Эмили Сент-Джон Мандел. Море спокойствия

• Эмили Сент-Джон Мандел. Море спокойствия / пер. с англ. А. Оганян. — М.: Эксмо, 2022. — 256 с.

Эмили Сент-Джон Мандел — канадская писательница и эссеистка, автор шести романов, три из которых уже переведены на русский язык: «Станция одиннадцать» (2014), экранизированный в 2021 году каналом HBO Max, «Стеклянный отель» (2020) и «Море спокойствия» (2022), занявший третье место в списке бестселлеров The New York Times. Книги Мандел принадлежат к одной литературной вселенной, в которой персонажи перемещаются из романа в роман.

Действие романа «Море спокойствия» разворачивается на протяжении нескольких столетий: с 1912 до 2401 года. В центре сюжета — четверо героев, живущих в разные эпохи и вроде бы никак не связанных друг с другом. Один из них — Гаспери-Жак Робертс, работая в Институте Времени, изучает временную аномалию и совершает путешествия в прошлое и будущее. В каждое свое перемещение он знакомится с другими героями и влияет на их жизни, за что впоследствии будет наказан «потерей во времени» — то есть невозможностью вернуться в свое настоящее. На протяжении всей книги Мандел размышляет о реальности и цикличности времени, и это отражается в кольцевой структуре романа.

Книгу можно приобрести на сайте издательства.

 

***

Какое потрясение — проснуться в одном мире, а к ночи оказаться в другом, но ситуация не так уж непривычна. Просыпаешься женатым человеком, затем в течение дня твоя супруга умирает; просыпаешься в мирное время, а к полудню страна вступает в войну; просыпаешься в неведении, и к вечеру становится ясно, что пандемия уже нагрянула. Просыпаешься во время книжного турне, до конца которого осталось несколько дней, и к вечеру очертя голову несешься домой, бросив чемодан в гостинице.

Оливия позвонила мужу из машины, которой управлял автопилот, чему она была несказанно рада, потому отсутствовал водитель, который слышал бы ее разговоры и задавался бы вопросом, не свихнулась ли она. Впрочем, тот же вопрос она задавала сама себе. — Дион, — сказала она, — сделай то, что я попрошу, даже если это покажется тебе безумием.

— Ладно, — сказал он.

— Нужно забрать Сильвию из школы.

— И не отводить ее завтра? У меня работа.

— Можешь забрать ее прямо сейчас?

— Оливия, в чем дело?

За окном пригороды Филадельфии мерцали высотными жилыми домами. Можно состоять в превосходном браке, и все равно быть не в состоянии доверить супругу абсолютно все.

— Новый вирус, — ответила Оливия. — В гостинице я встретила кое-кого, кто располагает секретными сведениями.

— Какими секретными сведениями?

— Все плохо, Дион, вирус вышел из-под контроля.

— В колониях тоже?

— Сколько ежедневных рейсов между Землей и Луной?

Он затаил дыхание.

— Ладно, — сказал он. — Ладно. Иду ее забирать.

— Спасибо. Я лечу домой.

— Что? Раз ты прерываешь книжное турне, значит дело худо.

— Все плохо, Дион, похоже, все и впрямь плохо, — Оливия почувствовала, что сейчас расплачется.

— Не плачь, — сказал он участливо. — Не плачь. Я уже еду в школу. Я приведу ее домой.

В зале отлетов Оливия нашла уединенное местечко и достала свое устройство. Никаких новых сообщений о пандемии, но она заказала трехмесячный запас лекарств, потом вдоволь воды в бутылках, затем гору новых игрушек для Сильвии. Еще до посадки на рейс она потратила кругленькую сумму и пребывала в легком помешательстве.

На что похож старт с Земли:

Стремительный подъем над зелено-голубым миром, затем весь мир внезапно застилают облака. Атмосфера становится разреженной и голубой, голубизна переходит в индиго, а затем — ты словно вылупился из стенок пузыря — черный космос. Шесть часов до Луны. Оливия купила в аэропорту упаковку хирургических масок, которые продавали простуженным пассажирам. И напялила сразу три штуки, еле дыша. У нее было место рядом с иллюминатором и она, вцепившись в подлокотник, пыталась держаться как можно дальше от остальных. Из черноты возникли лунная поверхность — ослепительная издалека и серая вблизи — и матовые пузыри Колоний Один, Два, Три, сверкающих на солнце.

