Ингрид Нолль — явление уникальное не только для немецкой литературы, но и вообще. Она родилась в 1935 году в Шанхае, в 1949-м вернулась с родителями в Германию, изучала германистику и искусствоведение в Боннском университете, живет в старинном городе Вайнхайме.
Домохозяйка, мать семейства, в 55 лет она ворвалась в литературу со своими детективно-плутовскими сюжетами, героинями-преступницами и фамильными скелетами в шкафах и подвалах. В 1991 году швейцарское издательство «Диогенес» (Diogenes) выпустило ее первый детективный сборник «Смерть петушка» (Der Hahn ist tot). Так началась история успеха. В 1993 году был опубликован другой сборник — «Головы моих возлюбленных» (Die Häupte meiner Liebe). В 1994-м вышла книга «Аптекарша» (Die Apothekerin), в 1996-м — «Прохладой дышит вечер» (Kalt ist der Abendhauch), в 1997-м — «Натюрморт на ночном столике» (Röslein rot) и сборник историй «Шаг за шагом» (Stich für Stich), в 2000-м — роман «Встреча в верхах» (Das Gipfeltreffen), написанный в соавторстве с другими писателями, и сборник детективных повестей «Секретарша» (Die Sekretärin), в 2001-м — «Неунывающие вдовушки» (Selige Witwen), в 2003-м — «Братья-враги» (Rabenbrüder), 2005 году — роман «Как положено истинной леди» (Ladylike).
В интервью, которое мне посчастливилось взять у Нолль в 2002 году для радио «Немецкая волна», автор сказала: «Я никогда не жалела, что стала писать книги лишь после пятидесяти. Я всю жизнь была занята чем-нибудь важным и нужным. Кроме того, если бы я не прожила ту часть своей жизни, где бы взяла жизненного опыта, чтобы писать? Я могу писать о чьей бы то ни было жизни, потому что сама уже пожила на свете. Что мы знаем о жизни в юности, даже в молодости, пока живем с родителями в их доме, пока не выходим за пределы собственной семьи? Зато теперь у меня накоплено достаточно багажа, чтобы писать как следует. У меня трое детей, и это прекрасно, я всегда хотела иметь детей. Я растила детей, я была с ними, пока они во мне нуждались. Я пишу, потому что мне это нравится, доставляет удовольствие. Мои коллеги иногда жалуются, что им приходится сочинять через силу, заставлять себя, мучиться. Я же всегда писала с огромной охотой и увлечением. Много лет у меня не было на это времени. Я начала каких-нибудь лет десять назад. И я счастлива, что могу писать книги. Я не хотела бы прекращать это мое занятие. Я пишу, конечно, не каждый день, иногда делаю паузы. Но потом возвращаюсь с новой радостью».
Вот эта радость творчества, на которое много лет не было времени, — стихия книг Нолль. Она, говоря словами поэта, «пишет, как дышит» и радуется каждой строчке. И эта радость передается читателю, как бы резок при этом ни был сюжет.
Ее, конечно, тут же назвали немецкой Агатой Кристи, и это сравнение вполне адекватно передает масштаб личности Нолль и ее литературного дарования, но только ее книги — не классические детективы, какие выходили из-под пера Кристи, Дойла, Честертона. Это на самом деле вообще не детективы, это авантюрно-психологические триллеры, назовем их так. У Нолль много прозвищ в литературной среде. Ее еще называют леди немецкого детектива или даже королевой немецкого детектива. Честно говоря, ей это не важно. Вернее, ей важно не это.
Сама Нолль так говорит о жанре своих книг: это и детектив, и психологический триллер одновременно. Зависит от читателя: что для него важнее, интереснее, весомее.
Я пишу романы с детективным сюжетом, если их можно назвать психологическими детективами, я буду только рада. Для меня психология, пожалуй, важнее. Детектив интересно читать, но без психологии он теряет смысл. Взаимоотношения и поведение людей иначе не понять.
