Закрытый клуб: регистрация или вход с паролем | выключить рекламу
У современной литературы женское лицо:

Литература — исторически преимущественно «мужское» занятие — с ходом времени все больше феминизируется, и эта общемировая тенденция отражается и в отечественном литпроцессе. Критики отмечают, что главным жанром русской литературы стал автофикшен, а главным персонажем — молодая женщина. Мы решили отпраздновать Международный женский день в соответствующем, литературном, стиле и подготовили подборку книг наших любимых современных писательниц. Роман об архитектурной изнанке Нижнего Новгорода, рассказ о спасительном узоре мордвинского креста, сказки старого Вильнюса, антиутопия о вечной зиме и многое другое — в новом материале от редакции и авторов «Прочтения».

 
Полина Бояркина
Главный редактор «Прочтения»
  • Саша Степанова. Двоедушник. — М.: Букмейт, 2022.

Честно говоря, предложив сделать материал о любимых современных писательницах, я не сразу сообразила, что мне наряду с коллегами тоже придется выбрать эту ОДНУ писательницу. На третий день мучительного перечисления в уме имен авторок, которых я люблю и бесконечно уважаю за то, что они делают, — и тут я не могу не согласиться с Галиной Юзефович в том, что они, конечно, захватывают литературный мир, — я решила остановиться на Саше Степановой.

Мой выбор не случаен. Я в общем не упускаю повода писать и говорить о разных женщинах мира литературы, но кому-то, как Саше Степановой, мне кажется, внимания незаслуженно недостает, а ведь это одна из самых талантливых современных авторок. Долгое время она писала для молодых взрослых и в этом жанрово ограниченном формате показала невероятное умение работать и с языком, и с миром произведения, творя магическую действительность, которая вырастает при этом из абсолютно реальных социальных проблем. Так, например, в трилогии «Город вторых душ» история с уничтожением памятников архитектуры в Нижнем Новгороде выворачивается наизнанку — наружу обратной стороной мира, застроенной этими уничтоженными зданиями. Но жанр янг-эдалта для Саши Степановой стал как будто тесноват — так что, затаив дыхание, ждаем новых произведений, в которых будет где разгуляться по полной.

 
Юлия Коровкина
Редактор «Прочтения»
  • София Синицкая. Мироныч, дырник и жеможаха. Рассказы о Родине. — СПб.: Лимбус-Пресс, 2020. — 368 с.

Знакомству с творчеством Софии Синицкой я во многом обязана моему научному руководителю Игорю Николаевичу Сухих, который однажды одолжил мне почитать небольшую синюю книжку с необычной — если не сказать странной — обложкой. Она и по сей день остается для меня любимой, хотя у Синицкой она — одна из первых. Дальше были «Система полковника Смолова и майора Перова», «Хроника Горбатого», «Безноженька» и опубликованная буквально в прошлом году «Черная Сибирь». Но самые первые повести зажгли во мне когда-то интерес к современной русской литературе. 

Описать одним словом или жанрово определить эти тексты невозможно. Их чудаковатые персонажи иногда говорят на языке сказок и прячутся за карнавальными масками, но при этом каждый индивидуален, ярок и по-своему очарователен. Они верят — и заставляют верить читателя — в чудеса, превращают бытовое в волшебное, а трагедию — в озорство. В этих повестях много завораживающей игры слов, переплетения реального и сверхъестественного, иронии, а иногда и сатиры, а еще — нашей удивительной жизни с ее странностями и абсурдностью.

 
Галина Рулева
Корреспондент «Прочтения»
  • Светлана Алексиевич. Цинковые мальчики. — М.: Время, 2022. — 320 с.

