История длиною в жизнь

• Зульфю Ливанели. История моего брата / Пер. с тур. А. Аврутиной. — М.: Издательство «Э», 2018. — 352 с.

Зульфю Ливанели — уникальная личность: музыкант, режиссер, политический деятель, поэт и писатель. К сожалению, с последней ипостасью российский читатель смог впервые познакомиться только в этом году, несмотря на то, что уже на протяжении десятка лет книги Ливанели пользуются популярностью и в Турции, и в Европе.

Пожалуй, для первого перевода автора издатели выбрали лучший вариант — роман «История моего брата».

Сюжет прост: в небольшой турецкой деревеньке происходит жестокое убийство. Главный герой — Ахмед — оказывается одним из подозреваемых: он не только был в гостях у погибшей Арзу в день совершения преступления, но и имел с ней близкие (но не интимные, как он сам неоднократно отмечает) отношения.

Несмотря на то, что роман начинается как детектив, на первый план практически сразу же выходит история трагической любви брата главного героя — Мехмеда, — которую Ахмед рассказывает «юной журналисточке», приехавшей на место преступления и пытающейся вести собственное расследование.

Если говорить о структуре, то криминальная часть служит прологом и эпилогом, в то время как в центр повествования помещена история жизни двух братьев.

Поэтому главная загадка с самого начала кроется не только и не столько в том, кто же убил красавицу Арзу, а в том, что за тайну скрывает главный герой, являющийся крайне неординарной личностью. Так, он раскладывает всю одежду по цветам, а книги — по темам. Он не прикасается к людям, но души не чает в своем псе с говорящим именем Керберос. Он не любит общаться людьми, но если решил рассказать историю, то оторваться от нее будет невозможно. Именно эти, казалось бы, не очень значительные в масштабе всего повествования вещи и цепляют читателя, заставляя его с интересом следить за развитием действия.

Что касается библиотеки, то главный принцип расстановки книг заключался в том, что все они, будучи произведениями художественной литературы, стояли в разных комнатах по темам. На входе в каждую комнату висела красивая вывеска, выведенная мной от руки чернилами и обозначавшая тему. В общем, у меня были: Комната Мести, Комната Ревности, Комната Любви, Комната Страсти, Комната Войны, Комната Самоубийств, Комната Убийств.

Авторы трудов, собранных в тех комнатах, пристально изучали человеческие чувства на протяжении веков, и чтение этих книг стало частью моего обязательного ежедневного самообразования.

Однако, если обратить на героев более пристальное внимание, то окажется, что характеры, созданные Ливанели, не являются глубокими или хорошо проработанными. Более того, в них даже можно обнаружить некоторую шаблонность. На страницах книги встретятся и прекрасная русская девушка, и разлучница, и сплетница-домработница, и любопытная журналистка, и мудрый наставник. Во всех героях можно без труда узнать архетипные образы, характерные не только для турецкой, но и для мировой литературы.

Благодаря простым диалогам, иногда сопровождающимися мудрыми замечаниями Ахмеда, образы получаются живыми. Читатель не спотыкается об искусственную надуманность слов или ситуаций, рассказ льется, как вода, затягивая в свои глубины.

Ливанели — не просто писатель, он мастер сказа. Не зря на страницах романа неоднократно упоминается «Тысяча и одна ночь». «История моего брата» вполне могла бы быть рассказана Шахерезадой, не будь она наполнена современными реалиями. Автор виртуозно играет с текстом, в результате чего порой непросто понять, где кончаются воспоминания Ахмеда, а действие переносится из прошлого в настоящее.

— Как видите, все может стать историей, — сказал я, — и у вас нет никакой возможности понять, где кончается правда. Люди постоянно врут друг другу.

И пусть сюжет романа нетривиален, а характеры, в общем, неоригинальны, стараниями Ливанели рассказанная история превращается в красочное полотно, от которого даже самому претенциозному читателю не под силу оторваться. Однако понять, что именно так притягивает, оказывается подчас непросто. Может быть, любовная линия, лишенная характерного для таких сюжетов пафоса. В ней есть и сильные чувства, и великие трагедии, но воспринимается она как история из жизни самых обычных людей, участником которой может оказаться любой из нас. А, может быть, дело в языке. Не перегруженный описаниями или ненужными подробностями и сохраняющий современное звучание, он, в то же время, знаком нам по старинным сказкам и преданиям, под которые мы засыпали в детстве.

Вначале я надеялся на помощь психологии, философии, в общем, наук, но искомого там не нашел. Кино казалось мне очень поверхностным, оно не давало желаемых сведений. Так что в результате я понял, что есть единственное искусство, которое способно поведать о чувствах рода человеческого и достичь самых больших психологических глубин: это литература.

В конце концов, в сказках главное не оригинальность, а умение увлечь читателя в свой волшебный мир.