Поэтессы любят маленькие цветочки

• Ольга Кушлина. Страстоцвет, или Петербургские подоконники. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2021. — 336 с.

Если книгу переиздают через двадцать лет, наверняка она нужна и любима. Действительно, предыдущий тираж «Страстоцвета» Ольги Кушлиной разошелся так, что во всей огромной корпоративной сети общедоступных библиотек Санкт-Петербурга (а их почти 200) можно найти только пять экземпляров. При этом книга адресована довольно широкому кругу читателей — как витающим в облаках любителям поэзии, так и копающим землю ботаникам-любителям. Ольге Кушлиной удалось свести воедино эти две почти противоположные аудиториии и доказать, что внимание к растениям (или пренебрежение к ним) напрямую влияет на литературный процесс.

Книга состоит из двадцати глав, посвященных творчеству и некоторым эпизодам биографии знаменитых поэтов Серебряного века — и различным растениям, которые красовались на их подоконниках. Пальмы, розы, лилии и папоротники обретают на страницах «Страстоцвета» особое значение: завезенные в дома сурового Санкт-Петербурга, они облагораживали жилища, незаметно формируя представления людей о прекрасном, создавая моду на определенные цвета и силуэты, являя собой образы райских садов или сказочных лесов и таким образом проникая в литературу Серебряного века. Ботанические сведения о растениях даны в форме цитат из книги М. Гесдерфера «Комнатное садоводство: Практическое руководство для любителей и садоводов» 1904 года. Собственные истории автора — описание доставшегося в наследство старинного жилища, опытов по выращиванию растений и даже обдирания обоев делают профессиональный филологический труд человечнее. Мы видим живой Петербург прошлого, сквозь серый гранит которого пробиваются витиеватые растения и стихи.

Переиздание практически полностью повторяет первое — 2001 года. Читатели с восторгом отмечают, что книга оформлена старинными ботаническими иллюстрациями: их любопытно рассматривать, читать под ними выдержки из дореволюционных справочников. Но, несмотря на оригинальность самих иллюстраций и цитат, внедрение этих картинок в текст крайне неудачное. Ведь это не просто изображения растений, они снабжены историями, советами по выращиванию, легендами. Ретро-вставка мгновенно переключает на себя внимание, разбивая течение авторского текста, а зачастую и стихотворений. Возникает ощущение «всплывающего баннера» — пусть и интересного, но мешающего сосредоточиться. Не удается уговорить себя пропускать такие вставки, возвращаться к ним позднее — они действительно интересные и в тему, но абсолютно не на месте! Жаль, что при переиздании это не было замечено и учтено.

Плотный, образный язык книги с легкостью выращивает в воображении читателя целые заросли растений — словно они живы по сей день, спустя сотни лет. У автора получается превратить настоящую, страдающую розу в рисунок и без всяких картинок, одним предложением:

А русская роза, обреченная на рифму не по любви, а по механическому созвучию, страдала и вяла, мерзла и сохла, постепенно превращаясь в свою тень — рисунок на стене.

Текст «Страстоцвета» достоин медленного, вдумчивого чтения и даже любования, иные абзацы напоминают скорее поэзию в прозе, чем литературоведческую работу. Рассказы о растениях («цветах» — как совсем не по-ботанически называет их сама Кушлина) будто бы сплетены в венок. В главе, посвященной определенному ботаническому виду, вдруг мимоходом упоминается другой, словно из однородного пучка торчит листок или бутон совсем иного цветка. Но уже в следующей главе пробивавшиеся ростки занимают все пространство, а между ними проглядывают следующие герои этой бесконечной истории. Не зря же «венок сонетов» — одна из любимых форм поэтов прошлого.

Размышления о цветах, вплетенных в поэзию, — это не просто перечисление упоминаний, а поиск системы, причинно-следственных связей. Например, перед нами «атлас растений» Осипа Мандельштама:

Таблица растений в нем — как карта Колумба. Травы и цветы доледникового периода поэзии, еще не прирученные: здесь даже «бессмертник не цветет», «ни лавров нет, ни вишен», укроп рифмуется с пушкинским «конским топом», розы «тяжелые», а эпический образ вырытых из земли «зерен окаменелой пшеницы» вряд ли какому другому поэту придется по зубам. ... В этом саду нельзя сломать ветку — треснет бледно-голубая эмаль. Никто до Мандельштама не называл сад «коричневым» — в нем не листья, не цветы, а стволы, живая древесная плоть.

