Растерянное поколение

Кислота

Режиссер: Александр Горчилин
В ролях: Филипп Авдеев, Александр Кузнецов, Арина Шевцова, Савва Савельев, Александра Ребенок, Роза Хаируллина, Дмитрий Куличков, Елена Морозова, Алексей Агранович, Софья Синицына
Страна: Россия
2018

«А вы вообще знали о нем что-нибудь? ― выпытывает Петя у матери товарища. Та бьется в истерике над могилой своего Вани, который на днях выбросился из окна. —Какую музыку слушал? Кого любил?» Тягостная тишина. Петю отводят в сторону. Резкая монтажная склейка: герои уже не на кладбище, а в ночном клубе: заглушают боль утраты наркотиками, алкоголем и ленивым промискуитетом.

Символика смерти в начале разговора о своем поколении ― это, конечно, максимализм. В дебютной работе молодого режиссера он простителен. Но удивляет не категоричность, а неизменно серьезный тон разговора, спокойная рассудительность, отсутствие какого-либо надрыва. Александр Горчилин высказывается как будто с позиции нейтрального наблюдателя, и такая отстраненность лишает картину нерва, превращает ее в сухой вердикт. Оттого «Кислота» получается типичной российской чернухой: аскетичной в выборе художественных средств, непрерывно тягостной в эмоциональном регистре, чересчур категоричной в своих выводах.

В центре картины — Петя и Саша. С родителями они ладят плохо: те злые или равнодушные, вечно пропадают на работе или где-то в Бангладеш. От такого невнимания ребята страдают, пребывают в состоянии хронической апатии и растерянности. Одиночество их разъедает, словно кислота, внушает им (само)разрушительные наклонности, приводит к душевной черствости. Словом, статус жертвы приписан исключительно детям ― родители же все как один выставлены нравственными уродами. Даже на могиле собственного сына мать Вани надрывается слишком картинно. Пожалуй, только в одной сцене (и то — чересчур сентиментальной) в родителях просвечивает человеческое: когда мама Саши, вынужденная оправдываться за его проступки перед малознакомым мужчиной, вдруг заливается слезами и падает ему головой на грудь, признаваясь в душевной усталости.

У «Клуба „Завтрак“» Джона Хьюза та же конфигурация: с одной стороны — безразличные или деспотичные взрослые, с другой — ранимые дети, которые остро чувствуют недостаток материнского и отеческого тепла, носят переживания в себе, что в конечном итоге их ломает и портит. Но между картинами есть существенная разница: в реальности «Кислоты» конфликт поколений давно перестал быть поводом для рефлексии и превратился в аксиому. Потому распад семьи у Горчилина — это побочный сюжет (хотя фильм и кончается укоризненным титром: «Посвящается мамам и папам»). Основное же внимание сосредоточено вокруг отношений молодых людей.

В мире, где безвозвратно утрачены «вертикальные» (поколенческие) связи, единственной опорой для человека остаются связи «горизонтальные». Слишком часто они строятся из непрочного материала: безучастной дружбы и мимолетной любви — и подобные хрупкие отношения могут сильно травмировать. С Ваней произошла именно такая история. Его девушка открыто признается: ей все равно, с кем спать и за кого выскакивать замуж. А Петя, один из близких друзей, видя товарища у края пропасти, равнодушно замечает: «Хочешь прыгать — прыгай!» И тот прыгает, потому что все связи с миром — и «вертикальные», и «горизонтальные» — оказались иллюзорными.

После гибели друга тотальную разобщенность главные герои чувствуют еще острей. Саша — единственный, кто пытается ее преодолеть: разыскивает Петю, когда того мучает совесть, предоставляет ему ночлег, пока тот в ссоре с родителями. Другим персонажам такой альтруизм непонятен, он воспринимается как блажь: «Что ты так за ним бегаешь? Ты не гей, случайно?» Хотя Саша сам страдает от нехватки дружеского участия: ему обидно, что Петя совсем не интересуется его музыкальным сочинительством.

Из разобщенности вырастают и другие проблемы: разлад с собой, безволие, отсутствие цели в жизни. «Что мы можем дать миру кроме зарядки от айфона?» — с этой репликой Петя оставляет растерянного Сашу и заскучавшего зрителя. С одной стороны, похвально, что создатели «Кислоты» уходят от прямого морализаторства и ограничиваются постановкой вопроса. С другой —проговаривание основных мыслей вслух, высокопарные диалоги и натужные метафоры (вроде той, монтажной, что была в начале) низводят картину до ученического опыта, который требует основательной драматургической шлифовки.