Коллизию романов Нолль составляют отношения внутри семьи, внутри клана, отношения, так сказать, очень немецкие. Ее персонажи — это герои своего времени, немецких времени и места, со своим германским сознанием, реальность ее книг — немецкая реальность. Есть в этих романах что-то ибсеновское: грешат родители — расплачиваются дети, преемственность поколений, семейные тайны и проклятия. Тайна есть и у всего семейства, и у каждого члена семьи — немцы вообще утверждают в одной поговорке, что у каждого в подвале спрятан труп. Очевидно и влияние Достоевского: порой однозначно угадываются параллели, скажем, с «Братьями Карамазовыми».
Каждая книга Нолль представляет собой психологический ребус, головоломку, над которой в сотворчестве работают сразу три головы — автора, преступника (Нолль обычно пишет от первого лица) и читателя. И суть не в том, чтобы разоблаченный преступник был наказан. Речь вообще не идет о справедливости, правосудии, преступлении и наказании в классическом понимании, здесь нет ни полиции, ни расследования вообще. Компании из трех заговорщиков по обе стороны обложки интересно самой выяснять отношения и докапываться до сути — и пусть никто не мешает. Нолль выворачивает каждого своего героя наизнанку. И от этой изнанки становится не по себе, такое обычно принято скрывать. В результате читатель проникает в какую-нибудь страшную тайну и становится соучастником преступления. Казалось бы — бытовые истории, повседневность, рутина, но за респектабельным фасадом бюргерского домика творится такое...
Преступные герои Ингрид Нолль — женщины: убийцы, отравительницы, мстительницы, клеветницы, лжесвидетельницы, соблазнительницы, разлучницы, воительницы, фальсификаторши, охотницы за наследством... Они шокируют, эпатируют, бросают вызов всему миру. Почему женщины?
Очень просто: я сама женщина, у меня много подруг, две сестры, дочь. В общем, вокруг меня очень много женщин. Разные женщины рассказывали мне свои истории. И я прекрасно могу представить себе все, что с ними происходило, я могу поставить себя на их место, вжиться в их образ. Прожить их жизнь сама. Поэтому так и получается, что, когда я пишу роман, я делаю героиней женщину, ее историю. Я пишу мою книгу как бы с ее точки зрения, как будто это она сама о себе пишет. Женщина как личность мне вообще интересна больше, чем мужчина.
При этом важно понимать, что книги Нолль — это не автобиографии, и лишь некоторые из ее героинь носят черты ее самой и ее матери: «Почти что ни одна из моих героинь не похожа на меня и ни в чем не повторяет мою судьбу. Иногда им приходится переживать то, что когда-то где-то случалось со мной. Но я об этом пишу совершенно отстраненно. Иногда, может быть, что-то из жизни моих друзей, родственников. Но эти мелочи замечают только посвященные, только самые близкие люди. Например, какой-нибудь шифр к сейфу может оказаться датой рождения моей дочери. Но я никогда не использую жизнь других людей в моих книгах. И собственную — тоже. Если уж взялся писать романы — придется тренировать фантазию, научиться выдумывать».
Отчего же женщина становится убийцей? Разумеется, не от хорошей жизни — объяснит читателю Нолль: «Это же интересно. Человек так устроен, что именно убийство и его мотивы интересуют всякий раз, когда он берет в руки газету, книгу, смотрит по телевизору криминальную хронику. Это вообще интересно, иногда хочется поразмышлять: почему человек стал преступником, что его к этому подтолкнуло?».
Но у героинь Нолль не может быть иной жизни, кроме той, что она для них придумала. Автор ставит над ними эксперимент. У них должны быть проблемы и невроз, надломленная психика, а то и вовсе патология. Они должны пережить то, что толкнуло бы их на преступление. Иначе они не стали бы героинями этих детективов. Но, что удивительно, когда читаешь Нолль, не хочется ни назвать ее героинь преступницами, ни тем более их осудить.