Мое знакомство со Светланой Алексиевич началось еще в школьные годы, когда я впервые открыла книгу «У войны не женское лицо». Оказалось, что о трагическом прошлом, отлитом в бронзе памятников, можно говорить совсем по-другому: горячечным, уставшим, пронзительным, сочувствующим женским голосом. Помню, как радовалась, когда Светлана Алексиевич получила Нобелевскую премию: наконец и в Беларуси есть своя лауреатка-писательница, мастерски переплетающая строгие факты и личные переживания. Ошеломить неприукрашенной правдой, а затем сбить с ног вопросом: «Кто мне поверит, если я об этом напишу?» — такой подход Алексиевич сохраняет и в «Цинковых мальчиках». Думаю, этот текст не нуждается в особом представлении. Отмечу лишь две вещи — насыщенный, кровоточащий язык живых цитат и неумолимую силу истории, которая опять привела нас, читателей, в точку «никогда снова», а Светлану Алексиевич — к замыслу новой книги, которая пишется прямо сейчас и, надеюсь, скоро увидит свет.

 
Сергей Лебеденко
Куратор рубрики «Опыты», который в этот раз не придумал шутку
  • Евгения Некрасова. Мордовский крест // Золотинка. Рассказы и поэмы о женщинах, медведях и магических существах. — М.: АСТ : Редакция Елены Шубиной, 2023. — 280 с.

Евгения Некрасова с момента литературного дебюта совершила три важные вещи: 

  1. сделала фольклор great again. Не то чтобы до нее никто не обращался к фольклору народов России, но именно Некрасовой удалось органично вписать его в описываемую действительность и показать, что кикиморы, лешие и оборотни живут среди нас;
  2. рассказала о разных регионах России, не зациклилившись на Москве/Петербурге, при этом создала собственный проект в Астрахани;
  3. показала, что язык — это не намертво привинченный к полу конструкт, а такой пластилин, из которого писатель:ница может вылепить, что ей вздумается. Что с языком интересно играть, его интересно переиначивать, смотреть, что будет, если разнести слова вдребезги на отдельные морфемы и собрать обратно. 

«Мордовский крест» все это объединяет. В московском метро мордвинке приходится пережить ряд унижений из-за своей внешности, а еще задержание и допрос — и только национальный узор мордовского креста ее сначала утешит, а потом и спасет. Рассказ небольшой, но в нем как раз хорошо отражаются эти три особенности творчества Некрасовой и то, насколько точно ей удается поймать цайтгайст.

 
Елена Чернышева 
Обозреватель «Прочтения» 
  • Клементина Бове. Королевишны #3Колбаски / пер. с фр. Т. Петухова. — М.: Самокат, 2020. — 228 с.

Каждой взрослой женщиной управляет ее тринадцатилетняя версия, которой почти всегда очень, очень страшно. Именно с ней говорит Клементина Бове в своем звездном романе «Королевишны #3колбаски». 

В нем писательница вывела на первый план тех, кто, несмотря на все усилия по борьбе с разного рода буллингом и шеймингом, подвергается и первому, и второму в наибольшей степени — по-настоящему больших девчонок. Не просто больших — победительниц локального конкурса «Колбас». Вспоминать условия конкурса грустно, сердце сжимается от самой возможности его существования. Впрочем, сочувствие главным героиням не нужно — имея некоторую цель, они несут свое «колбасное» бремя с гордостью и даже умудряются его монетизировать. Эта общая цель, характеры девчонок и перипетии, в которые они попадают, становятся под пером Бове жгучим коктейлем из стендап-шоу, роуд-стори и романа взросления, заканчивающегося, конечно, победой добра над злом. Фокус в том, что мир от этой победы не меняется, но добро и любовь к себе самой, к той «форме», в которой пребывает каждая из «колбасок» прямо сейчас, торжествует безусловно. 

Вооружившись поддержкой «колбасок», Бове высмеивает нашу сверхсерьезность по отношению к себе, но это не смех ради смеха (хотя смешно тоже будет). «Королевишны #3колбаски» — это идеальное безопасное пространство для разговора с тринадцатилетней собой. И, возможно, единственное место, где она сможет наконец ничего и никого не бояться.

 
Анастасия Шевченко
Обозреватель «Прочтения»
  • Аудур Ава Олафсдоттир. Человеческое животное / пер. с исл. Т. Шенявской. — Спб.: Polyandria NoAge, 2023. — 194 с.

