше оживляют повествование и позволяют читателям оставаться начеку, вызывая у них желание как можно быстрее узнать развязку сюжета.

Думаю, что дилогия Корины Боманн может многому научить каждого из нас: как не отчаиваться даже в самых безвыходных ситуациях, как важно брать себя в руки и не позволять обстоятельствам сводить тебя с ума, как важно найти истину, какой бы неприятной она ни была. Безусловно, эти книги также учат ценить отношения с близкими людьми, ведь мир противоречив, жизнь непредсказуема и обстоятельства часто оказываются вне нашей воли. Именно поэтому так важно радоваться каждому дню, любить своих родных и близких, гордиться дружбой с верными друзьями и наслаждаться каждым мгновением, проведенным с любимым человеком. 

Благодаря знакомству с дилогией взрослые читатели могут стать внимательнее к своим детям, к миру подростков, понять, что их ранит, как они пытаются утвердиться в жизни, к чему стремятся. Более юные читатели — основная целевая аудитория — глубже раскроют для себя темы дружбы и любви, первой привязанности, первой близости, проблемы школьной травли и возможных ответов на нее, поведения в условиях жестокой конкуренции и нахождения своего места под солнцем.

Язык Корины Боманн внятный и простой. К небольшим трудностям перевода можно отнести проработку тех реалий, с которыми ежедневно сталкиваются немецкие подростки и которые могут показаться чуждыми российскому читателю: особенности системы образования, непривычная шкала успеваемости, перечень дополнительных занятий, фестивали, особенности молодежной моды и прочее. Однако в основном автор описывает все то, что знакомо и близко каждому юному читателю, в каком бы уголке мира он ни находился. Книги Корины Боманн объединяют подростков всех стран и континентов, что делает процесс перевода приятным, легким и очень увлекательным.

 
Когда мы подъехали к горам, небо окрасилось в багряно-красный цвет.

Зная, что стоянка такси находится в центре города, я решила идти туда пешком. Мимо меня проехали два трамвая, и я услышала, как впереди засигналили машины. Что-то преградило дорогу. Пробка, конечно, была не как в крупном столичном городе, но было очевидно, что водители раздражены. Некоторые из них немедленно разворачивались и мчались, ревя моторами, вниз по улице.

Теперь я поняла, почему на вокзале не было ни одного такси. Они просто не могли проехать!

Я брела по тротуару вдоль растянувшейся автомобильной пробки. Можно было понять водителей, у которых не выдерживали нервы. Наверняка им хотелось поскорее попасть домой.

Я шла мимо машин, водители которых нервно закуривали сигареты или разговаривали с пассажирами. Кто-то компенсировал свою злость громкой музыкой.

Водитель одной из машин присвистнул мне вслед. Странно, учитывая, что на мне были надеты черный вязаный свитер, черные джинсы и черные ботинки. Даже мои светлые волосы были спрятаны под черной шапкой. Я выглядела обычно. На мне не было ничего, что могло бы вызвать у мужчины желание познакомиться. Но несмотря ни на что, он все равно это сделал, и я наказала его полным пренебрежением.

В пути я высматривала такси, но не могла найти ни одного. Машины снова засигналили — как будто это чем-то могло помочь.

В конце дороги на возвышенности виднелось здание с высокими окнами. Над входом висела надпись «БАССЕЙН». Когда-то одному архитектору пришло в голову выложить фасад здания желтой плиткой. Теперь же, спустя годы, это выглядело ужасно.

Через мгновение цвет плитки перестал меня интересовать, я увидела, что бассейн и был причиной пробки. Люди толпились у входа в здание. Там мерцали голубые проблесковые маячки.

Я прибавила шаг и через некоторое время оказалась в толпе. Очевидно, все они просто проходили мимо по своим делам, как и я. Что здесь происходит? Снимают какой-то фильм? И все эти люди стоят, чтобы мельком увидеть какого-нибудь знаменитого актера?

— Что тут такое? — спросила я мужчину, который вытягивал шею, желая получше разглядеть то, что скрывалось за толпой.