В этом же интервью Нолль сказала: «Я не придумывала специально никакой особенной мысли. Мне хотелось бы, чтобы тот, кто читает мою книгу, задумался бы сам о себе. Чтобы читатель узнал себя в моей героине и сказал бы: „Господи, да я же сто раз так думал, так чувствовал, хотел поступить так же! Слава богу, только думал. А ведь мог бы, вот как эта дамочка, взять и задушить своего шефа!“ Мне хотелось бы, чтобы люди сами о себе подумали и не были бы слишком строги к окружающим. Есть ведь люди, у которых что-то не складывается. Их следует понять, а не осуждать сразу».
Один из «персонажей» романов Нолль — это ее юмор, местами переходящий в иронию, даже в сарказм. Благодаря этому юмору, этому довольно саркастическому и в чем-то даже циничному смеху книги Нолль можно отчасти отнести к жанру иронического детектива.
Пик славы и увлечения книгами Нолль в России пришелся на середину двухтысячных, сейчас мы наблюдаем очевидный спад: интерес к ней немного поутих, схлынул, поменялась литературная мода, появились новые авторы. Впрочем, мода, в том числе литературная, переменчива, а Нолль, несмотря на преклонный возраст, продолжает писать книги, поэтому весьма вероятно, что популярность в России вернется к ней снова.
Мне довелось перевести четыре романа Ингрид Нолль. Два из них — «Прохладой дышит вечер» и «Натюрморт на ночном столике» — вышли под одной обложкой в издательстве «Слово» в 2003 году. «Прохладой дышит вечер» переиздавался в «Эксмо» в 2014-м. В «Эксмо» же в 2016-м вышли «Неунывающие вдовушки». Еще один роман, «Алчность», был переведен по заказу «Эксмо», но до сих пор не опубликован.
Переводить Нолль на русский — интересно и несложно. Та радость, с которой Нолль пишет свои книги, передается и переводчику: «Я думаю, Россия все же не так далека в культурном плане от Германии. По крайней мере, все европейцы, я думаю, должны в принципе понимать друг друга. Поэтому я надеюсь, что русские читатели оценят, скажем, мой юмор».
«Прохладой дышит вечер» — семейный роман. Это история семьи и биография женщины с рождения до глубокой старости. Одновременно — и слепок эпохи: Германия во время Первой мировой войны, во время Второй мировой, после войны. Сама Нолль пережила Вторую мировую войну в Китае, но, вернувшись в 1949 году из Шанхая, вместе с другими участвовала в послевоенном восстановлении страны. Книга посвящена матери писательницы, черты которой проступают в героине — пожилой даме по имени Шарлотта. По крайней мере, у матери заимствована юность героини. Шарлотта — самый любимый персонаж Нолль, по ее собственному признанию. У этой героини есть одна особенность: она, в общем-то, не убийца. Некогда с ее мужем произошел несчастный случай, он погиб, а его тело Шарлотта и ее любовник Хуго, любовь всей ее жизни, замуровали в подвале ее дома. И Шарлотта хранит эту страшную тайну, которая, правда, потом раскрывается. Осудить ее за такое, опять же, не получается. Если немцы утверждают, что у каждого в подвале спрятан труп, то госпожа Нолль полагает, что у абсолютно любой женщины есть некая довольно мрачная тайна, которую иногда приходится скрывать до конца дней своих. Шарлотта прожила долгую жизнь, ей уже за восемьдесят, но она по-прежнему женщина сильная, прагматичная, она не унывает, не живет только прошлым и воспоминаниями, она полна шарма, у не ясный ум, твердая память и отменное чувство юмора. Порой она, конечно, углубляется в воспоминания, но затем без труда возвращается в настоящее, где с такой же легкостью находит общий язык со своими молодыми внуками и их друзьями-студентами. Горький опыт прошлых лет не ожесточил ее, но сделал мудрой. В отличие от Шарлотты, ее любовник (проживший тяжелую жизнь, содержавший две семьи — свою и любовницы, в девяносто лет умудряющийся оставаться по-прежнему легкомысленным и не слишком ответственным мужчиной) теперь совсем не так адекватен. Он всегда был немножко ветреным, и его подруге пришлось всю жизнь страдать от этой несложившейся, недопонятой, неразделённой любви.
