Под влиянием возлияний

• Улица Некрасова. — М.: ИД «Городец», 2022. — 256 с. — (серия «Книжная полка Вадима Левенталя»)

Известию о сборнике рассказов об одной из главных «барных» улиц Петербурга — улице Некрасова я поначалу обрадовалась. Потом меня настигли сомнения: насколько удачными получатся тексты антологии? Шутка ли, авторам придется сначала много пить, а потом придумывать рассказы. Затем я долго думала, не бессмысленна ли вся эта затея. Сопротивлялась желанию написать рецензию. В конце концов сдалась — когда еще выдастся шанс поговорить о текстах, созданных после пьянок и только ради пьянок, а не ради серьезных размышлений о том, что же будет с родиной и с нами?

Радость моя была основана на предположении — точнее, даже наивной вере — что этот сборник станет первой ласточкой в череде подобных изданий, которых ранее не было вовсе: художественных книг, антологий, посвященных не городу в общем, а конкретному городскому пространству. Основная ценность его может быть не в достопримечательностях, не в культурных местах, а в том, что расположенные в этой локации объекты удовлетворяют, например, самые низменные потребности человека: поесть, выпить, пообщаться. Появились такие пространства в эпоху капитализма (да не прозвучит это замечание как похвала). Именно тогда стал возможен разговор о «барных» или «ресторанных» улицах, сам феномен которых связан, конечно, не только с тем, что людям там прикольно тусоваться, но и с простейшим стремлением предпринимателей получить прибыль.

В последнее десятилетие выросла значимость локального — то есть теперь мы всё чаще судим не о городе в целом, а о каждом районе отдельно, потому что один другому рознь. Жители всё больше ценят места рядом с домом — будь то рынок, булочная, бар или ресторан. Это отнюдь не запирает людей в «спальниках» — скорее стимулирует город развиваться не только в центре, где всегда было, есть и будет питейно-развлекательное разнообразие, но и ближе к окраинам. Десять-двенадцать лет назад событием было открытие бара Terminal на улице Рубинштейна, которое ознаменовало появление в городе заведений, находящихся где-то между андеграундными и гламурными барами. А теперь событием становится появление или расширение той или иной «питейной магистрали». Локальность торжествует.

При чем тут сборник «Улица Некрасова»? Простите, сорвалась.

Вполне резонно можно возразить, что эта самая улица Некрасова расположена вообще не на окраине и очень далеко от «спальников» — но расположена она на окраине центра города. Мои слова подтвердят авторы сборника (видите, не забыла): «Некрасова все эти истории ничего не убавят и не прибавят: она по-прежнему останется малонаселенной улицей без особых традиций и излишеств, путем из шумного веселого центра в тихие и мрачные Пески», — пишет Аглая Топорова в тексте, иронично названном «Хроники улицы Некрасова». А Вадим Левенталь в предисловии издателя напоминает, что первый знаковый для этой улицы бар, «Хроники», открылся в 2013 году — прежде она была совсем не похожа на то, что мы видим сейчас (до этого нас тут радо было принять разве что кафе «Учкудук»). Почти за десять лет кафе и прочими точками притяжения обросла не только сама улица Некрасова, но и близлежащие пространства — от Ковенского до Баскова, от Жуковского до Маяковского, да и Чехова и Радищева не остались в стороне.

Улица Некрасова — экспериментальный анклав в Литейной части города, который специально создан с целью лабораторных наблюдений и исследований. В ее пределах с максимальным приближением к реальности воспроизведены социально-культурные и потребительские модели, соответствующие третьему десятилетию XXI века. Задачи конструкта — моделирование патологических схем и формирование нозологических механизмов при условии одновременного сканирования вариантов ответных поведенческих паттернов (из краткого содержания поэмы «Некросад» Наташи Романовой).

Краеведческие книги, посвященные тем или иным улицам и домам, пишутся нечасто, но пишутся (например, «Каменноостровский проспект, дом № 26-28» историка Валентина Привалова). Однако художественных книг такого рода не припомнить. Есть издания, посвященные целым городам, — из последних таких примеров можно назвать сборники «В Питере жить» и «Москва: Место встречи» (созданные скорее во имя удовлетворения потребностей туристов, чем ради литературы). Так что ближайшими аналогами «Улицы Некрасова» окажутся, извините, «Легенды Невского проспекта» Михаила Веллера (тоже отчасти краеведческие) и изданный в 1840-е годы альманах «Физиология Петербурга», задачей которого, по словам все того же Некрасова, было «раскрыть все тайны нашей общественной жизни, все пружины радостных и печальных сцен нашего домашнего быта <...>, ход и направление нашего гражданского и нравственного образования».

Метафорически о тайнах общественной жизни, радостных и печальных сценах быта и гражданском и нравственном образовании повествует и «Улица Некрасова».