— Я сам точно не знаю, — ответил он. — Думаю, кто-то утонул в бассейне.
 
Утонул? Меня как будто ударило током.

Меня залихорадило. Золотое осеннее солнце слепило меня и пригревало щеку, в то время как сердце было готово выпрыгнуть из груди. Он говорил, что мне нужно как можно скорее вернуться домой, потому что там для меня есть дело.

Значит ли, что Советчик имел в виду именно этот случай? Но он сообщил эту новость намного раньше!

Я сразу же задала себе вопрос. Кто утонул в бассейне? Пловец, с которым случился сердечный приступ? Может, кто-то из моих учителей? Или директор?

Мне нужно немедленно все разузнать!
Корина Боманн «Лебединая смерть» / перевод Валентины Епифановой
Комиксы
Дмитрий Яковлев
Директор издательства Boomkniga
Немецкоязычные комиксы

Комиксы — это достаточно большой развивающийся сегмент в Германии, который начал активно расти лет десять или пятнадцать назад. Их не нужно относить к литературе, все-таки это отдельное направление и, если мы говорим про рынок, отдельный его сегмент. Сейчас наблюдается большой интерес к детскому комиксу, во всем мире началась очередная волна интереса к азиатскому и в частности японскому комиксу.

В Германии сменилось уже несколько поколений комиксистов. Там, как и везде, комикс долгое время являлся детским чтением, и этот стереотип за ним закрепился. Но если мы посмотрим на девяностые, после падения Стены, — в этот период стали появляться объединения художников, издательства, которые работали и на взрослую аудиторию. Есть берлинское издательство «Репродукт», им тридцать лет, и сначала они показывали, что комиксы — это не детская история. А сейчас у них есть отдельная детская программа.

В 2020 году в рамках ММКЯ проходила конференция, посвященная комиксам, в том числе детским. В ней принимала участие американский издатель и арт-директор обложек New Yorker Франсуаза Мули, у нее маленькое издательство «Тунбукс», они работают с детским комиксом. И не просто издают, а делают программы по этим комиксам для педагогов и библиотекарей. Но при этом надо понимать, что Франсуаза Мюли вместе со своим мужем Артом Шпигельманом в восьмидесятых издавала авангардный журнал комиксов «Рау», который был ориентирован на взрослых. Получается, что большое количество людей, которые очень долго, что называется, «топили» за недетскость комиксов, добились признания этого, а теперь пытаются сказать: «Ребята, комиксы — детское тоже, это не только для взрослых».

 
Побывав на этой конференции, я понял, что та же история происходит в нашем издательстве. Сначала мы долго топили за то, что комиксы для взрослых, а теперь пытаемся напомнить, что не только для них.

Конечно, есть еще и возрастная маркировка на обложке. Если мы говорим, например, про «Неизвестное» Анны Зоммер, на котором стоит маркер «18+», то это история про манипуляции в отношениях: одна героиня — студентка, а вторая — уже женщина, и есть мужчина, который и одной, и другой манипулирует. Все это еще одето в такой, что называется, жанр детектива. Наверное, это будет интереснее читать более взрослой аудитории. Но маркировка стоит только потому, что там прямо показаны сексуальные отношения.

Вообще, обычно мы читаем все, что нам нравится, не важно, на кого это ориентировано или какая стоит маркировка. Например, читая «Ульфа и тайну новенькой» Тани Эш, многие взрослые, любители иллюстраций, вникают именно в графический язык — как классно это сделано. А в «Киндерланде» Мавила работают детские воспоминания взрослой аудитории — особенно у поколения людей, которые родились в Советском Союзе, и их детство прошло в те времена. Потому что в Восточной Германии было очень много похожих вещей.

«Алиса в Суссексе» Малера скорее для тех, кто немножко в теме «Алисы» и немножко в теме литературы, потому что там огромное количество отсылок. Именно поэтому там есть довольно обширные для комикса примечания в конце. Опять же, если говорить про детей, они втыкают во что угодно вообще, особенно если их зацепила какая-то вещь — графика или некая история. Но «Алиса в Суссексе» точно ориентирована не на детей, как и «Алиса» Кэрролла.

