Оценка книги: 6/10
Когда-то кто-то должен был написать свою автобиографию так, чтобы в ней была не только вся твоя жизнь, но и что-то, что было потом. Ну конечно, вообще-то это невозможно, но — вот же, глядите. Смог пока только один человек — и мы, разумеется, понимаем, что это фантазия такая вышла, а с другой стороны, под каким углом не посмотри, но почему бы не определить жанр, в котором Уэльбек пишет всегда, как автофикшен? Тот самый, с долей выдумки, но и личного здесь через край — и отделить одно от другого почти невозможно, даже родная мать устанет выяснять, где вранье, а где нет (собственно, учитывая отношения Уэльбека и его матери, та бы наверняка и не справилась).
В «Возможности острова» главного героя зовут не Мишель, а Даниэль. Он мизантроп, успешный комик, разумеется, циничный донельзя. «Когда мой сын совершил самоубийство, я сделал себе яичницу с помидорами» и все в таком роде. «Возможность острова» — это его автобиография: он пишет историю своей жизни до самой своей смерти, а потом ее продолжает писать… он же, потому что смерти в мире «Острова» для части жителей Земли больше нет. Человечество наконец освоило клонирование, а потому дописывать за Даниэлем-1 будет Даниэль-2, -3 и так до Даниэля-25. Кому-то из них придется открыть все возможности Острова, а читателю понять, что это за Остров такой, и существует ли он на самом деле.
Уэльбек — пессимист. Он в очередной раз разносит здесь все: прессу, политику, религию, шоу-бизнес, да даже шире — весь чертов мир недостоин никакого будущего, кроме смерти. С одной стороны, вот она, вечная жизнь — в руках человека (или, точнее, неочеловека), с другой — та часть остатков мира привычного у Уэльбека едва ли не выглядит оммажем Кормаку Маккарти с его «Дорогой». Во-первых, спустя века, в мире по Уэльбеку произошло немало войн, одна из которых тоже была ядерной, во-вторых, не всем людям так уж повезло, и какая-то часть выживших деградирует, они становятся каннибалами и бандитами, дикими людьми, являющимися олицетворением всего самого низменного и омерзительного, что только можно себе вообразить. Это, кажется, в целом отношение Уэльбека к человечеству — и потому уже «Возможность острова» — великий роман, написанный едва ли не гением в своем отечестве, самым популярным французским писателем в мире, с чьим именем связано множество скандалов, чисто наш Прилепин, но более талантливый. В этом безусловном величии есть и изъян, как обычно и бывает — позиция циника всегда имеет изъяны, если это позиция защиты от внешнего мира, маска, намертво прилипшая к лицу. Что отлично в шестнадцать, когда ты против всего мира, странно в сорок пять, когда одни и те же уже едва ли не прописные истины опять пишешь на чужой стене, а потом удираешь от полиции: мир дерьмо, любви нет, мы, мужчины, очень страдаем по жизни, да к тому же — вот же новости — стареем.
У Даниэля была сотня женщин, но любил он больше всего, кажется, только собаку, хотя будет утверждать, что все случившееся с ним плохое происходит именно из-за любви — глобальной, великой, а конкретная любовь к конкретной женщине «уничтожила» его как личность и привела к тем последствиям, к которым привела. Найти любовь здесь при этом едва ли возможно — хотя, конечно, как говорится, сначала бы неплохо определиться с терминами. Любовь у Уэльбека равна сексу с молодым, горячим, гибким женским телом, и только: «и вот это я любил, и это было для меня единственным смыслом жизни», — думает герой, наблюдая за своей подругой, похожей на «маленького аморального зверька, не дурного и не хорошего, просто ищущего свою порцию возбуждения и удовольствия». Пожалуй, по Уэльбеку это и есть самая точная характеристика чувства, благодаря которому в принципе существует мир — точнее сказать, доживает довольно отвратительные дни.
Скучно.
Ну, собственно, как говорится — какая любовь, такие и бабочки. Очень по-уэльбековски.
войдите или зарегистрируйтесь