​​​​​​​Чигозие Обиома. Оркестр меньшинств

  • Чигозие Обиома. Оркестр меньшинств / пер. с английского Г. Крылова. — М.: Inspiria : Эксмо, 2021. — 576 с.

Чигозие Обиома — нигерийский писатель, доцент кафедры литературы и творчестве в университете Небраски-Линкольна. «Нью-Йорк Таймс» назвал его «наследником Чинуа Ачебе». Первый роман Обиомы «Рыбаки» (2015) был переведен на двадцать семь языков, вошел в шорт-лист Букеровской премии и получил несколько наград.

В новом романе «Оркестр меньшиств» заметно увлечение писателя Шекспиром и древнегреческой мифологией. В центре повествования — молодой нигерийский фермер Чинонсо, страстно любящий своих птиц. Однажды он спасает женщину, решившую покончить жизнь самоубийством, и так начинается история любви, в основе которой — классика жанра — мезальянс и невозможность быть вместе. Чинонсо продает все и уезжает на Кипр, чтобы получить образование и найти свое место под солнцем. Так начинаются его странствия, в которых он, словно Одиссей, стремясь вернуться домой и исполнить мечту, уходит все дальше и дальше.

 

Чукву, поскольку я находился в одном из моих хозяев во время Войны за независимость Биафры1, то опасался, что заигрывание нынешнего с этой группой накличет на него беду. Я осенил его мыслью, что эти встречи могут закончиться насилием. Но голос в его голове ответил с уверенностью, что он не боится. Он и в самом деле долго встречался с этой группой, движимый только яростью, которую сам не мог определить. Потому что сам он не испытывал никакого особого недовольства. Он не знал ни одного человека, которого убили бы люди из Северной Нигерии. Хотя многие из темных слов этой группы казались ему правильными — например, он понимал, что ни один игбо никогда не был президентом Нигерии и, вероятно, никогда не будет, — ничто из этого не задевало его лично. Он ничего не знал об этой войне, кроме того что на ней сражался его отец, который рассказывал ему много историй об этом. И пока эти люди говорили, живые картинки войны в пересказе отца метались в грязи его воспоминаний, как раненые насекомые.

Но на встречи эти он приходил главным образом потому, что Элочукву был его единственным другом. Сосед, приложивший руку к смерти гусенка, закрыл для дружбы сердце моего хозяина, который после того происшествия воспарил над серым полем человечества и решил, что мир людей, на его вкус, слишком жесток. А потому он нашел себе утешение среди пернатых. Еще он приходил на эти встречи, потому что это давало ему какое-то занятие, кроме ухода за птицей и маленькой фермой, а еще он наделся, что, перемещаясь из одного места города в другое, подавая голос в защиту суверенного государства Биафра, он мог случайно столкнуться с женщиной, которую встретил на мосту. Акатака, именно эта последняя причина главенствовала в его голове, была основной, а потому, даже когда марши начали становиться все более опасными, он все равно в них участвовал. Но после месяца протестов, столкновений с полицией, беспорядков, насилия и моих настойчивых убеждений с помощью бесконечных осенений его правильными мыслями он отказался от участия, порвал с группой, как колесо, отвалившееся от несущейся машины и укатившееся в пропасть.

Он вернулся к своей обычной жизни, стал вставать с рассветом под прекрасную, но обманчивую музыку курятника — симфонию петушиного пения, кудахтанья и щебета, все это часто сплавлялось в нечто такое, что его отец как-то раз назвал согласованным хором. Он собирал яйца, записывал даты появления новых цыплят в журнал учета, кормил птиц, смотрел, как они поклевывают травку во дворе, и держал рогатку наготове, чтобы защитить их, если понадобится, уделял особое внимание слабым. Раз в месяц он полный день работал, почти ни на что не отвлекаясь, сажал томаты на той части его земли, которая предназначалась для посадок. Он давно не занимался этой землей, и перемены, которые теперь увидел, потрясли его. Пропалывая землю, он обнаружил красных муравьев, которые не то что вторглись на его территорию, но полностью завладели ею. Они расположились глубоко в нерве земли, свили себе гнездышки в каждом комке. Они, казалось, кормились корнями старой мертвой маниоки, которая, вероятно, и перестала расти именно из-за их вторжения. Он вскипятил воду в чайнике и, полив ею землю, убил всех муравьев. После этого он собрал в кучу мертвых муравьев, унес их и посеял семена.

