Записки из пещеры

• Харуки Мураками. Убийство Командора. Книга 1. Возникновение замысла / пер. с яп. А. Т. Замилова. — М.: Эксмо, 2019. — 416 с.
• Харуки Мураками. Убийство Командора. Книга 2. Ускользающая метафора / пер. с яп. А. Т. Замилова. — М.: Эксмо, 2019. — 432 с.

Событие, которое случается не очень часто, — у Харуки Мураками вышел новый роман. Никого не удивит, что это — совершенно классический Мураками, который ничуть за годы разлуки, кое-как приукрашенные сборниками рассказов про бег и любовь, не изменился. Уже стало традицией замечать, что, мол, если вы раньше читали романы сэнсэя, то понятно, что увидите в следующем. Действительно, в «Убийстве Командора» главный и безымянный герой — опять тот же одинокий белый мужчина почти-что-в-разводе-в-поисках-себя. Чтобы собраться с мыслями, он уезжает подальше от людей — слушать хорошую музыку, готовить томатный соус к пасте и знакомиться с другими одинокими и, конечно, обязательно загадочными, словно не от мира сего, соседями.

Кажется, что «Убийство Командора» — едва ли не тот самый opus magnum, которого стоило ждать четыре года с момента выхода последнего полноценного романа. Все здесь является метафорой чего-то другого, каждая сцена — воплощенная идея. Начать стоит с главного героя, художника, чей талант будто отсылает к жутковатой новелле «Муки ада» японского классика Рюноскэ Акутагава о живописце с едва ли не паранормальными способностями. Герой Мураками тоже не обделен удивительными талантами и рисует портреты потрясающей силы, но талант свой не особо ценит. Дальше классика — жена ушла к другому, краски и холсты забыты (и телефон тоже летит в реку), герой садится в «пежо-205» и едет жить в местное Простоквашино, где как раз есть подходящий дом, в котором тоже когда-то жил — вот же совпадение — другой художник. Через ущелье живет загадочный богач-сосед, одиночка неуловимого возраста с седыми волосами, то ли Джэй Гэтсби, то ли акунинский Фандорин на отдыхе — пока непонятно. Другая соседка — таинственная девочка, типичная Миньона из романа Гете с фиксацией на размере собственной груди. И да, самое главное: в доме герой обнаружит загадочную картину под названием «Убийство Командора», изображающую, собственно, кровавую сцену убийства.

Потом и гадать не нужно — случится что-то странное. Дом будут навещать потусторонние гости, сон смешается с реальностью, и на протяжении всего этого хоровода сюрреалистических событий одинокий герой будет грустно есть крекеры с кетчупом, слушать Моцарта и пытаться вновь обрести себя. Ну и нарисовать хоть что-нибудь.

Когда творец теряет смысл жизни, все вокруг тоже теряет краски. Там, где находится герой, постоянно идет дождь, белеет одинокий холст, сереют стены и вообще атмосфера так себе. Цвета нет, как нет и идеи. Цвета у Мураками всегда важны: вот и художник, отмечающий, какой толщины грифель был у карандаша, когда он делал тот или иной набросок, постоянно уточняет — филин был серого цвета, упаковочная бумага — коричневого, борода загадочного соседа — черно-белая, а волосы — чисто-белые, «как нетронутый слой снежной целины». Фамилия беловолосого персонажа при этом означает в буквальном смысле — «избавиться от цвета». Звучит как анекдот: некий черно-белый герой приезжает к художнику, чтобы тот написал его портрет. Герой же должен узнать своего заказчика поближе — и оказывается, что тот полон секретов, да и дом у него, как потом выяснится, с секретной комнатой, всегда запертой.

Это не случайная деталь: запертые пространства у Мураками — тоже, разумеется, метафоричны: начиная с заваленного камнями таинственного колодца, в котором скрывается кто-то или что-то, заканчивая тайниками души. В каждом персонаже писателя есть точно так же такая комната, где может скрываться нечто потустороннее, природная темнота, которая не равна злу — в восточной философии и зла как такового нет, есть непонятое.