С маленьким, но плотным по смыслам и образам романом у меня случилась мгновенная эмоциональная спайка. Книгу о потомственной акушерке, исследующей себя через истории, записанные ее бабушкой, я читала незадолго до важной для меня даты — дня рождения первенца, который пятнадцать лет назад достался мне как мальчик, с которым мы выжили. Наверное, поэтому выстроенные автором точки символического перехода внутри дихотомий — шторм и штиль, день и ночь, тьма и свет, смерть и жизнь — были пройдены мною как мысленный квест. Но не меньше, чем символизма, здесь случайных фактов о культуре Исландии, а сюжета особо нет: нарратив подчиняется логике Великого Шторма, идущего на остров в самую длинную ночь года, пока Домхильд-младшая разбирает архив Домхильд-старшей. Природное бедствие так же необратимо и непредсказуемо, как роды. И придется полагаться лишь на опыт и фатум. И однажды все это закончится. И мы тоже закончимся. А наш конец станет чьим-то началом. Такова природа человеческих животных.

 
Мария Закрученко
Обозреватель «Прочтения»
  • Тамара Михеева. Лита. Семь прях. Книга пятая. — М.: Издательство Абрикобукс, 2023. — 384 с.
  • Ольга Брейнингер. В Советском Союзе не было аддерола. — М.: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2017. — 349 с.

Тамара Михеева написала много книг для детей и подростков, она — одна из первых авторов новой волны детской литературы в России. Я люблю ее фэнтезийный цикл «Семь прях» за то, как хорошо там передано сопротивление детей злу и несправедливости. Осознав себя в антиутопии, героини Михеевой задают вопросы о том, почему их мир устроен именно так, и не принимают взрослую логику — «так заведено и будет вовеки». Пятая книга цикла «Лита», на мой взгляд, самый яркий пример того, как девочка, проходя через все предательства взрослых, остается открытой жизни и любви и яростно ищет правды.

И еще одна писательница, которую мне хочется упомянуть сегодня, — Ольга Брейнингер. Ее книга «В Советском Союзе не было аддерола» открыла дверь современному женскому автофикшену. Сильная, бесстрашная, она восхитила многих драйвом и размахом, и, я уверена, заслуживает перечитывания сегодня.

 
Денис Лукьянов
Обозреватель «Прочтения»
  • Макс Фрай (Светлана Мартынчик). Все сказки старого Вильнюса. Начало. — М.: Издательство АСТ, 2018. — 768 с.

Самая известная фэнтези-вселенная Ехо Светланы Мартынчик (Макса Фрая) во мне совершенно не отзывается. Порой она слишком сложна, вычурна, избыточна. Однако цикл «Сказки старого Вильнюса» — из тех книг, в которые легко войти, но из которых совершенно невозможно выйти. Рассказы об обязательно потерявших что-то — веру в себя, любовь, смысл жизни, счастье — людях становятся воздухом, текстом хочется дышать. Каждый рассказ здесь нужно именно что проживать — Светлана Мартынчик умеет незаметно переодеть читателя в чужую шкуру. Полные то обыкновенных чудес, то настоящих невероятностей, написанные потоком образов, мыслей, ощущений, «Сказки старого Вильнюса» помогают найти точку опоры в непростые времена. Работают как лекарство. К ним хочется возвращаться, чтобы еще раз встретиться с оживающими граффити-рыбами на городских улицах, сварить солнечный кофе с соседями, увидеть зимой цветущие деревья или застрять во сне, где не кончается лето. И заодно понять, что это — не более чем метафора счастья. Оно всегда рядом. Скажете, банальность? Ну да. И знаете что? Банальности обычно куда правдивей оригинальностей.

 

 
Виктор Анисимов
Обозреватель «Прочтения»
  • Лидия Дэвис. Что-то со мной не так / пер. с англ. И. Дорониной. — М.: АСТ, 2016. — 224 с.

