Женщины занимают в современной литературе все больше места — и как авторки, и как героини произведений. Все заметнее становится тенденция переосмысления классических сюжетов, когда второстепенным персонажам дают возможность самим рассказать свою историю. Важным явлением в этом процессе стала книга Марии Татар «Тысячеликая героиня» о женских архетипах в мифологии и литературе. Мы так вдохновились ей, что предложили нашим друзьям из издательства «Альпина» устроить конкурс эссе, в которых участники и участницы поделились историями любимых героинь, рассказав, почему их образы значимы для них. Нам прислали более семидесяти текстов, и, хотя было непросто, мы отобрали пять лучших.
Екатерина Нигматулина пишет о нас, советских и русских девочках, жизнь и любовь которых — это череда иллюзий. Асия Арсланова — о деколонизации и женщинах крошечных аулов, которые пишут прозу. Кристина Булат размышляет о замкнутом круге насилия, Руфь Гринько — о том, что делает женщину субъектом, а Анастасия Савельева — о трех ступенях взросления, которые каждая из нас вынуждена проходить, чтобы обрести внутренюю силу.
РАЗГОВОРЫ С СОБОЙ
Автор: Екатерина Нигматулина
Жизнь — иллюзия. Любовь — иллюзия. И даже облака, похожие на воздушные замки из мороженого, — иллюзия. Франсез и Ник едут в машине. Играет диск Джони Митчелл. Тот самый, который герой Алана Рикмана дарит жене в фильме «Реальная Любовь», лучшей рождественской сказке XXI века. Открыв подарок, жена в исполнении великолепной Эммы Томпсон понимает, что муж ей изменяет. Ник тоже изменяет жене. С Франсез.
«Разговоры с друзьями» — первый роман Салли Руни, написанный еще в магистратуре. Про понятное: кампус, взросление, поиски себя. Себя и любви. Тут сразу слышится молочный голос Миссис Поттс из «Красавицы и чудовища»:
История стара как мир,
И правдивая, как всегда.
Они едва ли друзья,
Но вдруг поворачиваются друг к другу
Неожиданно.
Наши герои живут в Дублине, а не в заколдованном замке, и мешает их безоблачному счастью не только мускулистый красавчик Гастон. На их пути стоят махины социальных конструктов: классовое неравенство, капитализм. Попробуй-ка проберись через них друг к другу. Франсез то хочется резко встряхнуть: «XXI век, крошка! XXI чертов век! Что же вы делаете? Вы же не мы! Вас же точно учили говорить о чувствах, разве нет?!», — то крепко обнять: «You are enough, babe! You are enough». Как это переводится на русский? «Тебя достаточно»? Кому достаточно? «Ты достаточна»? Не то.
Роулинг писала с себя Гермиону, Руни — Франсез. Иногда мне кажется, что они обе выросли не на Британских островах, а где-то у нас, учились в советских школах и были по крайней мере октябрятами, даже если в пионеры их принять не успели. Все слишком знакомое. Одиночество среди книг. Отсутствие друзей. Чувство, что ты умнее остальных, и одновременно низкая самооценка. Постоянная оглядка на других. Постоянная сонастройка с другими. Ты как бы еще в детстве надеваешь себя наизнанку, да так и носишь неудобно всю жизнь.
Есть еще Бобби, бывшая девушка и нынешняя подруга Франсез, которая чувствует себя как рыба в воде в любой ситуации, Франсез же всегда как будто играет роль. Франсез — человек-невидимка. Для себя самой. Ей все время требуется физическое доказательство того, что она существует. Mihi dolet ergo sum. Мне больно, значит я существую. Селф-харм, злоупотребление алкоголем, эндометриоз. Салли Руни обеспечивает свою героиню целым набором способов вернуться в тело. Где же медитация и осознанность? Спорт и здоровый образ жизни?
Дочь алкоголика, Франсез как по методичке собирает все симптомы: изоляция (чтобы не раздражать, будь невидимой), постоянный поиск одобрения (без мнения других тебя нет), страх быть брошенным (кто знает, когда отец не придет ночевать), гиперчувствительность (чтобы быть в безопасности, точно знай, с каким звуком отец поворачивает ключ в замке вечером), низкая самооценка, сложности в романтических отношениях (так еще и с человеком со своими травмами, жаль, что травма на травму не дает магическим образом здоровые отношения, что бы Вы спели на это, миссис Поттс?), жертвенность, непостоянство.
Франсез — это такая Гермиона, которой в школе не повезло встретить своих Гарри и Рона (может, потому что она живая и не умеет колдовать или собственноручно справляться с троллем). Гермиону полюбили такой, какая она была, Франсез — нет. Пришлось маскировать недостаток друзей академической успеваемостью.
Я родилась и провела свое детство в Советском Союзе. В Советском Союзе было неприлично быть красивой, нужно было быть умной. Красивой разрешалось быть исключительно актрисам и их героиням: Алене Саниной можно, Наде можно. Тебе нет. В Советском Союзе быть неудобной было неприлично, стратегия выживания — всем угождать, хорошо учиться, и главное — не выделяться. Отец мой, классический инженер, закончивший МАИ, оказался в милиции. В милиции много пили. Водки. Умер он в сорок пять лет. Через четыре года и мне будет столько. Разрешать себе быть неудобной и выбирать себя я только учусь. «A recovering people-pleaser». Английский язык нас тут опять обогнал, придумал идеальное название для таких как я, таких как Франсез: «выздоравливающий человек, постоянно угождающий людям».
Салли Руни, создав двадцатилетнюю ирландку Франсез, каким-то удивительным образом заодно очень четко описала синдром советской и русской девочки. Магия текста. Мы, разделенные целым поколением и тысячами километров, оказались очень похожи. Разве что менее толерантно относимся к марксизму (мы уже там были, дорогая, больше не хочется) и не готовы отказаться от денег (кроме горящей избы и вечно летящего на нас коня, приходится еще и детей кормить). А в остальном... в остальном жизнь — череда иллюзий. Любовь — череда иллюзий. И даже облака, похожие на воздушные замки из мороженого, — череда иллюзий. Пока однажды, жаря утром детям блины на завтрак, я не посмотрю на футболку. Черт! Я же всю жизнь ношу ее задом наперед. Может, и в сорок ее не поздно надеть так, как она была сшита. Может, это и есть любовь. Что вы думаете, миссис Поттс?
войдите или зарегистрируйтесь