Конечно, в немецких комиксах есть преемственность. Традиция, если мы говорим про Восточную Германию, — там были комиксы, но не очень много. Больше, чем в Советском Союзе, но они были ориентированы на детей, этакие смешные истории.

В Германии все начиналось с андеграунда, взрослого комикса, потом появилась первая плеяда авторов на рубеже воьмидесятых-девяностых — почти все они сейчас преподают. И у них выросли студенты, а эти студенты сейчас публикуют свои работы и для взрослых, и для детей. И есть следующая плеяда авторов — студенты студентов. То есть можно говорить уже про три поколения точно.

Важно, что в этом разговоре мы опускаем родоначальников типа Вильгельма Буша и тех, кто работал для детей в XX веке — я не очень знаком с их творчеством. Если про современников, то первые, наверное, — это Анке Фойхтенбергер, Хенниг Вагенбрет, Мартин том Дик. Может быть, я кого-то забыл, но это именно немецкие авторы, потому что, когда мы говорим про немецкие комиксы, лучше говорить про немецкоязычные комиксы. В восьмидесятых годах появился журнал Strapazin, и это как раз был такой европейский, или немецкоязычный, ответ журналу «Рау», который выходил в США. Собственно, это журнал экспериментальных, авангардных комиксов, и он был площадкой для появления новых авторов, которые не боялись экспериментировать или говорить на сложные темы. С этим журналом произошла интересная история: он был открыт в Мюнхене, обанкротился и переехал в Швейцарию, и сейчас у него два офиса — в Германии и в Швейцарии.

Среди немецкоязычных авторов надо отметить Томаса Отта, Анну Зоммер — это условное первое поколение. Следующее — это Мавил, Улли Луст (они, кстати, учились вместе), Саша Хоммер, Арне Белльстроф, Кати Рикенбах. Была огромная волна комиксов студентов, которые учились в Гамбурге — как раз у Анке Фойхтенбергер. А, например, Мавил и Улли Луст — берлинские ребята.

 
 

И последняя волна — это то, что происходит сейчас. Наверное, самые яркие ее представители — Айша Франц, Анна Хайфиш, Таня Эш. Девочек очень много, можно заметить некоторую тенденцию.

Немецкоязычные авторы росли на классических франко-бельгийских комиксах: там все фанаты Тинтина и Астерикса. Но есть истории, которые, условно говоря, немецкие, потому что они географически или исторически каким-то образом привязаны к Германии.

Много комиксов посвящено Второй мировой войне, нацизму. «Киндерланд» Мавила — подростковый комикс про дружбу и любовь к пинг-понгу, но фоном все-таки идет история падения Берлинской стены. Какие-то такие вещи можно, наверное, отмечать, но, опять же, например, Нора Круг — немецкая художница, дизайнер, она живет не в Германии, а в США. Она эмигрантка, но делает книжки про Германию. Ее «Родина» — это не комикс даже, а графическое эссе на тему семейной памяти, восприятия нацизма, когда кто-то из твоих родственников был его частью.

 
Среди немецкоязычных авторов комиксов, как уже отмечалось, много женщин, поэтому неизбежна и фем-повестка. Но надо понимать, что далеко не во всех.

Если мы говорим про «Дамы — драмы» Анны Зоммер, то это коротенькие комиксы без слов, в которых рассказываются истории женщин разных профессий. Там происходят смешные вещи и нет прямого феминистского посыла — просто героини-женщины, которые могут делать разные, порой даже и очень странные вещи. А если говорить про книжку «Неизвестное» той же Зоммер, то там посыл серьезнее, ведь речь идет о манипуляциях в отношениях. Про женскую тему есть комикс Улли Луст, перевод которого вышел недавно в No Kidding Press («Сегодня последний день остатка твоей жизни» — прим. ред.), а в Германии он вышел в 2009 году. И тогда фем-повестка не была настолько в топе, хотя и присутствовала. Часто авторы не ставят перед собой задачу «топить» именно за феминизм, просто рассказывают истории женщин.