Судя по отзывам на издание 2001 года, эта книга открывает перед читателем альтернативы его увлечениям. Если он ботаник и надеялся прочесть поучительные и полные практических советов рассказы об уходе и сроках посадки, то сначала ропщет на пространные литературные отступления, но все же в результате начинает приглядываться к рифмованным строчкам (так и мне теперь хочется перечитать иных поэтов и сделать в книгах закладки из высушенных фиалок). А поклонники поэзии Серебряного века, наоборот, ищут в книге любимые строчки, читают о жизни поэтов, но вдруг обнаруживают, что упомянутые в стихах растения столетней давности можно посадить у себя на подоконнике — и бегут за семенами.

Опасность поджидает только тех, кто, вдохновившись «Страстоцветом», начнет рифмовать собственные впечатления от общения с природой: вердикт профессионального литературоведа будет, скорее всего, суровым, графомании Ольга Кушлина не терпит. Это заметно по некоторым ее комментариям в книге.

Поэтессы вообще любят маленькие цветочки: «Лютики», «Анютины глазки», «Нарциссы», «Незабудки», — и ничего хорошего от этих книжек почему-то не ждешь.

Зато название книги Ольги Кушлиной — полемика с самим Александром Блоком, которому слово «Страстоцвет» казалось неудачным, придуманным.

Еще этот текст можно сравнить с неспешной прогулкой по дому, заставленному горшками с фикусами или азалиями. Возле них приятно останавливаться, припоминать строчки из любимых стихов. Сначала мы знакомимся с квартирой вместе с жильцами, получившими ее в наследство. Загадочный эркер со старинной книгой, раскрывающейся на нужных страницах, привлекает наше внимание, но оно быстро переключается на подоконники с растениями, многочисленные окна в прошлое, в зыбких стеклах которых отражаются не орхидеи и кротоны, а лица поэтов Серебряного века: Игоря Северянина, Тэффи, Михаила Кузмина, Черубины де Габриак и многих других. К эркеру мы возвращаемся в самом конце книги — так озаглавлена подборка стихотворений русского и ленинградского поэта и прозаика Виктора Кривулина, мужа Ольги Кушлиной, и становится понятно: переиздание подготовлено к двадцатилетию его памяти. Не зря у «Страстоцвета» есть посвящение: «Памяти ушедших — живущих в памяти». Стихотворения современного поэта, в строки и смыслы которых тоже вплетены различные растения, завершают книгу — и дают теме новый виток развития. Растения не перестают перекликаться с поэзией.

Зачем сегодня писать и читать такие книги? В том числе и затем, чтобы снизить градус демонизации поэтического текста, якобы нашептанного свыше. Пристальный и ироничный взгляд обнаруживает, что стихотворения — не целиком небесного происхождения. Каждое цепляется коготком, корнем, а то и почти целиком погружено в материальный мир, землю своего времени. «Страстоцвет» — не ответ на кислые вопросы «что хотел сказать автор?» и «что повлияло на поэта?», а попытка «заземлить» процесс творчества, отнять у литературных неофитов право говорить, что они — лишь божественный инструмент. Повод внимательно посмотреть вокруг себя и признать, что чахлый куст в горшке у рабочего стола бросает тень на рукопись.

Но не каждый, кто хорошо видит и чувствует материальный мир, не каждый, способный вырастить страстоцвет у себя на кухне и добиться его цветения, может совершить трансцендентный прыжок от грунта в горшочке в безвременье, запечатлеть современные представления о красоте и вообще разглядеть в растениях вечную, неземную красоту. Истории Ольги Кушлиной и об этом.

Остается только гадать, как эта книга создавалась. Собиралась ли она по крупицам во время преподавательской деятельности автора, которая коллекционировала упоминания о растениях (та самая «Таблица растений»), отыскивая их на страницах поэтических сборников? Появился ли подобный взгляд на связь стихов и цветов во время неспешных семейных разговоров поэта и филолога? В любом случае, современным способом — вбив «стихи про цветы» в строку поисковика — собрать подобную книгу не получится. Это удивительный плод, выросший на почве глубокого знания и понимания поэзии, размышлений о природе творчества, удобренный очаровательной иронией и несомненным писательским даром Ольги Кушлиной.