Мальтийский сокол в Хёугесунне

• Стеффен Квернеланн. Мертв по собственному желанию / пер. с норв. Евгении Воробьёвой, Елены Рачинской. — М.: Ад Маргинем Пресс; ABCdesign, 2021. — 112 с.

Стеффен Квернеланн — автор и главный герой графического романа «Мертв по собственному желанию» — держит на коленях маленького сына и гадает, сколько было его отцу, когда он принял решение покончить с собой.

На этом фото отец так же держит Стеффена на коленях. Одд, — так зовут отца, — слегка отвернулся от фотоаппарата. О чем он думает? Стеффен просматривает фотографии отца в первые годы брака, в молодости, в детстве. Где та черта, за которой его накрывают мысли о смерти? Одд говорил о самоубийстве с матерью Стеффена еще до женитьбы. Шутил? Даже на младенческом фото отца, где он нерешительно улыбается своей матери, Стеффен как будто может различить черты роковой тоски, которая однажды заставит его запереться в красном «Вольво» и пустить в салон выхлопные газы.
    
Одд Квернеланн был, что называется, настоящим мужчиной. Служил на флоте, затем работал инженером-рационализатором, разрабатывал тренажеры. Руки росли из нужного места — все время что-то мастерил, строил. Не побоялся ввязаться в тяжбу с соседом — высоким полицейским чином — из-за земельного спора: «не робкого десятка». К женщинам был всегда благожелательно снисходителен: «Ты выглядишь как мисс мира!» — говорит он своей жене. Та в свою очередь говорит, что он чем-то похож на Хамфри Богарта. Все время с шуткой — часто расисткой или гомофобной. А разве можно быть мужчиной в 1970-е, пусть и в Норвегии, и не шутить про черных и геев? В памяти Стеффена он иногда предстает сплошной сияющей улыбкой, без глаз. Что стоит за этой улыбкой? Стопроцентная уверенность в себе, решимость, непобедимый юмор и жизнелюбие — все, что традиционно отличает мужчину. Но Стеффен знает, что за ней искать: страх, тревогу и усталость. Ну и решимость, конечно, — решимость оборвать свою жизнь.

Одд ни в коем случае не тиран, не отрицательный персонаж, из тени которого пытается выбраться Стеффен. Он музыкален, поддерживает в сыне талант к рисованию, вечно дарит детям всякие поделки. Стеффен любит его, как и Одд, никогда не знавший ласки от своих родителей, любил сыновей. Стеффен чувствует, что он — плоть от плоти, и не страшится этого. За тем же чертежным столом, где его отец рисовал проекты тренажеров и делал расчеты, он рисует комиксы. Спустя почти сорок лет после самоубийства Одда Стеффен знает, что, несмотря на всю внешнюю мужественность, у отца внутри что-то сломалось, и ни инженерные навыки, ни чтение книг по клинической психиатрии не помогли ему исправить поломку.

Стеффен пытается понять, почему отец решился на самоубийство. Одд многого достиг в профессии, его изобретения занимали первые места на международных выставках. У него были крепкая семья, стабильный высокий доход, любимая машина и дача, где можно реализовать все свои инженерные задумки. Стеффен так и не может найти конкретный, способный удовлетворить его ответ, узнавая лишь, что у отца были трудные отношения с родителями и что известный психиатр диагностировал у него эндогенную депрессию. И хотя ясно, что Одд — реальный человек и у него совершенно точно были чисто человеческие, личные причины для самоубийства, нельзя не отметить и второй план, который можно здесь разглядеть. Одд Квернеланн покончил с собой, потому что являл собой уходящий тип.

Детали, разбросанные в книге, дают понять, что Одд был человеком тонким и понимающим. Он не удивился, когда его жена, открыв для себя феминистскую мысль, потребовала перераспределения дел по дому, но предложил развод (до развода не дошло). Он терпеть не мог гомосексуалов на телевидении, но чувствовал, должно быть, что скоро они станут частью новой нормальности, как для его поколения нормой стала музыка чернокожих — джаз, который он сам очень любил. Одд интуитивно понимал, что морально устаревает, что в новом мире ему будет не по себе. Но, сидя в маленьком норвежском городке Хёугесунн, Одд вполне осознавал, что и Хамфри Богартом он больше быть не хочет.

Одд в каком-то смысле несет в себе всю традицию новоевропейского рационализма, идущую от Декарта и философов-просветителей. В центре этой традиции — белый мужчина, неутомимый путешественник, смелый ученый-экспериментатор и умелый изобретатель. Этот мужчина познает и подчиняет себе окружающий мир, распространяя на побежденных — женщин, чужаков, представителей меньшинств — правила рационализма. Даже в смерти Одд был предельно рационален — дождался совершеннолетия сыновей, позаботился о том, чтобы его тело нашли чужие люди, а не члены семьи. На последних страницах Стеффен особенно ему за это благодарен.

Юмор и жизнелюбие, умение не унывать в трудной ситуации — ключевой навык для новоевропейского героя. «Капитан, капитан, улыбнитесь, ведь улыбка — это флаг корабля», — вспомним, что Одд был моряком. И улыбку надо сохранять всегда, ведь в картине мира новоевропейского мужчины есть наблюдающая фигура, от которой нигде не скрыться. Это фигура божества.

С первых школьных лет и на протяжении всего переходного возраста меня время от времени посещало странное чувство, будто за мной наблюдают, меня оценивают... Предполагаю, это была побочная реакция на то, как нам в школе вбивали в голову христианство — авторитарное учение о всемогущем, всезнающем, вездесущем и осуждающем боге, который сидит на небе и сутки напролет следит за всеми твоими действиями и мыслями везде, где бы ты ни был.

Возможно, именно необходимость всегда прятать тревогу за сияющей улыбкой, которая помогала Жюлям Вернам и Редьярдам Киплингам покорять моря, в итоге окончательно дестабилизировала их нервное здоровье и свела со сцены истории. И Одд Квернеланн прошел этот путь вместе с лучшими своими предшественниками. Стеффен не проговаривает это прямо, но, кажется, догадывается и оставляет нам подсказку. Вот что он, имеющий горький опыт потери близкий людей, замечает: ему помогло новое право мужчины — право не улыбаться.

Всепоглощающая скорбь, охватывающая всякого, кто потерял близкого человека, иногда может давать послабления. Я ощутил это на себе после смерти папы, брата и мамы. Я разрешил себе не быть «солнечным лучиком» — как мама любила меня называть, — который всегда возвращается домой в отличном настроении, с хорошими новостями и всё такое. Перестал скрипеть зубами во сне, и впервые за всю мою взрослую жизнь стал нормально спать.

Надеемся, что и Одд наконец спит нормально.