Стоит уточнить — из колодца на свет выбираются в буквальном смысле идеи (так они и представляются при удобном случае). Позже герой и сам оказывается во власти тьмы, практически проваливаясь в платоновский миф о пещере. По Платону люди — узники пещеры, не видят предметов, но видят их тени, так они судят о сути вещей. В момент, когда узники могут быть освобождены, возникает вопрос — насколько реальность будет им понятна? Есть несколько вариантов — то ли вовсе не поймут правды, то ли поймут и пойдут рассказывать остальным (и те сочтут их сумасшедшими). Так Платон показывает, как личность стремится к идее и как общество относится к личности. Персонажи Мураками как раз видят немного больше прочих — у них есть все шансы начать различать саму суть, но для этого каждому придется пройти определенное испытание. Центральный же герой здесь предстает уже практически Орфеем, которому нужно спасти Эвридику, — ему придется отправиться в путешествие в подземное царство, пересечь реку, похожую на Стикс, все только для того, чтобы найти пропавшего из обычного мира ребенка и не умереть самому.

Смерть никому здесь, впрочем, не страшна. Они познают ее через жизнь, а если конкретнее — через сексуальное начало. Размышления о девичьей невыросшей груди могут, конечно, и возмутить (и, очевидно, потому этот роман запретили продавать в Гонконге несовершеннолетним), но важно другое — ведь герой рассуждает о том, что под этой грудью —больное сердце, которое, возможно, скоро перестанет биться. Секс у Мураками — всегда философия, едва ли не религия, но, как и все остальное у писателя, — не в традиционном смысле. Секс равен пониманию того, что «я существую».

Подтверждение существования — другой важный момент. Герои книг Мураками регулярно что-то ищут. Ключи, кошек, женщин, мужчин, выход из жизненного тупика, постоянно бегут за метафорическим белым кроликом, чтобы провалиться в очередную бездонную и черную-черную дыру (и потом выпить в ней зеленого чаю под очередные джазовые трели). В «Убийстве Командора» происходит то же самое. В самом начале романа из заваленного камнями колодца высвобождается черт знает что, а в финале из такой же темницы выберется (или не выберется) и сам главный герой. Его задача — найти идею, вернуть себе утерянное ранее — или навсегда погрязнуть в темноте, вечно смотреть на тени и есть лапшу быстрого приготовления вместо потрясающей домашней пасты.

Параллельно с этой идеей Мураками добавляет аллюзии на само место, откуда появляется все самое важное в «Убийстве Командора» — когда художник начинает делать наброски заброшенной кумирни, то понимает, что его рисунок похож на женский половой орган (а «заросли мискантуса выглядели точь-в-точь как растительность на лобке»). Может показаться, что автор давно не ходил к психологу, но стоит все же вспомнить: из этого колодца постоянно появляется что-то ужасно важное. Не удивительным кажется тогда и такой факт: в самой первой главе герой уточняет — между началом описываемых событий и их финалом прошла «пространная брешь длиною в девять с лишним месяцев, точно канал с отвесными стенками, прорытый в узком перешейке».

Сам писатель точно так же, как и его герой, родил на свет идею — по сути, этот роман выглядит скорее как философское высказывание от семидесятилетнего творца. В интервью журналу die Zeit в 2016 году Мураками, только закончивший работу над «Убийством Командора», говорил: «В шестидесятые, когда я был подростком, нам казалось, что мир становится лучше и лучше. Потом настали семидесятые и восьмидесятые, и мы перестали так думать. Но в душе я оптимист. Когда мои герои оказываются в темной пещере, они могут выбраться из нее изменившимися. Что-то приобрести, стать умнее и мудрее. Нынешняя же молодежь думает, что мир становится хуже — но у них должна быть надежда».

Кажется, что он говорит метафорами, но, в общем-то, понятно — Мураками опять написал многослойное и неочевидное, но все-таки пособие по выживанию для всех возрастов в любую эпоху.