Супергерои и боги

• Майкл Шейбон. Союз еврейских полисменов / пер. с англ. Е. Калявина — М.: Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2019. — 512 с.

Кажется, Майклу Шейбону всегда везет.

Судите сами: первый роман «Тайны Питтсбурга» он начал писать в двадцать один год как диссертацию — один из преподавателей порекомендовал текст к публикации, и вуаля — аванс составил почти 155 000 долларов, а потом еще и фильм сняли. Вторая книга — опять успех и опять экранизация (с Майклом Дугласом в главной роли). Третья, как известно, — Пулитцеровская премия. В 2008 году с первого захода (ранее не номинировался ни разу) Шейбон за свой очередной роман «Союз еврейских полисменов» получил главные фантастические премии США: и «Хьюго», и «Небьюлу». Книгой уже по традиции заинтересовались и кинопродюсеры — на The Guardian даже появился материал о том, что братья Коэны вот-вот готовы приступить к экранизации, но, как видно, что-то пошло не так. В начале 2019 года вновь появились новости о готовящейся экранизации — телевизионная компания CBS Television Studios приобрела сценарий, написанный самим Шейбоном и его супругой, писательницей Эйлет Уолдман. И все же — можно ли действительно снять такое и ничего не испортить?

В «Союзе еврейских полисменов» действие разворачивается в округе под названием Ситка. Это реально существующий город, тот самый, в котором Россия щедрым жестом подарила Аляску братьям-американцам. И если исторически город принадлежал сначала индейцам, потом русским (в честь одного русского, собственно, и называется остров, на котором он расположен — остров Баранова), потом американцам, то у Шейбона многострадальная земля приютила еще и евреев: США предоставили им убежище на суровых землях Аляски, но почему-то только на шестьдесят лет.

Место Шейбон выбирает удачнее некуда: малопривлекательная местность, где из воткнутой в землю палки не вырастет дерево, крокодил не ловится, да еще и, как ни печально, опять приходится с кем-то делить землю и неблагополучно соседствовать.

Два миллиона евреев сошли с кораблей и не нашли здесь холмистых прерий с пасущимися тут и там бизонами. Не оказалось здесь и украшенных перьями индейцев верхом на мустангах. Только хребты омываемых дождем гор и пятьдесят тысяч селян-тлинкитов, уже занявших всю плоскую землю, пригодную для возделывания. Некуда расселиться, негде прирасти, сделать что-нибудь большее, чем толпиться, как в битком набитых Вильно или Лодзи. Поселенческие мечты миллионов безземельных евреев, подогретые фильмами, легким чтивом и буклетами, которыми их снабжало Министерство внутренних дел Соединенных Штатов, испарились по прибытии. Раз в несколько лет то или иное утопическое общество приобретало полоску зелени, отдаленно напоминавшую мечтателям пастбище. Они основывали колонию, импортировали скот, писали манифест. И потом климат, рынок и злая судьба в полосатом явлении еврейской жизни произносили свое заклятие.

Примечательно, как Шейбон работает с языком: действие «Союза» происходит практически полностью в настоящем времени: этот прием усиливает ощущение «здесь и сейчас», своеобразное раскручивание сюжетной линии, когда читатель одновременно с героем узнает о происходящем. Бог у Шейбона исключительно «Б-г», он не прописывает это слово целиком, да и, следует отметить, ключевые персонажи с этим Б-гом вообще в сложных отношениях. На первый план здесь выходит другая фигура — загадочный убитый, наркоман и шахматист, юноша по имени Менделе, или, как еще зовут его родственники на иврите, — Менахем (что, как ни удивительно, значит «утешитель»). С него все и начнется — его труп детектив Мейер Ландсман обнаружит в соседнем номере гостиницы, где коротает холостяцкие запойные вечера. Ландсману понятно, что шахматиста убили, но непонятно кто и зачем. Сцена преступления загадочна — кажется, перед смертью юноша играл в шахматы, а у Ландсмана и у самого целый мешок травм, связанных и с одиночеством в гостиничных номерах вообще, и с шахматами в частности.

И если Б-га здесь не называют полностью, то выяснится, что убитый вполне себе справлялся с его заменой — вылечивал смертельно больных, читал мысли и практически видел людей насквозь, то пытаясь бежать от своего дара, то, напротив, вовсю раздаривая благословения каждому встречному, разве что еще не превращая воду в вино. Расследование заведет Ландсмана в самые дебри религиозного заговора, разумеется, с угрозой для жизни, парочкой смертей и драмами на личном фронте.