Потом он вернулся во двор и смыл семена томатов, оставшиеся у него под ногтями и чернившие его большие пальцы. Потом зачерпнул миску пшенки из силосного мешка, стоявшего в неиспользуемой комнате, и рассыпал зерна на коврике. Он раскрыл клетки, где клевало зернышки около десятка кур, которые стремглав понеслись к коврику с зерном. В курятниках было две больших клетки, в обеих — курицы с цыплятами, а в одной из них еще три крупных куры-бройлера в окружении своих яиц. Он прощупал всех птиц, чтобы убедиться, что они здоровы. Всего здесь было около сорока коричневых и с дюжину белых. Накормив их, он встал во дворе, наблюдая за ними, которая из них испражнится, чтобы палочкой разбередить помет и посмотреть, нет ли там глистов. Он проверял серый фекальный шарик, оставленный одним из бройлеров у колодца, когда услышал голос женщины, продававшей земляные орешки.

Эгбуну, должен сказать, что мой хозяин так реагировал на голос не каждой женщины, но голос этой показался ему странно знакомым. Он-то этого не знал, но я знал, что ее голос напомнил ему о матери. Он увидел перед собой пухленькую темнокожую женщину, по виду его ровесницу. Она потела на жарком солнце, и пот блестел на ее ногах. На голове она несла поднос с земляными орешками. Она принадлежала к тому классу бедных людей, который был создан новой цивилизацией. Во времена старых отцов в недостатке жили только ленивые, праздные, немощные да прóклятые, а теперь так жило большинство. Выйдите на улицы, зайдите в сердце любого рынка в Алаигбо2, и вы увидите там гнущих спину людей, людей, чьи руки огрубели, словно камень, чьи одежды пропитались потом, людей, живущих в отвратительной нищете. Когда пришел Белый Человек, он принес много хорошего. Дети и отцы, увидев машину, кричали от удивления. Мосты? «Ах, как это замечательно!» — говорили они. «Разве это не одно из чудес света?» — говорили они по радио. Они не просто пренебрегали цивилизацией их благословенных отцов, они ее разрушили. Они ринулись в города — в Лагос, Порт-Харкорт, Энугу, Кано, — но там узнали, что хороших вещей на всех не хватает. «А где машины для нас?» — спрашивали они у ворот этих городов. «Они только у немногих!» — «А как насчет хорошей работы, такой работы, чтобы сидеть под кондиционером и носить длинные галстуки?» — «Так все это только для тех, кто много лет проучился в университете, но и тогда тебе приходится конкурировать со множеством других людей, имеющих ту же профессию». И тогда дети отцов, расруины того, что сами и разрушили. И потому они живут впроголодь, потому вы видите людей вроде этой женщины, которая выхаживает по городу из конца в конец, продавая орешки.

Он окликнул ее, подозвал.

Женщина повернулась в его сторону, подняла руку, чтобы не упал поднос с ее головы. Она показала на себя и сказала какие-то слова, которые он не расслышал.

— Я хочу купить орешков! — крикнул он ей.

Женщина двинулась по грунтовой дорожке, на которой повсюду остались недавние следы покрышек его фургона и четырех покрышек машины его дядюшки. После прошедшего вчера дождя красная земля покрылась небольшими земляными шариками, которые цеплялись к покрышкам. И теперь в ясный день красноватая земля все еще издавала древний запах, и по ней повсюду ползали черви, прокладывая и оставляя за собой канавки. Ребенком мой хозяин после сильных дождей любил давить червей ногами, а иногда его друзья, в особенности похититель гусенка Эджике, собирали червяков в прозрачные полиэтиленовые пакеты и смотрели, как они корчатся в безвоздушном закрытом пространстве.

Она подошла к нему, на ней были шлепки с открытыми пальцами, пластиковые ремешки которых, как и ее ноги, были покрыты пылью. На груди у нее болтался маленький кошелек, подвешенный на шее на матерчатом шнурке. Она шла, ступая по грязи, а он тем временем отер руки о стену у двери. Он вошел в дом и торопливо оглядел комнату. Впервые заметил густые клочья паутины на потолке гостиной, что напомнило ему о том, сколько времени прошло после смерти отца, который поддерживал удивительную чистоту.

