Премия ФИКШН35: непаханое литературное поле

Члены жюри премии для молодых авторов ФИКШН35 начали сезон обсуждений длинного списка. Темой первой встречи стали рассказы. Основатель книжного магазина «Полка» Александр Карпюк, литературный критик Мария Лебедева, книжный обозреватель Елена Васильева и организатор премии Владимир Панкратов говорили о сборниках и подборках, принципах их составления, удачных и не очень авторских ходах, разнице читательских восприятий, а также о том, куда пропал тридцатилетний потерянный герой. О том, как прошла встреча, рассказывает Елена Васильева.

В этом году обсуждения немного поменяли формат: теперь они отстраиваются не от темы, а от конкретных книг. Список текстов на этот раз был таким: «F43» Евгения Казарцева, «Периоды пустоты» Л. А. Кафеля, «Российское время» Георгия Панкратова, «Добыть Тарковского» Павла Селукова, «Сестромам» Евгении Некрасовой, «Сказки для мертвых детей» Дмитрия Гаричева и «Они меня любят» Валерии Крутовой.

«В этот раз почему-то больше хочется камерного книжного клуба, чем высоких встреч на серьезные темы (впрочем, никто не обещает, что второе не может перекочевать в первое)», — написал в анонсе обсуждения Владимир Панкратов.

Оказалось, что разделить первое и второе практически невозможно. Стараясь избегать обобщений и громких выводов и начав с конкретики, члены жюри вышли на более-менее абстрактную тему авторских, издательских и читательских стратегий. Как обратил внимание Владимир Панкратов, рассказы — это коварный жанр для книжных публикаций. С одной стороны, читать подряд небольшие тексты сложно из-за обилия сюжетов, запомнить все почти невозможно. С другой — чтобы издательство поставило в план книгу рассказов, их должно быть много. Кроме того, нельзя забывать о достаточно обоснованном стереотипе «сборники не продаются, продаются романы»; их в списке этого года, кстати, гораздо меньше, чем рассказов.

Проблему переизбытка текстов члены жюри нашли у Георгия Панкратова и Павла Селукова. Причем если у первого рассказы очень разные, то у второго наоборот — похожи один на другой. Сборник Георгия Панкратова напоминает книгу, в которую включены все неплохие работы одного автора: от зарисовки о жизни журналиста до трансгрессивных текстов об анархии, вечной войне и жестоких убийствах. Что касается Павла Селукова и его маски пермского гопника, то все члены жюри оценили метод «по рассказу в день», к которому прибегал Селуков, как безусловно эффективный и дисциплинирующий, но превращающий книгу в поток однообразных текстов.

Параллели между совершенно разными сборниками обнаруживались и дальше. «Сестромам» Евгении Некрасовой и «Они меня любят» Валерии Крутовой схожи благодаря теме насилия. Но если Некрасова создает настолько причудливые и вдохновленные мифологией миры, что под одной обложкой можно объединять ее тексты вплоть до «Калечины-Малечины», то Валерия Крутова предельно реалистична, а рассказы близки к тому, что раньше любили называть «женской прозой»: литературой об отношениях, написанной женщиной, с тонко переживающей и нежной героиней. Впрочем, сейчас проза Крутовой уходит от характеристики «женская» к характеристике «о женщинах», и последние тексты автора об этом свидетельствуют. 

«Валерия Крутова воссоздает сюжеты об отношениях с тонким примечающим психологизмом. Иногда тексты кажутся многословными, но так живет выговаривание проблем — долго и болезненно», — отметил Александр Карпюк.

Говоря о темах, которые поднимаются в рассказах, Мария Лебедева заметила, что все их можно прочитать сквозь призму темы насилия; кроме того, по мнению обсуждавших, немаловажное место в них занимает тема одиночества и частной жизни. Так, например, сборник «F43» белорусского прозаика и поэта Евгения Казарцева разделен на две части: «Быль» и «Небыль» — хотя, как уточнил Александр Карпюк, разделение это условно. Общий сюжет книги развивается так, что ближе к финалу смешного остается мало, а грустного — много, при этом печаль рассказчиков связана с потерей близких, чаще всего — членов семьи. 

«Его рассказы, внешне похожие то на городские легенды, то на абсурдные истории с банальным пуантом „а этого на самом деле не было“, складываются в очень стройную картину тревожно-неправильного мира: под сомнение ставится, где это „на самом деле“ — и это, на мой взгляд, очень точное ощущение ментальной поломки», — так описала книгу Мария Лебедева.

Но вообще школьный «тематический» подход, по всей видимости, не справляется с многообразием текстов. Признаюсь: я не смогла найти тему в «Периодах пустоты» Л. А. Кафеля. В ответ на это Мария Лебедева сказала, что ключевой там можно считать тему пути. Сложно выделить четкие темы и в «Сказках для мертвых детей» Дмитрия Гаричева. У черновика сборника есть концепция, отраженная в названии, она и собирает разные тексты воедино. Второй точкой сборки для концепции станет поэтический язык автора при почти полном отсутствии сюжета

«Дмитрий Гаричев построил красивый многослойный мир с красивым метафизическим языком и очень необычными персонажами без заметных текстовых швов. Прекрасная художественная органичность», — считает Александр Карпюк.

Именно эти две книги и стали фаворитами обсуждения. На вопрос «Кому из этих семи авторов вы бы дали премию?» Александр Карпюк и Владимир Панкратов ответили, что как раз таки Дмитрию Гаричеву, а Мария Лебедева выбрала Л. А. Кафеля. Причиной стало отсутствие простой и понятной интерпретации текстов и загадочность фигуры этого автора: мы не знаем о нем ничего, вплоть до имени. 

«Л. А. Кафель заинтересовал своими экспериментами, которые, впрочем, в большинстве своем остались неразгаданными — из-за чего, возможно, требуются, повторные прочтения. По всем его рассказам раскидано много отсылок и шифров, что заставляет вспоминать об этой прозе еще и еще», — отметил Владимир Панкратов.

Говоря о формате будущих встреч, участники дискуссии отказались от идеи обсуждать книги вместе с авторами — как и от идеи смешивать критическое и читательское восприятие: не всегда то, что нам приятно и комфортно читать, оказывается стоящим наград.

Кстати, в нынешнем списке члены жюри не обнаружили обилия историй про «потерянных тридцатилетних», столь популярных в предыдущем сезоне. В этот раз на тему молодости обязательно нарастает какая-нибудь еще: от современной школы до проблем однополых семей. Но делать выводы о потере интереса к автофикшену рано: нужна более широкая выборка и время. И приходится помнить о том, что темы и тенденции — это лишь удобный инструментарий для обсуждения литературы. В действительности литературное поле окажется цветистым и к тому же непаханым.