Лидия Дэвис — американская писательница, эссеистка, переводчица, экоактивистка — известна короткими рассказами, которые порой умещаются в несколько слов. Я восхищаюсь ее способностью собирать из каких-то элементарных частиц, повседневной ерунды и речевого сора парадоксальные миниатюры. Она находит трагедию в упаковке замороженного горошка, остраняет привычные вещи до состояния фантастических пришельцев, одной строчкой выражает многостраничную абсурдность современного мира. Тексты Дэвис могут принимать любую форму — быть афоризмом, школьной задачкой, некрологом, да хоть амбулаторной картой болеющей кошки, но они всегда принадлежат взгляду остроумной наблюдательницы. 

Сборник «Что-то со мной не так» (в оригинале — Break It Down) идеально подходит для первого знакомства с прозой Дэвис. В нем привычная сюжетность совмещена с лирическими зарисовками и еще нет такой радикальной экспериментальности, как, например, в более поздней книге «Не могу и не хочу» (Can’t and Won’t). Один из любимых текстов — «В осажденном доме» — последние два года звучит во мне с печальной регулярностью.

 
Кирилл Ямщиков
Обозреватель «Прочтения»
  • Ёко Тавада. Мемуары белого медведя / пер. с нем. Е. Даровской. — СПб.: Polyandria NoAge, 2021. — 319 с.

За прозой Ёко Тавады я слежу лет шесть. Началось все с «Собачьей невесты» — великолепно устроенной новеллы, показавшей мне, как можно писать гротеск здесь и сейчас, без оглядки на застарелые механизмы стиля. Чуть позже случились «Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов», книга отчетливо европейская и столь же отчетливо необязательная, этакое дзуйхицу в развернутых рамках роуд-муви.
Тавада — билингв, одинаково замечательно пишет и на японском, и на немецком; редкое, заметим, лингвистическое пари, в литературе и вовсе уникальное (если говорить о хоть сколь-нибудь известных персоналиях). Именно поэтому я решил выбрать роман «Мемуары белого медведя», умело сочетающий холодную изысканность европейского письма и абсолютную поэзию японской речи.

Это — история наших с вами предрассудков, обид, симпатий и антипатий; попросту талантливая сказка в декорациях горестной правды.

 
Дина Озерова
Обозреватель «Прочтения»
  • Оксана Васякина. Рана. — М.: Новое литературное обозрение, 2021. — 280 с.

«Рана» — это история о смерти и проживании утраты. Главная героиня везет прах своей матери в Сибирь, попутно размышляя о жизни. Наверное, я так вросла в этот роман потому, что он помог мне пережить смерть собственной матери. В этой книге нет слов поддержки или утешения, но есть правда, и я безмерно благодарна Оксане Васякиной за то, настолько честно и откровенно она выразила свой опыт. Но читать этот текст стоит даже тем, кому он, к счастью, не близок, ведь «Рана» — это буквально энциклопедия современной России и портрет женщины в ней. И, конечно, это яркий пример русскоязычного автофикшена — жанра, без которого сложно представить современный литературный процесс.

 
Мария Фадеева
Обозреватель «Прочтения»
  • Ольга Птицева. Двести третий день зимы. — СПб.: Polyandria NoAge, 2024. — 320 с.

У каждого читающего и пишущего человека есть свои «литературные бабушки». У меня таких бабушек очень много, выбрать из них только одну — невозможно. Поэтому расскажу о той, чью книгу прочитала последней. Это Ольга Птицева и ее роман «Двести третий день зимы». 

В стране, где живут герои истории, объявили вечную зиму, а за любое упоминание весны можно попасть в морозильную камеру или в ссылку на крайний север. Нюта — биолог, научная сотрудница лаборатории по выводу морозостойких растений — хочет уехать, но не может, потому что она и ее разработки нужны Партии холода. Нюта с каждым днем теряет надежду на то, что суровый режим когда-нибудь закончится, но тут в городе начинает происходить странное: сквозь сугробы прорастают тюльпаны. 