Если говорить о графике, то каждый художник пытается найти свой индивидуальный стиль. Это как в литературе — невозможно писать одинаково. Надо понимать, что в комиксе графика — это тоже язык. И каждый стремится найти свой стиль, который соответствует истории. Иногда он может меняться, могут меняться материалы.

Есть преемственность и в языке. Про одного автора, которого мы издали — Антонию Кюн, — можно сказать, что по ее графическому языку очень заметно, что она училась у Анке Фойхтенбергер. Но при этом у Кюн огромное количество собственных ходов. И, опять же, с одной стороны, Анке Фойхтенбергер больше экспериментирует, а у Кюн более линейные истории. При этом видно, что какие-то технические штучки она подсмотрела у Фойхтенбергер.

 

В России сейчас тиражи немецкоязычных комиксов небольшие, во всяком случае у нас. Комиксы Анны Зоммер, например, не очень хорошо продаются. Когда мы выбираем, что хотим издать, хорошие продажи — не всегда главный критерий. Для нас на первом месте сама история и важность автора в мировом контексте. Стараемся с коллегами прийти к консенсусу. Есть, конечно, и финансовый критерий. Когда ты обсуждаешь книгу, то уже понимаешь, сколько она примерно будет стоить. И это тоже так или иначе влияет на выбор.

Выходит книжка. Ты смотришь, что за тема, близка ли она издательству. Если близка, то погружаешься глубже. Многих авторов знаешь лично и следишь за ними. Или хотел бы их издать, но еще не готов. Или был не готов, а теперь, кажется, можно. И если тема интересна, то смотришь на графический язык. Если и тут подошло, то рассчитываешь, сколько книжка может стоить на выходе, и дальше уже запрашиваешь макет. И если нет перевода на какой-нибудь язык типа английского или французского, то даешь этот макет почитать кому-то из переводчиков и спрашиваешь мнение. В прошлом году мы перелопатили немецкие детские комиксы, разные смотрели. В итоге остановились на «Ульфе и тайне новенькой».

И мы планируем издавать немецкоязычные комиксы дальше. Один я уже упоминал — «Родина» Норы Круг. Это книжка, которую я два или три года назад увидел во Франции. Она классная, но тогда я сказал, что мы никогда не издадим ее, потому что она странная. Это графическое эссе. Но у нас часто бывает, что видишь какую-то книжку и такой «Не-не...», а потом обсуждаешь ее с коллегами, рассказываешь им, смотрите вместе более пристально и такие: «Давайте, мы, кажется, доросли. Можно делать». Опять же, тема нацизма и Второй мировой войны очень близка и важна для русского читателя. Интересно посмотреть, как немцы об этом говорят. И показать, как они говорят об этом именно в контексте собственной семьи и собственного ощущения того, что такое родина.

 
Нора Круг «Родина»
«Круг берет интервью у своих бабушек и дедушек, изучает архивы, копается в семейных историях — и понимает, что ее родные тяжело и неоднозначно пережили времена нацистского режима. Изучение собственной истории и идентичности переплетается с историей Холокоста и превращается в сложную головоломку, состоящую из фотографий, документов, семейных альбомов и комиксов».

Хотелось бы издать кого-то из мастодонтов, которых я упоминал. Хеннинга Вагенбрета, например. Однажды выходила книжка с его иллюстрациями в издательстве «КомпасГид» — к двадцатилетию падения Берлинской стены (сборник «1989: Десять историй, которые прошли сквозь стены» — прим. ред.). Надеюсь, что у нас это получится. И до Анке Фойхтенбергер тоже хотелось бы добраться, но она очень экспериментальная, нужно решиться и дорасти. Понятно, что важно издать ее, но эта книжка будет очень долго продаваться. Впрочем, мы себе такое позволяем регулярно.