Героев всех ее рассказов можно описать как представителей, так сказать, творческих профессий. В тексте Аглаи Топоровой это — воображаемый — знаток городских легенд и баек, в рассказе Александра Етоева — поджигатель помоек (вполне себе творческая профессия), герой Павла Крусанова — поэт, у Сергея Носова действует актер-декламатор, а у Валерия Айрапетяна — бизнесмен с неназванным бизнесом, у Вадима Левенталя — шпион, у Кирилла Рябова — непонятно кто (представляется то актером, то писателем). Александр Пелевин главным героем выбирает писателя (смею предположить, фантастическое альтер эго), Владислав Городецкий — еще одно альтер эго, архитектора, у Константина Куприянова шныряет рэпер, «секс-мортал пушка» (и сами догадайтесь, что это значит, иначе спойлер), у Ильи Зыченко — страдалец по несчастной любви, у Ярослава Катаева — любитель Хичкока и Трюффо, у Татьяны Млынчик — страдалица по несчастной любви, у Дианы Рахмановой — пожирательница мужчин. Всех их можно представить и как типичных посетителей баров. И ваше счастье, если вы пересечетесь с ними не в один и тот же вечер — а с героями Куприянова и Рахмановой лучше и вообще не пересекаться.

В этом списке нет персонажей двух текстов: поэмы «Некросад» Наташи Романовой (там то еще разнообразие!) и песни «Улица Некрасова» рэпера Рича (представлена в форме QR-кода — куда уж актуальнее). Во многом благодаря им сборник приобретает междисциплинарность, которая позволяет ему преодолеть границы литературы — а еще на это работает сама тема, связанная с урбанистикой. Сборник предоставляет большой выбор (снова капитализм затесался, как видите) не только петербургских авторов, но и жанров — тут есть и городское исследование, и стихи, и автофикшен, и рассказы с фантастическим допущением (и смесь этих двух типов рассказа), и рассказ-мем (это у Александра Пелевина: там и гномы-***крады, и кот, который ***нулся и скачет). Есть в «Улице Некрасова» и тексты с налетом абсурда.

Хармсовские старухи и в целом его творчество становятся лейтмотивом сборника — в скептическом тексте Топоровой «Хармс дарил слепому вязаную шаль на Мальцевском рынке», у Крусанова поэт идет в бар «Маяк» и отмечает, что «наблюдательный пункт Хармса находился ровно напротив, через улицу, о чем извещала прохожих памятная доска на стене», у Носова актер и некрасоведы спорят о «Случаях», герой Левенталя «сделал шаг, из которого все последующие шаги неизбежно следовали один за другим, как выпадающие хармсовские старухи, инсталляцию с‑которыми включают по вечерам на Маяковского», а у Городецкого — «случайно перекрестился, глядя в единственный глаз шестиметровой головы Хармса, что украшала угловой брандмауэр, имея в‑виду, конечно, католическую церковь через два дома». Превалирование фантастических элементов и отсылок к гению абсурда свидетельствуют о том, в каком направлении развивается «петербургский текст», известный нам с XIX века, — да все в том же, все скрепы целы, выдыхаем. В сборнике, в котором герои регулярно вливают в себя что-то алкогольное, а часть действия происходит в месте под названием «Некросад», засилье реализма (несмотря на всю физиологию Петербурга) выглядело бы по меньшей мере странно. А вот дракон размером со спичечный коробок, обычные хихикающие гномы в красных колпаках и Прозерпина в роли маникюрши тут сгодятся.

Удивительно, конечно: при всей литературной фантазии авторы не обладают фантазией, так сказать, житейской. Их маршрут ограничивается барами «Хроники», Redrum, периодически — «Залив», «Цветочки», «Фаренгейт». Иногда они решаются на вылазку на соседнюю улицу Маяковского в бар «Маяк». Большинство не забывает пропеть серенаду книжному магазину на углу Некрасова и Маяковского. Некоторых заносит в полуподвальные магазины, а борцы с капитализмом отправляют героев глушить в бары без названия — действительно, чего делать невольную рекламу тем местам, которые, может, и любишь-то не очень сильно. При этом, как несложно догадаться, бары на улице Некрасова находятся не только на отрезке между Маяковского и Восстания (да и эти не все перечислены, что уж тут — лейтенанты алкогольного фронта совсем недавно завершили свой дежурный обход и негодуют). Но авторы игнорируют иные питейные заведения и отправляют своих персонажей топтаться на одном пятачке, периодически стремительно запуская их в сторону Некрасовского сада или, наоборот, Литейного проспекта — спасибо, хоть куда-то. Из-за этой избирательности нет-нет да хочется выйти из лагеря фанатов сборника и примкнуть к скептикам, точку зрения которых выразила Аглая Топорова в своих эссе: например, она заявляет, что «алкогольная вселенная улицы Некрасова — плод фантазии и личных привычек авторов и составителей этой книги», а «пятнадцать минут славы пьянство на улице Некрасова приносит до сих пор. А в остальном — ничего особенного тут нет».

А вообще, в прошлом году многие сетовали по поводу литературных памятных дат. Если о юбилее Достоевского вспоминали еще как-то, то юбилей Некрасова проигнорировали. Сборник «Улица Некрасова» отдувается за всех — выпущен-то в юбилейный год. Впору подаваться на какой-нибудь грант, защищающий традиционные ценности гражданина РФ.

Что ж. Ваше здоровье!