Олег Ушаков. Ева в пустоте

Олег Ушаков родился в Москве в 1990 году. Окончил РГГУ по специальности «Журналистика». Работал журналистом в газете «Собеседник» и на телеканале ТВЦ, сотрудничал с порталом Time Out и издательством «Букли». Публиковался в «Сибирских огнях», «Лиterraтуре» и «Формаслов».

Сергей Лебеденко и Артём Роганов: Рассказ Олега Ушакова — настоящий хоррор в малой прозе. Здесь есть затягивающий сюжет, атмосфера внезапно прорывающегося в современный мир мистического безумия и аллюзия на гофмановскую сказку. О механизмах фабулы остается скорее догадываться. Немного сухой, лаконичный стиль повествования открывает нам ровно столько, сколько нужно, чтобы достроить причины происходящего самостоятельно, но тем острее выглядит текст, «верхушка айсберга», за которой кроются мутные воды иррационального.

 

ЕВА В ПУСТОТЕ

 

Они долго плутали по поселку. Когда навигатор сообщил о завершении маршрута, Ева с облегчением вздохнула и огляделась по сторонам. Она не так представляла себе это место. Справа от них стояло недостроенное кирпичное здание, а слева — старый дом с покосившейся крышей. Одно из окон разбито, как будто в него швырнули камень.

Ева попыталась дозвониться до заводчицы, но та не взяла трубку. Придется заглянуть в ветхий домишко, решила Ева. Если питомник и не там, то им хотя бы покажут дорогу.

— Иди без меня, — сказал Игорь. 

— Пожалуйста! Последний разочек! — попросила Ева. 

— Жень, давай сама. Я уже находился по этим твоим котикам. 

— Никакая я тебе не Женя! — она вышла из машины и сильно хлопнула дверью. 

Ева держалась до последнего. Ни долгая поездка, ни раздраженный бубнеж Игоря, ни болячка, которая вскочила на губе, едва старая успела подсохнуть, — ничто не портило ей настроения. До этого момента. Мало того что он бросает ее тут одну, так еще и называет по имени, которое с детства казалось ей чужим. 

На улице пахло весной. Солнце выглянуло из-за туч, и Ева почувствовала, как по лицу пробежал лучик. Все хорошо. Она наконец дождалась этого дня. Совсем скоро Ева возьмет на руки своего пушистого мурчащего котенка, чьи фотографии она без конца разглядывала последние недели, и расцелует в мокрый нос. 

Во дворе дома было пусто, только росла скрюченная береза. При виде черного кота, который примостился на перилах крыльца, Ева подумала, что пришла по адресу. Правда, это не радовало: котенок ее мечты не должен был жить в таком неприятном месте. Ее разочарование усилилось, когда она заметила красноватый лишай на загривке кота. 

Ева постучала в дверь, и та со скрипом приоткрылась. Ее подмывало сесть в машину и уехать домой, но ей не хотелось возвращаться к раздраженному Игорю ни с чем. 

— Простите, пожалуйста, — сказала Ева, заглядывая в сени. — Здесь есть кто-нибудь? 

Ева застыла, прислушиваясь. Из глубины дома до нее донесся чей-то слабый голос. Она сделала пару шагов вперед и снова замерла. 

— Пить! — услышала Ева. 

В доме царило такое же унылое запустение, как и во дворе. Почерневшие от старости стены, пол со скрипучими половицами, тяжелый запах с нотками сырости и гниения. 

Ева прошла в комнату, откуда доносилась просьба о помощи, и увидела седовласую старуху в истершемся до дыр тряпье. Она лежала на матрасе прямо на полу и протягивала к Еве костлявую руку. На сгибе безымянного пальца, на котором старуха носила перстень, виднелась шишка. 

— Пить! — прохрипела хозяйка дома. 

Ева заметалась в поисках воды. В комнате было много хлама, в том числе связки сушеных трав, сосуды с мутной жидкостью, переплетенные восковые свечи. На стене висела гравюра, на которой коленопреклоненный скелет обнимал ноги красавицы с обнаженной грудью. На глаза Еве попались оленьи рога и маска с перьями, но воды она нигде не обнаружила. 

— Пить! 

Ева побежала на кухню, которая была завалена мусором и объедками. Она повернула вентиль и с минуту стояла над раковиной, надеясь, что из крана перестанет течь ржавая вода. Пришлось напоить старуху водой с ржавчиной. 

— Вам плохо. Давайте я вызову «скорую», — предложила Ева. 

— Нет, — старуха жадно выпила воду. 