Создавая классический нуарный детектив, Шейбон, очевидно, изрядно иронизировал: помимо альтернативной реальности, преувеличенно здесь примерно все. У главного героя очень мрачное прошлое — начинать можно прямо по Фрейду: в детстве Ландсмана заставляли играть в ненавистные шахматы, из-за которых ему постоянно приходилось чувствовать себя идиотом. Отец покончил жизнь самоубийством — и сын вплоть до зрелых лет винил в этом именно себя. Да что там отец — самоубийцей окажется и дед, любимая сестра разбилась на самолете, ребенок умер, еще не родившись, жена бросила, работа дурацкая, жизнь прошла мимо. Однако, согласно канону, этому городу все же нужен новый герой — и потому Мейер Ландсман напролом лезет в дело, которым ему запретили заниматься и узнает что-то такое, чего не должен был узнать никто. Конечно же, у него есть ироничный напарник-толстяк и бывшая жена сорта женщин, входящих в горящие избы, чтобы просушить маникюр. Ландсмана обязательно несколько раз почти убьют, кое-кого пристрелит он сам, у него ожидаемо отберут значок и пистолет, а потом, конечно же, отдадут обратно. Он традиционно во всем разочаруется, но несложно догадаться — долг и совесть окажутся важнее.

Вдруг он ощущает, что страшно устал от ганефов, пророков, пистолетов и жертв, и чувствует безмерный бандитский вес Б-га. Ему надоело слушать о Земле обетованной и неизбежном кровопролитии, необходимом для ее спасения.

— Плевал я на то, что там написано. Плевал я на то, что там якобы было обещано какому-то идиоту в сандалиях, который прославился лишь тем, что был готов перерезать горло собственному сыну во имя завиральной идеи. Плевал я на рыжих телиц, и на патриархов, и на саранчу. Куча древних костей в песке. Моя родина в моей шляпе.

Тут стоит добавить: часть из этих сюжетных ходов совершенно внезапно окажется реальной: это маленький Шейбон учился играть в шахматы и тоже их ненавидел, игре учил его отец, который потом бросил семью — писателю тогда было одиннадцать лет. В итоге, используя все эти детали, кажущиеся порой шаблонными, он пишет совершенно нешаблонную историю — альтернативное развитие событий для целой нации, все так же, впрочем, ждущей нового мессию, иронизирующей над своим шатким положением в чужой стране, запросто верящей в чудеса. И здесь стоит вспомнить реальную историю о корабле под названием «Сент-Луис», который в 1939 году отправился из Германии на Кубу с немецкими евреями на борту — те надеялись избежать Холокоста, но США и не думали принимать их у себя, фактически обрекая почти тысячу человек на верную гибель, а еще — своим молчанием совершив одну из самых неприглядных ошибок в истории этой войны. Помимо этого немаловажно и другое — в 1940 году Рузвельт в самом деле подумывал отдать Аляску евреям, но тогдашний представитель Аляски в сенате, Энтони Даймонд, был категорически против.

Шейбон вносит коррективы и маскирует эти исторические промахи. Что уж там, Даймонда он и вовсе сбивает автомобилем, так, мол, ему и надо, а вслед за этим, конечно, происходят совсем другие события, нежели описанные в учебнике по истории. План министра внутренних дел США Гарольда Икеса, выходит, все же одобрен — именно Икес предлагал Аляску в качестве убежища для беженцев. Евреи все же заселяют Ситку, СССР проигрывает войну, на Берлин сбросили атомные бомбы, Израиля и вовсе уже не существует. У новых жителей Ситки, разумеется, есть и дальнейшие пожелания по обретению очередной новой земли и новой родины. Отношения поселенцев и коренного населения — тинклитов — выглядят практически метафорой израильско-палестинского конфликта. Неоднократно упоминаемый многими критиками в связи с «Союзом еврейских полисменов» писатель Раймонд Чандлер, известный своими хард-бойлд детективами, действительно неслучаен — сам Шейбон говорит в нескольких интервью о том, что его роман — это практически смесь прозы Исаака Бабеля, которого Шейбон очень любит, и, собственно, Чандлера. Но по большому счету видно, что Шейбон, любитель комиксов, продолжает писать книги «как бы комиксы» — однако за неимением под рукой напарника-художника делает это в одиночку, нашпиговывая свою историю деталями, которые визуализируются и без всяких картинок, полицейскими с квадратными челюстями, которым очень пошло бы спасать мир, кровавыми преступлениями и заговором, в котором наверняка замешано правительство США. В конце концов, этому городу и вправду нужен герой, и Майкл Шейбон, Стен Ли от литературы, создает такого — и, кажется, за эту вселенную можно не переживать.