Марионетки против хронотопа

● Уильям Гибсон. Агент влияния / пер. с англ. Е. Доброхотовой-Майковой. — СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2020. — 448 с.

«Я не знаю, что происходит», — для Уильяма Гибсона, который не раз обгонял современность технологическими и социальными прогнозами, это весьма нетипичная фраза. Однако в романе «Агент влияния» она встречается на каждом шагу, превращаясь в тревожный рефрен, лейтмотив беспомощности. Кто бы мог подумать, что в книге, изданной в январе этого года, писатель тизерит главные ощущения последующих месяцев: страх и дезориентированность среди планетарного бардака.

Казалось, крестный отец киберпанка всегда был на гребне информационной волны и мог предугадать глобальные процессы, которые изменят мир. Не сверхъестественный пророк, но талантливый наблюдатель, извлекающий из повседневности вероятные сценарии грядущего. В аркадных автоматах он разглядел прообраз виртуальной реальности (трилогия «Киберпространство»), в телевизионных шоу девяностых — опасные медиа-тенденции («Трилогия Моста»), а в теракте 11 сентября — тотальную слежку за людьми и конец приватности («Трилогия Бигенда»). В 2014 году фантаст выпустил роман «Периферийные устройства», снова доказав, что способен упаковывать актуальную повестку в мозгодробительные сюжеты. Он вообразил расцвет трехмерной печати, слияние игровых и военных технологий и придумал антропогенную катастрофу под названием «джекпот», которая уничтожит большую часть человечества. Его версия двадцать второго века, где демократии больше нет и сверхкласс олигархов развлекается тем, что вмешивается в прошлое, получилась довольно искусной — студия Amazon даже выкупила права на экранизацию. Если бы писатель знал, какая головная боль ждет его после 2014 года, он наверняка бы произнес заветное фаустовское «остановись, мгновение, ты прекрасно!»

«Агент влияния» — продолжение «Периферийных устройств», которое Гибсон не планировал. Изначально он хотел написать внецикловый технотриллер про стартаперов Кремниевой долины и девушку, тестирующую искусственный интеллект. Однако фантаста подвел собственный метод. Трудясь над новой рукописью, он, как обычно, ориентировался на тренды — оценивал, по его словам, «коэффициент мировой долбанутости», но в 2016 году произошло столько политической шизы, что рабочий черновик Гибсона с каждым месяцем терял актуальность. В итоге после оглушительной победы Трампа на выборах стало понятно: готовый на треть текст никуда не годится, в нем напрочь отсутствует дух времени.

Поскольку контракт с издателем был уже подписан, Гибсон решил спасти хотя бы наброски первоначального замысла и сделать из них сиквел предыдущего бестселлера. Дата выхода книги переносилась как минимум дважды, и в карьере писателя «Агент влияния» стал самой многострадальной работой: фантаст оказался в положении зеноновского Ахилла, неспособного догнать черепаху-современность. От нового романа буквально веет растерянностью некогда прозорливого автора — и это очень характерный симптом для наших нестабильных реалий.

— Ты по молодости такого не помнишь, — сказала мама, — но до моих тридцати с небольшим мы правда все время ждали ядерной войны. Потом это стало казаться нереальным. Теперь ясно, что нереальным было чувство, будто все в целом наладилось.

Основное действие происходит в альтернативной линии 2017 года, которая возникла по вине богатого самодура из будущего. В этой версии временного континуума Хилари Клинтон стала первой женщиной — президентом США, а Великобритания не поссорилась с Евросоюзом. У Гибсона получился эдакий роман-кенотаф — символический памятник тому времени, когда все могло пойти по-другому. Впрочем, сладкая фантазия либерала лишь прикидывается утопией: масштабные климатические проблемы никто не отменял, как и международные конфликты на грани ядерной войны. Судя по авторскому посылу, мир находится в той критической точке, где не существует оптимистичных сценариев исхода и можно надеяться только на лучшие из худших.

Что по-настоящему пугает, так это не очередное обещание конца света, а неожиданное бессилие гибсоновских героев. У писателя никогда еще не было столько персонажей, абсолютно не контролирующих ситуацию. На место предприимчивых одиночек вроде воинственной Молли из «Нейроманта» или проницательной Кейс Поллард из «Распознавания образов» пришли пассивные наблюдатели и примерные исполнители.

Бета-тестер по имени Верити Джейн безропотно выполняет указания Юнис — развитого искусственного интеллекта с женским самосознанием (наши Алиса и Сири нервно пищат в сторонке). Юнис и есть тот самый агент влияния — гибсоновская версия deus ex machina, призванная предотвратить апокалипсис. При этом сама «цифровая спасительница» долгое время не может объяснить собственных решений и не догадывается о своем предназначении: ее действиями тайно манипулирует знакомая нам по «Периферийным устройствам» инспектор Лоубир, которая вместе с помощниками наводит порядки в альтернативных вселенных.

Вопреки ожиданию операция по спасению мира остается за кадром как для читателей, так и для центровых персонажей. Все, что требуется от Верити Джейн с оравой новоявленных знакомцев, — доверчиво следовать инструкциям Юнис и убегать от упрямых вояк, желающих заполучить искусственный интеллект. Порой это выглядит совсем уж нелепо: герои верят в свои благие намерения, но ничем не отличаются от марионеток, отдавшихся в руки могущественным кукловодам. И Гибсон это прекрасно понимает. В эпизоде, где беглецам нужно притвориться ростовыми куклами (sic!), Верити комментирует сюрреалистичность происходящего:

Он бросил ей что-то вроде черной лыжной шапочки.

— Зачем?

— Чтобы изобразить куклу.

— Я уже и так чувствую себя безмозглой куклой, если согласилась на такое.

Увы, в русском переводе потерялся главный смысл оригинального названия, который многое объясняет: Agency обозначает не только агентурную деятельность, но еще и агентность — способность свободно действовать и принимать решения. Современный человек, теряющий агентность из-за манипуляций властных структур, — это основная проблема, волнующая Гибсона гораздо больше, чем сюжетные перипетии. Отсюда и возникают разговоры на тему иллюзорной демократии и гражданской беспомощности; так появляется неоднозначный образ всеведущей Юнис, склонной к неограниченному контролю; а фильм Кристофера Нолана «Начало» упоминается в числе наглядных примеров манипулирования. Если сосредоточиться на этих нюансах, игра персонажей-марионеток в кошки-мышки окажется не столь наивной — просто автор делится опасениями между строк и слишком уж увлекается подтекстом.

При этом фирменный стиль гибсоновской прозы по-прежнему радует. Лондон будущего из «Периферийных устройств» запомнится новыми локациями, главы про 2017 год удивят коллекцией характерных примет нашего времени. Автор тщательно обставляет декорации своих вселенных, делая их объемными и осязаемыми. Чувствуется, как он кайфует, описывая фактурность вещей: «черепаховый пластик с позолоченным ободком», «шоколадного цвета тактический махровый халат», «на ребристом белом фасаде в стиле ар-деко синели окантованные сталью печатные буквы». Неспроста по мотивам его предыдущих книг было выпущено несколько коллекций одежды — брендами Buzz Rickson’s и Acronym. Возможно, Гибсон не такой мастерский рассказчик, как раньше, зато стилист — первоклассный.