 
Святослав Городецкий
Переводчик
Николас Малер «Алиса в Суссексе»

«Алиса в Суссексе» — это переложение известной сказки Кэрролла, но при этом совершенно новая история про Алису с неожиданными героями, например, Виктором Франкенштейном. Своеобразный синтез «Алисы в Стране Чудес» и «Франкенштейна в Суссексе» Ханса Карла Артмана. К кэрролловскому юмору тут примешиваются интеллектуальные шутки в австрийской манере, скрыто и явно цитируются более и менее известные классики.

Как и в оригинальной «Алисе» Кэрролла, в комиксе Малера хватает философии. Знаменитый Кролик, первый знакомец Алисы в сказочном мире, здесь становится ее начитаннейшим проводником-книголюбом. Речь его пестрит явными и скрытыми цитатами из знаменитых поэтов, писателей и философов. Добавились и современные реалии: например, атомная подлодка, на которой Мэри Шелли спасает главную героиню от Франкенштейна. Подробнее об этом я писал для издательства.

Эта книга будет интересна тем, кто оценит изобразительный и словесный юмор Николаса Малера.

 
Анна Рахманько
Переводчица, журналистка
детский детектив, янг-эдалт и автобиография

Свою переводческую деятельность я начала именно с графических романов. В 2017 году я просто влюбилась в трилогию автора Хальфдана Пискета и села ее переводить. Первый черновик близок к оригиналу, а вот следующий слой я обычно отшлифовываю, уже опираясь на картинку. Естественно, всегда между страной оригинала и Россией — целая пропасть культурных особенностей. Если взрослый читатель еще может заглянуть в интернет или как-то понять, что это специфика именно другой страны, то при переводе детской литературы всегда приходиться искать баланс. Хочется оставить в книге колорит страны, где создан комикс, но при этом сделать текст и историю понятными даже самому юному читателю. Например, я предпочитаю не менять имена героев (чем часто грешат во французских переводах). Так, в комиксе «Ульф и тайна новенькой» Тани Эш сохранены все имена, что, как мне кажется, в какой-то степени переносит читателя в немецкоязычную среду. Иногда мне удается сохранить словечки или восклицания, свойственные именно языку оригинала.

Из немецких комиксов, над переводом которых мне удалось поработать, в России вышли «Ульф и тайна новенькой» Тани Эш и «Неизвестное» Анны Зоммер в издательстве «Бумкнига», «Сегодня последний день остатка твоей жизни» Улли Луст в No Kidding Press. Я считаю, что комиксы обычно рассчитаны на очень широкий круг читателей, поэтому все три книги могут понравится одному и тому же человеку. Конечно, «Ульф и тайна новенькой» — скорее комикс для детей. Детективная история, рассчитанная на чтение как в одиночку, так и всей семьей. А вот «Неизвестное» можно отнести к янг-эдалту. Это в первую очередь связано с поднимаемыми в комиксах темами. В «Неизвестном» — это женское тело, отношения, дружба — вечные темы, которые особенно актуальны для молодых читательниц. Комикс «Сегодня последний день остатка твоей жизни» вышел с маркировкой 18+. Книга отличается от сюрреалистичной истории «Неизвестного», «Сегодня последний день остатка твоей жизни» — это биографический комикс.

 

Именно с Улли у меня, кстати, началось знакомство с жанром графических романов. До переезда в Берлин в 2009 году комиксы мне были знакомы только по номерам из серии о Дональд Даке из моего детства. Совершенно случайно в 2009 году я познакомилась с Улли, которая и рассказала мне о своей только что вышедшей книге. Поэтому работа над комиксом «Сегодня последний день остатка твоей жизни» была для меня особенной. Тогда, кстати, я читала эту книгу со словарем, и было почти странно свободно переводить ее двенадцать лет спустя.