— Я котенка хотела посмотреть... — попробовала объяснить Ева, но ее прервал смех старухи. 

Она засмеялась неожиданно громко для человека, который, судя по всему, находился при смерти. Смех перешел в кашель. 

— Дура, не кот тебе нужен, — сказала старуха, откашлявшись. 

Она порылась в складках драной юбки и достала оттуда мешочек на завязках. 

— Бери! — велела старуха. 

Ева послушалась. Заинтригованная, она открыла мешочек и тут же отбросила его с визгом, увидев внутри новорожденного крысенка со слипшимися веками. Старуха снова засмеялась, причем громче прежнего, и Ева только сейчас обратила внимание на странный цвет ее глаз. Один был зеленым, а другой карим и с мутным пятном на роговице. Сумасшедшая, подумала Ева. Она выбежала из дома под лающий кашель старухи и, сев в машину, попросила Игоря увезти ее отсюда поскорей. 

Ночью ей приснилось, будто она зашла в старый дом, но не через скрипучую дверь, а через старухин глаз с бельмом. Ева начала тонуть в мутной вязкой жиже, а потом оказалась на кухне. Старуха стояла с ножом у стола, отрезала от себя кусочки мяса и скармливала их младенцу с окровавленным ртом. 

Старуха резко обернулась и крикнула Еве: 

— Хватит глазеть! 

 

***

 

Утром Ева не услышала будильник. Она так торопилась на работу, что не сразу заметила произошедших в мире изменений. Точнее не в мире, а в ее мировосприятии. 

Ева прошла по пустой улице, спустилась в пустое метро и хотела занять пустое место в пустом вагоне, как вдруг поняла, что уселась прямо на чьи-то колени. 

— С ума сошла?! — раздалось под Евой. 

Судя по сердитому голосу, Ева села на женщину. Поскольку Ева не видела ни женщину, ни других пассажиров, она подумала, что действительно сходит с ума. Она извинилась и направилась в другой конец вагона, подальше от возмущенной женщины. По пути она наткнулась еще на нескольких невидимых человек. 

Ева забилась в угол и зажмурилась, надеясь, что наваждение пройдет. Она слышала, как гремит состав, как рядом звонит мобильник, как переговариваются пассажиры. Значит, со слухом у нее все в порядке, в отличие от зрения. Ева читала, что постоянное перенапряжение глаз и хронический стресс плохо сказываются на зрении, но чтобы такое... 

Ева вышла из метро и побрела в офис, ожидая, что в любую секунду ее собьют с ног невидимые тела. Пустые улицы, пустые магазины, пустые машины на дороге. Она шла медленно, выставив перед собой руку, словно слепая, и изо всех сил напрягая обострившийся слух. 

На работе Ева старалась вести себя как обычно, все еще рассчитывая отделаться кратковременным помутнением рассудка. Она выпила четыре таблетки с экстрактом валерианы, чтобы хоть немного заглушить тревогу, и заставила себя выполнить срочные задачи. 

Если с ней заговаривали, она вжимала голову в плечи, судорожно пытаясь распознать коллегу по голосу. Ева обнаружила, что вещи — кружка, ручка или настольный календарь — становились для нее невидимыми в тот момент, когда их брали в руки невидимые люди. 

Во время обеденного перерыва Ева встала у окна и отрешенно рассматривала неработающий фонтан в парке. Пустой фонтан в пустом парке. Она уже было отвернулась от окна, как вдруг заметила движение в дальнем конце парка. Не белка, не голубь, не пакет, влекомый ветром. Ева увидела мальчика. Он подбежал к луже, замер в нерешительности и посмотрел назад, наверное, ожидая маминой реакции. Потом он прыгнул и побежал по луже, отчего во все стороны полетели брызги.

Ева выбежала из офиса в надежде найти мальчика, но в парке снова было пусто. Возле лужи еще не высохли следы от детских сапожек. Ева испугалась, что мальчик, возможно, был единственным человеком на свете, которого она могла увидеть. 

На выходе из парка Ева поняла, что все не так плохо, как ей казалось. Возле лавочки стояла детская коляска. Наплевав на приличия, Ева подбежала к коляске и заглянула внутрь. Она так обрадовалась, как будто нашла своего потерянного сына. Ева увидела и малыша, и его синюю шапочку, и его синюю соску с нарисованной машинкой. 

— Что вам нужно? — Ева почувствовала, как чья-то рука заслонила ее от малыша. 