Ее мобильник засветился и тихонько зазвонил. Оливия нахмурилась, увидев уведомление о новой встрече, потому что не помнила, назначала ли она прием у врача. А потом догадалась: Дион записал ее на медосмотр. Он увидел, сколько денег она потратила на консервированную еду. Ему показалось, она теряет самообладание.

Затем посадка, такая мягкая после головокружительной гонки от Земли до Луны. Оливия надела темные очки, чтобы скрыть слезы. Но прием у врача не был лишен логики. Если бы Дион позвонил из командировки и сообщил о приближении чумы, и попросил бы ее забрать ребенка из школы, если бы она заметила колоссальные изменения на общем банковском счету, она бы тоже озаботилась его здравомыслием. Она выждала как можно дольше перед высадкой, стараясь поддерживать дистанцию между собою и остальными пассажирами в космопорту и на платформе, дожидаясь поезда до Колонии‑2. В вагоне она смотрела сквозь композитное стекло окна на проходящие мимо туннельные огни и яркую лунную поверхность. Она вышла на перрон, где машинально потянулась за чемоданом, каждый раз ловя себя на том, что ей не суждено его снова увидеть.

Оливия мимоходом пожалела о странных звездчатых колючках, которые впились ей в чулки в Республике Техас — она с нетерпением ждала, когда покажет их Сильвии — но помимо этого в ее чемодане не было ничего ценного, убеждала она себя. (Но она чувствовала себя обокраденной — ведь она путешествовала с чемоданом многие годы и почти сдружилась с ним.) Подошел трамвай. Оливия села ближе к дверям, чтобы ее сильнее обдавало ветром — вот где ей пригодились исследования пандемии — а вагон скользил по улицам и бульварам белокаменного города, который никогда не выглядел так прекрасно. Арочные мосты над улицами обладали редким архитектурным изяществом. Бульвары, обсаженные почти неестественно зелеными деревьями, затеняющими балконы жилых высоток, бесчисленные магазинчики, в которых сновали посетители, без масок, без перчаток, беспечные, закрывшие глаза на нависшую катастрофу, и ей было невыносимо смотреть на это, но приходилось. Оливия плакала тихо, чтобы никто не подходил.

Она сошла раньше и прошла пешком последние десять кварталов под солнечными лучами. Купол Колонии‑2 демонстрировал ее любимое небо, бегущие белые облака на фоне темной синевы. Нехватало только жужжания чемоданных колесиков по мостовой.

Оливия завернула за угол, и перед ней открылся жилой комплекс, в котором она жила — вереница квадратных белых домов с лестничными пролетами, спускающимися со второго и третьего этажа на тротуар. Она поднялась по лестнице на второй этаж, не веря в происходящее. Как она могла так быстро очутиться дома? Без чемодана? И почему? Потому что журналист сказал ей нечто странное о путешествии во времени? Она потянулась, чтобы постучать в дверь — ее ключи остались в чемодане на Земле — но замерла. Что, если зараза попала на ее одежду? Она сняла с себя пиджак, туфли, затем, после секундного колебания, брюки и рубашку. Посмотрела вниз на улицу, и прохожий быстро отвел взгляд.

Она позвонила Диону.

— Оливия, где ты?

— Отвори дверь, отведи Сильвию в спальню и оставайся с ней там, пока я буду заходить в комнату.

— Оливия...

— Я боюсь заразы, — сказала Оливия. — Я стою перед наружной дверью, но я хочу принять душ прежде, чем кто-то из вас меня обнимет. Зараза может быть на моей одежде. — Скомканная одежда лежала у ее ног.

— Оливия, — сказал он, и она расслышала боль в голосе. Он подумал, что она отчаянно, ужасно больна, но не из-за надвигающейся пандемии.