— Добрый день, сэр, — сказала женщина, чуть подогнув колени.

— Добрый день, сестра.

Женщина поставила поднос с орешками на землю, вытащила из кармана юбки носовой платок, напитанный влагой и в пятнах коричневой земли, протерла им лоб.

— Сколько, сколько стоит...

— Земляные орешки?

Моему хозяину показалось, что в голосе женщины прозвучала слабая дрожь — такие иллюзии случаются у людей, которые под воздействием собственных пристрастий неверно толкуют поведение других. Я слышал ее, как и он, но никакой дрожи в ее голосе не уловил. Мне она показалась абсолютно собранной.

— Да, земляные орешки, — сказал он, кивая. Горечь хлынула к горлу, и он ощутил перечный вкус во рту. Его волнение происходило от того, что ее голос казался ему странно знакомым, а потому, хотя он и не мог определить, кого ему этот голос напоминает, его влекло к ней.

Женщина показала на маленькую, полную орешков консервную баночку из-под томатов и произнесла:

— Пять найра3 маленькая баночка, десять найра — большая.

— Мне за десять.

Женщина покачала головой:

— Значит, ога4, ты позвал меня сюда, чтобы купить земляных орешков всего на десять найра? Пожалуйста, я тебя прошу, добавь еще.

Она рассмеялась.

Он снова почувствовал ту же горечь в горле. Впервые это чувство появилось у него во время траура. Он не знал, что это следствие некой болезни, связанной с несварением желудка, которое развивается у человека во времена скорби или крайней тревоги. Я сталкивался с этим много раз совсем недавно в теле моего прежнего хозяина Эджинкеоние Исигади, когда он сражался во время Гражданской войны почти сорок лет назад.

— Окей, тогда дай мне две большие, — сказал он.

— Вот это дело, спасибо, ога.

Женщина нагнулась, чтобы наполнить большую банку, потом опорожнила ее в маленький бесцветный полиэтиленовый пакетик. Она опорожняла вторую банку в полиэтиленовый пакетик, когда он сказал:

— Я хотел не только земляные орешки.

Она не сразу же посмотрела на него, а он вперился в нее глазами. Он позволил взгляду задержаться на ее лице, неухоженном, несшем на себе следы нищеты. Ее лицо покрывали слои грязи, словно складки дополнительной кожи, в некоторой мере изменяя его черты. Но он под этими слоями видел, что она поразительно красива. Когда она рассмеялась, ямочки на ее щеках стали глубже, а губки надулись. Над верхней губой у нее была родинка, но он особо не смотрел на родинку и на ее потрескавшиеся губы — она их непрерывно облизывала, чтобы придать им блеска. Взгляд его был устремлен ниже — на ее грудь: на тяжеловесные холмики, которые, казалось, расположились на немалом расстоянии друг от друга. Они были округлые и полные, они выпирали под ее одеждой, хотя он и видел признаки ограничителя — бретельки ее бюстгальтера — на обоих плечах.

— Ина ану ква игбо?5 — сказал он, а когда она кивнула, перешел полностью на язык красноречивых отцов: — Я хочу, чтобы ты побыла со мной немного. Мне одиноко.

 

1 Война за независимость Биафры, или Гражданская война, продолжалась с 1967 по 1970 год, когда объявленная в 1967-м независимой Биафра (основным населением которой был народ игбо) после кровопролитной войны (ее жертвами стало около миллиона нигерийцев) была возвращена в состав Нигерии. Название Биафра это государство получило по названию залива в юго-восточной части Африки.

2 Земля игбо (игбо).

3 Официальная денежная единица Нигерии. Примерный

курс: 1 евро = ок. 430 найра.

Хозяин, босс (игбо).

5 Ты говоришь на игбо? (игбо)

 

 

Дата публикации:
Категория: Отрывки
Теги: Эксмо​​​​​​​Чигозие ОбиомаОркестр меньшинствInspiria
Подборки:
0
0
3354
Закрытый клуб «Прочтения»
Комментарии доступны только авторизованным пользователям,
войдите или зарегистрируйтесь