Пусть говорят

• Кристина Гептинг. Сестренка. — М.: Like book, 2019. — 192 с.

Книга как текст получилась не очень. Расходимся? Нет. Есть другой повод собраться — и прочитать новую повесть Кристины Гептинг.

После «Плюс жизни», истории парня с положительным ВИЧ-статусом, Гептинг пишет «Сестренку», книгу о сексуальном насилии, рассчитанную на категорию young adult, повесть даже выходит в молодежном импринте издательской группы «Эксмо-АСТ». Этот факт отчасти снимает завышенные ожидания: отечественный проблемный young adult развивается как может, и было бы странно сходу ждать несомненных шедевров. От романов для подростков в духе Андрея Жвалевского и Евгении Пастернак (возьмем тот же «Пока я на краю», где за героиню гомосексуальной ориентации, промелькнувшую было и поспешно отправленную в кому, авторам приходится едва ли не извиняться в предисловии) скачком переходим к литературе молодых взрослых: без оправданий, иносказаний и прочих реверансов.

Все очень прямо, совсем читателю в лоб — а как же еще? Насилие зовется насилием, а процесс его описания подчеркнуто конкретен и физиологичен: «Он раздвигал мне ноги, влагалище, ягодицы и выжигал душу» —  чтобы не было ничего общего с пресловутым социальным мифом, где изнасилование якобы может быть желанным. Но тут же, в предельной прямолинейности, — и раздражающий фактор. Картонные герои, говорящие готовыми цитатами — разбирай для ВКонтакте: «Раньше я умела спорить, а потом детство закончилось» — выглядят больше функциями, нежели объемными персонажами. Это мог быть готовый сценарий популярного сериала на телеканале «Россия-1», когда б не одно но: довольно посредственный художественный текст оказывается важной историей, рассказанной с журналистской дотошностью вкупе с заметной долей иронии. Ирония эта прослеживается не только в отдельных эпизодах (как очень забавных, как когда, например, в местном госучреждении сетуют, что на заседание клуба «Свет Руси» нагнали всего пол-автобуса подростков, остальных расхватали себе конкуренты, — так и сомнительных, вроде обличительного описания неумных прихожан во главе с озабоченным старцем), но и на уровне самой структуры.

Шесть голосов, сменяющихся один за другим: голос матери, голос насильника, голос жертвы, голос жены насильника, голос отца и, под конец, голос депутатки. Список героев — точь-в-точь состав телешоу, где перед рекламой попросят не переключаться вовек. Каждый рассказывает историю — то ли свою, то ли одну и ту же — и каждый хоть в чем-то несчастен.

Берегите себя и своих близких. Берегите себя от своих близких: цепочка насилия, где мужчина, похоронивший мечту об актерстве, лупит свою жену, потом их сын насилует родную сестру, а та, в свою очередь, издевается над одноклассниками, — создана не в оправдание насильника и не в защиту сомнительной, но распространенной гипотезы «маньяков в детстве обижали, потому-то они и маньяки». Это же стилизация заэкранного мира — так, подстроившись под привычный формат, Гептинг проще его разломать.

Плохо помню, как это было, но я четко осознал, что вот теперь-то наконец по-настоящему накажу сестру. За то, что мама взяла и родила еще одного ребенка, за то, что отец этого ребенка любил больше, за то, что они говорили, что сестренку специально родили мне, а она всегда со мной соперничала и ни в чем не хотела уступать. За то, что она такая тупая, вредная, громкая, какая-то несуразная...

Именно там, на телеэкране, нам озвучивали наконец все те правила, по котором и следует жить. Всамделишная жертва — это вот так: глаза непременно в пол, длинная юбка, не накрашена, перехвачена днем негодяем по пути в приют для сирот. Девственница или мать большого семейства. Красива, но не вызывающе. Так выглядит настоящая пострадавшая от изнасилования (в теории так, на практике даже и здесь найдется, к чему прицепиться). Все иные случаи — это либо сама виновата, либо радоваться должна, что хоть кто-то внимание обратил. Обговорив все условия игры в сочувствие и осуждение, мы всей страной встречали из тюрьмы насильника, и веселым казалось помещать фото жертвы на рекламные баннеры, мемы, сделать имя собственное — нарицательным.

В «Сестренке» жертва неприятная. Внешность главной героини клеймится вульгарной, да и характер не ангельский далеко — она издевается над теми, кто послабее, а годы спустя пытается откупиться дорогими подарками. Конечно, сама виновата. А в детстве — когда все и произошло — была непривлекательной внешне. Так что, выходит, еще и радоваться должна.

Вонючий мешок старательно бултыхается на беговой дорожке. Я подгоняю его портовыми ругательствами, отвечая на комментарии подписчиц в «Инстаграме» — те под каждой новой фоткой по сто раз переспрашивают, как же мне удалось похудеть на двадцать два килограмма.

Кристина Гептинг проговаривает снова и снова то, что должно бы уже наконец улечься у всех в головах: изнасилование нельзя оправдать, это не комплимент и не последствие неправедной жизни — и эти, казалось бы, всем понятные истины, камнем летят в телеэкраны повышенного цифрового качества, добавляясь к всеобщему гулу, где «я» превращается в «мы».