С «Ульфом и тайной новенькой» я познакомилась благодаря своей дочери, которая взяла почитать книгу у кого-то из подруг. Я как родительница считаю, что взрослым нужно читать книги, написанные для детей, чтобы в том числе лучше понимать современное поколение. В «Ульфе» рассказывается история школьников, которым скучновато на уроках, поэтому они открывают детективное агентство. Появление новенькой в классе окутано тайной, которую группа юных детективов берется расследовать. Но немцы как всегда не просто создают смешную историю. Не остаются в стороне и социально важные темы — здесь и переработка мусора, и инклюзивность разных культур. Этот комикс я перечитывала с дочерью несколько раз. Авторка Таня Эш часто проводит детективные мастерские для детей, где рассказывает, как вести свое расследование или рисовать собственный комикс-детектив. Детские комиксы в Германии набирают обороты. Хотя у них большая конкуренция в лице супергероев из Америки или сладких книжечек из Франции, я считаю, что немецкие детские истории ближе юному русскоязычному читателю.

 

В целом немецкие комиксы для меня всегда отличались не только стилем рисунка, но и своей реалистичностью. Как ни странно, она прослеживается и в рисунке: зачастую это простая линия. Многие создатели комиксов в Германии обращаются к действительности, личным историям. Когда-то мне казалось странным, что можно создать книгу, описывая собственную жизнь, а теперь автофикшен — один из самых популярных жанров и в Германии тоже. Жанр комиксов в Германии ценится и, например, признан правительством как один из эффективных способов интеграции. Когда я работала переводчицей, в министерстве были объявлены программы по созданию комиксов для новых жителей Берлина: чтобы они не только изучали язык, но и знакомились с немецкой культурой.

Как мне кажется, в Германии часто в форме комиксов обращаются к общественно значимым темам. Так, одна из моих любимых графических историй на немецком языке — книга Микаэля Росса о поселении для людей с особенностями развития. Кажется, с помощью рисованных историй можно привлечь внимание и более широкой, и новой аудитории. Также в немецких комиксах часто обращаются к историческим темам. На русском языке в издательстве «Бумкнига» вышел «Киндерланд», в котором известный иллюстратор Мавил описывает жизнь простого школьника в ГДР. Здесь и пионеры, и Берлинская стена, и пропаганда. Хотя комикс детский, он понравится и взрослому человеку. В целом тема исторического прошлого активно используется в немецких комиксах. Так, Анке Куль описывает свое детство, а Барбара Йелин — жизнь своей бабушки со времен эпохи Веймарской Германии — со всеми темами, о которых не принято говорить.

В работах Анны Зоммер и Улли Луст есть биографический элемент, пусть и в разных степенях. Кроме того, обеих авторок, на мой взгляд, объединяет стиль повествования. У Улли Луст вышло несколько книг, среди которых не переведенная на русский Airpussy: в ней особенно можно найти сходство со стилистикой Анны Зоммер, в частности с ее сборником «Дамы — драмы» (на русском вышел в издательстве «Бумкнига»): простые истории кажутся почти абсурдными, с элементами фантастики. «Неизвестное» и «Сегодня последний день остатка моей жизни» объединяют и темы: восприятие женщины в обществе и ее роль, в частности ее тело. Объединяет и комплексность поднимаемых тем, особенно у Анны Зоммер. После прочтения «Неизвестного» у многих может остаться странное чувство — кажется, книга, как и главная героиня, и нравится, и нет. Именно в этом я вижу мастерство авторки: она обращается к знакомой теме, добавляя сюрреалистичности, и делает это так, что после прочтения еще часто в мыслях возвращаешься к этому комиксу.

 

«Сегодня последний день остатка твоей жизни» более реалистичен. Улли Луст обращается к истории из своего подросткового периода. При этом она не пытается спрятать «стыдные» моменты. Книга читается и на одном дыхании, и одновременно тяжело: здесь и предательство лучшей подруги, и путешествие автостопом по новой стране, и изнасилование, и свобода панков. Хотя книга Улли реалистична, местами кажется, что в истории есть сюрреалистические элементы: настолько сложно поверить, что все это продолжает происходить с главной героиней.

Точно объединяет все три книги то, что они как написаны, так и нарисованы одним и тем же человеком. Это отличительная черта немецких комиксов. Редко над ними работают автор и иллюстратор, зачастую создатель занимается как текстом, так и рисунком.