— Прошу.

— Ладно, — сказал он. — Я так и сделаю.

Щелкнул замок. Оливия подождала, медленно сосчитав до десяти, затем вошла, оставив свое устройство и нижнее белье в куче на полу, и прямиком — под душ. Она выскребла себя мочалкой с мылом, затем нашла спирт, пошла обратно по своим следам и дезинфицировала каждую поверхность, по которой она ступала. Потом включила очиститель воздуха на полную мощность, распахнула все окна, взяла своим полотенцем нижнее белье с пола и выбросила вместе с полотенцем в утилизатор отходов, дезинфицировала мобильное устройство, потом — пол, где лежало устройство, и снова — руки. «Такой теперь станет наша жизнь», — мрачно подумала она, запоминая поверхности, к которым прикасалась. Оливия сделала глубокий вдох и привела свое лицо в подобие спокойствия. Обнаженная и встревоженная, открыла дверь в спальню, и ее дочь, пробежав через всю комнату, запрыгнула в ее объятия. Оливия рухнула на колени в слезах, сбегающих по ее лицу на плечо Сильвии.

— Мама, — спросила Сильвия, — почему ты плачешь?

«Потому что мне было суждено умереть во время пандемии, но меня предупредил путешественник во времени. Потому что множество людей скоро умрет, и я ничего не могу сделать, чтобы этому помешать. Потому что все потеряло смысл и я, наверное, свихнулась».

— Я так по тебе соскучилась, — сказала Оливия.

— Ты так по мне соскучилась, что вернулась раньше срока? — спросила Сильвия.

— Да, — ответила Оливия. — Я так по тебе соскучилась, что вернулась раньше срока.

Комнату заполнил странный сигнал тревоги: устройство Диона истошно оповещало население об опасности. Через плечо Сильвии Оливия наблюдала, как Дион таращится на экран. Он поднял глаза и увидел, как она смотрит на него.

— Ты была права, — признал он. — Извини за недоверие к тебе. Вирус уже здесь.

Первые сто дней самоизоляции Оливия каждое утро запиралась в своем кабинете и садилась за стол, но ей было легче смотреть в окно, чем писать. Иногда она просто выхватывала шумы из звукового ландшафта.

Сирена

Тишина

Птицы

Сирена

Опять сирена

Третья?

Наложение сирен минимум с двух направлений

Затишье

Птицы

Сирена

Дни проходят как в тумане: Оливия просыпается в четыре утра, чтобы поработать пару часов, пока Сильвия спит, потом Дион работает с шести утра до полудня, пока Оливия пытается играть роль школьной учительницы и удерживать дочку в пределах здравого смысла, потом Оливия работает два часа, пока Дион и Сильвия играют, потом Сильвия получает час на игры с голограммами, пока родители работают, потом Дион работает, пока Оливия играет с Сильвией, потом наступает время ужина, плавно переходящее в час отхода ко сну, затем к восьми вечера Сильвия засыпает, а вслед за ней, ненамного позже, и Оливия, затем звонит будильник Оливии, потому что уже четыре утра и т. д. и т. п.

— К этому можно относиться, как к возможности, — сказал Дион на семьдесят третий вечер самоизоляции. Оливия и Дион сидели на кухне, поедая мороженое. Сильвия спала.

— Возможности чего? — спросила Оливия. Даже на семьдесят третий день она еще не совсем пришла в себя. Ей все еще не верилось. Пандемия? Вы что, серьезно? Это чувство еще не сгладилось.

— Чтобы подумать о возвращении в мир, — ответил Дион, — когда возвращение будет возможно. — Он сказал, что вовсе не жаждет встречаться с некоторыми знакомыми. Он потихоньку подавал заявления о приеме на новую работу.

— Давай эта лимонадная бутылочка будет понарошку моей подружкой, — предложила Сильвия за ужином на восемьдесят пятый день. — Пусть она со мной поговорит.

— Привет, Сильвия! — поздоровалась Оливия и приблизила бутылку к Сильвии.

— Привет, бутылочка, — ответила Сильвия.