Былое и юмор

Хэппи-энд (Happy End)

Режиссер: Михаэль Ханеке

В ролях: Изабель Юппер, Жан-Луи Трентиньян, Матье Кассовиц, Фантина Ардуин, Франц Роговский, Лаура Верлинден, Орелия Пети, Тоби Джонс, Хассам Ганси

Страна: Франция, Германия, Австрия

2017

«Надо поздравить», — шепчут родители и толкают тринадцатилетнюю Еву к дедушке-юбиляру. Девочка робкими шагами подходит к имениннику — тот выжидательно смотрит на нее. После неловкой паузы слышится тихое: «С днем рождения». Дед чмокает Еву в щеку и спрашивает: «А ты кто?».

В подобной комедийной манере, совсем для себя не свойственной, австрийский режиссер Михаэль Ханеке в очередной раз рисует портрет современной буржуазной семьи. Вроде бы обеспеченной и благополучной, но в сущности — разобщенной, в которой утрачены взаимопонимание и любовь.

Члены семьи Лоран, вокруг которой строится повествование «Хеппи-энда», пытаются преодолеть эту отчужденность, вызвать близкого человека на откровение, зайти в его личное пространство, но из раза в раз терпят неудачу. «Что с тобой? Давай поговорим», — допытывается Анна у своего сына, но тот лишь отмахивается от матери; «Почему ты пыталась убить себя?» — спрашивает испуганный Тома́ у своей дочери Евы; та отвечает молчаливыми слезами. Между родственниками стоит стена — она непробиваема, настолько, что Ева вынуждена все свои душевные переживания выкладывать не близким, а в интернет — в виде коротких, снятых на смартфон видео. Оттого в картине столько самоубийц: в суициде герои видят единственный способ сбежать от нелюбви и непонимания.

У этой разобщенности есть и очевидная метафора в фильме: пока никто не видит, Ева лезет в кабинет отца и берется за его ноутбук, чтобы узнать, чем живет родитель. Компьютер просит пароль. Ева пробует варианты, но безрезультатно — ноутбук так и не открывает ей никаких тайн.

К слову, в картине постоянно возникают компьютеры, смартфоны и прочие гаджеты: так Ханеке вскользь намекает на взаимообусловленность развивающихся технологий (и соцсетей) и повсеместной неспособности людей к искреннему общению вживую. Но это отнюдь не основное содержание «Хэппи-энда».

Любовь и ее распад в современном буржуазном мире — именно эти категории Ханеке вновь выводит на передний план. Через историю семьи Лоран режиссер ставит диагноз всему обществу. Такое обобщение абсолютно законно, ведь еще в «Белой ленте» режиссер сформулировал свой главный художественный принцип: за частной трагедией всегда стоит общая (недаром рассказчик верит, что понять современную Германию можно сквозь призму давних событий в деревне). По Ханеке, любовь как явление социальное либо отсутствует в принципе, либо принимает извращенные формы («Пианистка»). Максимум, на что он согласен, — признать любовь как явление сугубо индивидуальное, крайне редкое, зачастую встречающееся среди уходящего поколения («Любовь»).

Ханеке был всегда категоричен в своих суждениях о современности: в его картинах нет места надежде. В этой беспросветности скрывается вся эмоциональная сила его творчества. «Хэппи-энд» сохраняет ту же безоговорочность, однако выводит ее в шутливом тоне, и трагикомедийная форма при всем ужасе описываемого вызывает одно недоумение.

К слову о форме. Ханеке всегда был сторонником неспешного повествования, но в «Хэппи-энде» оно утяжеляется фрагментарностью истории, ее зарисовочностью. Зрительское внимание, однако, удерживается за счет разных хитростей: режиссер, например, напрочь убирает из картины экспозицию, сразу бросая зрителя в историю. Кто эти люди на экране, что они обсуждают и как между собой связаны — поначалу многое остается недосказанным, но по ходу развития сюжета в сознании зрителей выстраивается вынесенная за кадр предыстория семьи Лоран.

В содержательном плане Ханеке не добавляет ничего нового. В «Хэппи-энде» очень много самоповтора, пусть и намеренного: достаточно упомянуть виолончелистку (любовницу Тома), которую изнутри съедает неугомонное либидо, что явно отсылает к главной героине «Пианистки». Даже имена и биографии у персонажей схожи: героя Жана-Луи Трентиньяна так же, как и в «Любви», зовут Жорж; у него была жена, которую на старости лет разбил паралич и за которой он был вынужден был ухаживать. Ханеке не постеснялся даже вставить спойлер этой пронзительной истории: он прозвучал в единственной сцене (лучшей во всем фильме), где члены семьи Лоран — а именно дедушка Жорж и внучка Ева — ведут откровенный разговор. Близкие люди рассказывают ужасающие вещи о себе, но в них они находят то, что их объединяет.

Ханеке — мастер психологически тяжелого эпилога, который оставляет после просмотра очень некомфортное чувство («Забавные игры», «Седьмой континент», та же «Любовь»). В финале «Хэппи-энда» всякая трагичность сводится на нет черным юмором, в результате чего и авторская позиция, и настроение картины в целом остаются неясны. В остальном «Хэппи-энд» — возвращение Ханеке к старым темам, их сжатый пересказ, изложенный в привычных декорациях и с типичными для австрийца персонажами.