Комикс в Германии переживает свой расцвет. Открываются новые издательства, уже существующие создают отдельные направления, правительство дает гранты. И, может, графические истории в Германии не скоро достигнут уровня популярности, которым пользуются комиксы во Франции, все же можно сказать, что они на верном пути. Остается надеяться, что читателям в России еще удастся познакомиться с целым рядом талантливых создателей немецкоязычных комиксов.

 
Евгения Креславская
Переводчик
истории о дружбе, взрослении и смерти

Переводить комиксы — или графические романы (это название мне кажется более подходящим) — и легче, и сложнее, чем романы обычные. Трудности бывают вызваны и чисто техническими причинами, ведь нужно не только подобрать самый точный перевод, но и вместить его в речевой «пузырь», по возможности ничем не пожертвовав. Графические романы — это преимущественно прямая речь, и я стремлюсь к тому, чтобы фразы звучали максимально естественно, по многу раз проговариваю их, пробую на слух. Это самая интересная часть моей работы. Ну а помощниками в переводе подчас оказываются сами персонажи — в комиксах их эмоции в буквальном смысле читаются по их лицам, они очень выразительны. Это позволяет нащупать нужный тон, настроение, акценты.

Таковы, например, герои книг берлинского автора Мавила — «Киндерланд» и «The Band: История моей группы». Они смешные, порой трогательные и очень понятные читателю. Мавил не скрывает, что эти комиксы во многом автобиографичны, и в этих маленьких автобиографиях он с собой достаточно беспощаден: его герой — типичный очкарик-неудачник, пытающийся собрать успешную рок-группу, спастись от школьных хулиганов или понравиться девочке. Но в первую очередь это истории о дружбе, о взрослении, о поиске своего места — и этим они близки каждому, кто когда-то был подростком.

 

Герой «Киндерланда» младше, чем герой «The Band», но первая книга более многослойная, ведь действие разворачивается в Восточном Берлине накануне падения Стены. Тут и пионерские галстуки, и пропаганда, и ночные разговоры взрослых на кухне о тех, кто сбежал на Запад. Думаю, тем, кто хорошо помнит советское прошлое, многое тут будет знакомо.

 

В центре графического романа Антонии Кюн «Просвет» тоже мальчик, но эта книга совсем не такая, как легкие и полные юмора истории Мавила. Она о смерти и ее принятии. О том, как трудно выразить невыразимое, как сложно говорить о боли и утрате даже с самыми близкими людьми, о том, как подавленное и замалчиваемое горе уходит вглубь, разрушая семью изнутри. Это история, пронизанная символами и метафорами, где реальность переплетается с фантазиями и снами — и именно графический роман позволяет передать и прочувствовать эти сплетения и переходы, показать то, что на любом языке словами сказать тяжело. Мы как будто своими глазами видим воспоминания главного героя — мальчика, потерявшего мать. Они обрывочны и нечетки — ведь память ненадежна. Эту книгу хочется перечитывать, распутывать слой за слоем, она как головоломка, которая все никак не складывается до конца, но неизменно трогает до глубины души. И в то же время это история про свет: в ней есть надежда, любовь и тепло.

 

 

next

Дата публикации:
Категория: География
Подборки:
3
0
22854
Закрытый клуб «Прочтения»
Комментарии доступны только авторизованным пользователям,
войдите или зарегистрируйтесь
Как оказалось, Младенец все-таки был сделан не из венецианского мрамора, а из какой-то дешевой глины, разлетевшейся вдребезги от падения на тротуар. Оцепенев от ужаса, они застыли над черепками. «Ну, все, гореть вам теперь в аду!» – заявила тогда Моника, и непохоже было, что она шутит.
Действие романа происходит в «элитном» поселке, расположенном недалеко от Буэнос-Айреса, где богатые создали для себя «зеленый рай», отгородившись от остального мира высоким забором.
При поддержке Фонда Первого Президента России Б. Н. Ельцина