Ольга Птицева всегда пишет о злободневном, об очень жизненном. Зима здесь обращается в метафору, чтобы дать возможность поговорить о самых страшных вещах: войне, заговоре, предательстве близких, смерти. В героинях легко узнать себя. Они хотят быть сильными и смелыми, хоть это и не всегда получается. Они ошибаются, влипают в неприятности, предают себя и других, но всегда находят выход, перерождаются и готовы действовать снова. Они — обычные женщины, описанные с большой любовью к людям. Их история, пусть и страшная, согревает холодным мартовским днем и дает надежду, что весна все же наступит.

 
Луиза Казарян
Обозреватель «Прочтения»
  • Сьюзен Сонтаг. Против интерпретации / пер. с англ. Б. Дубина, В. Кулагиной-Ярцевой, В. Голышева, Л. Оборина, Н. Кротовской, Н. Цыркун, С. Дубина, С. Кузнецова. — М.: Ад Маргинем Пресс, 2024. — 368 с.

Не буду кривить душой: я открыла для себя Сьюзен Сонтаг сравнительно поздно, но, прочитав однажды эссе «Под знаком Сатурна», не смогла остановиться.

Для меня и, думаю, для многих статьи и критические эссе Сонтаг являются своего рода дополнительной парой стекол, позволяющих взглянуть на ХХ век под несколько отличным углом. Невозмутимое спокойствие, свойственное письму Сонтаг, парадоксальным образом не маскирует предельную увлеченность, если не одержимость, объектом изучения, но сигнализирует о ней. 

Но что делает опыт чтения текстов Сьюзен Сонтаг особенно ценным, конкретно — сборник «Против интерпретации», и что натолкнуло меня заговорить о ней сегодня, это ее неутомимое чувство времени, толкающее зафиксировать на бумаге рефлексию о письме, и бескомпромиссная трезвость рассудка, позволяющая провести публичное вскрытие собственного текста в ретроспективе.

Сама Сонтаг подает пример образа действия, суть которого сводится к неустанному бдению и работе с фокусом, направленным на объекты, имеющие свойство менять свое положение с течением времени.

 

Обложка: Арина Ерешко

 
Дата публикации:
Категория: Ремарки
Теги: Полина Бояркина  Сергей Лебеденко  Мария Закрученко  Виктор Анисимов  Юлия Коровкина  Кирилл Ямщиков   Елена Чернышева  Дина Озерова  Денис Лукьянов  Анастасия Шевченко 
Подборки:
0
0
7022
Закрытый клуб «Прочтения»
Комментарии доступны только авторизованным пользователям,
войдите или зарегистрируйтесь
Кошмар на улице с вязом
Пожалуй, идеальное преступление — рассказать о детективном триллере, избежав даже малейших намеков на спойлеры. И все же не сомневайтесь, там будет все: и буллинг, и сексуальное насилие, и социальная несправедливость, и невнимательность к близким. Тоби — привилегированный белый мужчина из состоятельный семьи, и о его положении высказываются все: сестра Сюзанна, брат-гей Леон и даже близкий друг.
Алексей Слаповский. Хроника № 13
Молодая, красивая, дорогая женщина Нина едет на молодом, красивом, дорогом автомобиле. Район панельных пятиэтажек. Во дворе играют таджикские дети, гоняя мяч на чахлой траве. Трое бомжей в песочнице пьют пиво из большой пластиковой бутыли, чистоплотно обтирая горлышко ладонью...
Гийом Мюссо. Ты будешь там?
Талантливый хирург никак не может смириться со смертью любимой женщины...
Братья Пресняковы. Европа-Азия
.
Титаны манги
К счастью, снобистско-презрительное отношение к комиксам как к примитивной форме развлечения для нетребовательной публики сменяется немалым уважением к подлинным талантам, работающим в области «рисованной литературы». На Западе придать респектабельность комиксам помогли Роберт Крамб, Харри Пекар, Фрэнк Миллер, Томас Пинчон и Дэвид Кроненберг. Но на Западе, комиксы, при всей их популярности, пока не достигли статуса культурного феномена международного масштаба, как это случилось с мангой, японскими комиксами.