В «Неунывающих вдовушках» действует великолепный криминальный дамский дуэт — Майя и Кора. Кора — внучка Шарлотты, унаследовавшая от бабушки яркую внешность, непокорный нрав, независимость, некоторую безбашенность, отчаянную смелость и способность из любых ситуаций выходить победительницей. Майя — ее близкая подруга, родственная душа и сообщница, хотя внешне девушки — полная противоположность: «...обычное дело: когда Кора рядом, мужчины на меня вообще не смотрят. Конечно, у нее рыжая львиная грива, а у меня — тощий белесый хвост. У нее зеленые глаза, а у меня — бледно-серые. Для меня наивысшим комплиментом будет „мал золотник, да дорог“, а Кору называют мечтой и богиней. И одевается она в яркие, агрессивные цвета — розовый, оранжевый, желтый, сине-зеленый, черный. А над моим стилем она смеется и зовет его ванильно-карамельным, потому что я люблю цвета ванили, карамели и корицы. Издалека меня, должно быть, вообще не видно». Так говорит сама Майя, от лица которой рассказывается история.
Разных на первый взгляд подруг объединяют некоторые черты — криминальный талант, отчаянный авантюризм, склонность любой ценой побеждать обстоятельства и получать желаемое:
Вот ведь взяли моду — то и дело ругают молодых наследников. Никакого понятия у людей, до чего трудно подобраться к наследству богача. Кора выскочила замуж за миллионера, когда ей не сравнялось еще и двадцати лет. И мы, конечно, обе постарались, насколько хватило таланта, чтобы она как можно скорее овдовела. Богатство Коры основывается на смелости, изобретательности и уверенности во мне, решительной подруге-единомышленнице, которая всегда поможет. <...> Мы такого вместе натворили, что теперь связаны намертво...
Так обе молодые вдовушки создают тайный, но блистательный преступный тандем, и, пожалуй, сравнить их можно, как ни странно это звучит, с главным плутом нашей литературы — Остапом Бендером. Двух энергичных немецких авантюристок и Бендера объединяет не только жизненная установка «цель вижу — в себя верю — препятствия игнорирую». Двигаясь к своей цели, и тот, и другие невольно оказываются последователями Робина Гуда: Бендер — эпохи НЭПа, Кора и Майя — поры развитого капитализма в Западной Европе, в условиях сытого общества, даже уже пресыщенного, циничного и безнравственного. Что у Бендера, что у Коры и Майи просто не остается выбора — в таком обществе сам бог велел стать благородным разбойником-авантюристом с криминальным душком. Неудивительно, что и Бендеру, и двум молодым преступницам время от времени приходится заботиться о справедливости, вершить правосудие, восстанавливать в правах униженных и оскорбленных и мстить за них. Отсюда и еще одно сходство между героинями Нолль и героем Ильфа и Петрова — симпатия читателя, который с радостью встает на их сторону и становится их сообщником.
В финале книги Майя говорит: «Злодейка во всех сказках — лисица, но в конце она исправляется и клянется: „Я больше не буду есть зайцев!“ Да, кажется, пришел и мой черед пообещать, что „я больше не буду убивать мужчин!“»
Майя, может быть, и не будет, хотя и это маловероятно. У книги открытый конец. И у Майи, и у Коры остались незаконченные дела, неоплаченные счета — в конце концов, однажды им просто станет скучно. Ингрид Нолль, к счастью, точно не завершила свою карьеру этой книгой. Раз в год-два появляется новый роман или сборник авантюрно-криминальных историй. В Германии и немецкоязычных странах интерес к книгам Нолль не уменьшается. Вероятно, нам следует ждать нового всплеска интереса к ее произведениям и в России.