В то же мгновение коляска исчезла и Ева догадалась, что встревоженная мама, которая до того сидела на скамейке, увозит малыша подальше от странной незнакомки. Ева извинилась, но виноватой себя не чувствовала. Она должна была убедиться, что еще не все потеряно. По какой-то необъяснимой причине, ставящей под сомнение ее адекватность, после вчерашней встречи со старухой Ева перестала видеть взрослых, но не детей. 

 

***

 

Весь следующий месяц Ева ходила по врачам. Когда несколько окулистов не обнаружили у нее никаких отклонений, она записалась к неврологу, потом еще к одному. КТ, МРТ, ЭЭГ и прочие исследования со сложными аббревиатурами не прояснили ситуацию. Еву направили к психотерапевту, и на этом она решила остановиться. Не желая больше тратить время, деньги и нервы, она сделала то, что у нее всегда хорошо получалось, — смирилась с обстоятельствами. 

В общественных местах Ева стала носить очки и белую складную трость, довольно убедительно изображая незрячую. Благодаря этому прохожие либо держались от нее на почтительном расстоянии, либо предлагали помощь. В последнем случае она испытывала неловкость, и порой, чтобы не чувствовать себя обманщицей, закрывала глаза и при ходьбе полностью полагалась на слух. 

Ева перешла на удаленку с понижением зарплаты. Она отказалась от утренних пробежек на школьном стадионе, походов в бар с коллегами и редких встреч с родными. Самым болезненным для нее оказалось расставание с Игорем. Он не поверил, что Ева перестала видеть взрослых, и заподозрил ее в попытке манипулировать им. По его мнению, таким изощренным способом Ева хотела убедить его завести котенка, чего он наотрез отказывался делать после трех неудачных поездок в питомники. Или, рассуждал Игорь, тем самым она намекала, что им пора завести ребенка. Он злился, обижался, отстранялся. В конце концов Игорь пришел к выводу, что Ева психически больна и что им лучше пожить отдельно. 

Ева осталась одна. Поначалу ее тяготило одиночество, но со временем она стала находить в этом определенные плюсы. Например, ей больше не приходилось выпрямлять свои волнистые волосы, из-за которых Игорь в шутку называл ее пудельком. 

Если Еве становилось скучно одной, она выбиралась на детскую площадку, или стояла за забором детского садика, подолгу наблюдая за малышами, или гуляла по парку, где курсировал детский паровозик. Возможность видеть детей удерживала Еву от отчаяния. 

Время от времени она ходила на выступления детских хоров, оркестров и танцевальных коллективов. Она сидела в пустом зале, и дети выступали для нее одной. Во всяком случае, именно так она воспринимала происходящее. 

Однажды юные музыканты исполняли для Евы музыку из балета «Щелкунчик». Потом, во время антракта Ева пила приторный кофе из автомата и услышала сухой удушающий кашель. Мальчик плотного телосложения, сидевший к ней спиной за столиком в буфете, хватался за шею не в силах вдохнуть. Через несколько секунд кашель сменился хрипом, и Ева, забыв о своем образе незрячей, поспешила на помощь. 

Она растолкала невидимых людей, которые, судя по всему, в растерянности стояли и наблюдали за происходящим, приподняла ребенка со стула и обхватила его сзади. Мальчик оказался на удивление тяжелым, и Еве потребовались все ее силы, чтобы несколько раз надавить ему на широкую грудь. Мальчик исторг из себя тепловатую жидкость и кусочки не пережеванной пищи. Он откашлялся, отдышался и, оторвав взгляд от пола, посмотрел на Еву.

И только тут она поняла, что спасла не мальчика, а мужчину. Щетина на скулах, длинный нос, голубые глаза. Хотя Ева сама не отличалась высоким ростом, непропорционально большая голова мужчины была ей по грудь. Едва она осознала, что видит перед собой карлика, как тот сразу начал терять свои очертания и стал невидимым. Как будто его стерли ластиком. 

До Евы донеслись слова благодарности. У мужчины был приятный низкий голос. Она также услышала приглушенные перешептывания невидимых людей, на чьих глазах незрячая девушка пришла на помощь карлику. Ей показалась, будто она стоит на сцене и на нее устремлены взгляды зрителей. Мари, спасшая Щелкунчика. Ева стушевалась и заторопилась обратно в зрительский зал. 

Когда концерт закончился, на улице лил дождь. Ева подняла воротник пальто, но не успела шагнуть из-под козырька театра.

— Прошу прощения, — услышала Ева. 

Она сразу узнала этот голос. 

— Вы спасли меня сегодня, — сказал карлик. — Меня зовут Аарон. На иврите мое имя переводится как «гора» или «высокий». Но вы, наверное, догадались, что я скорее холмик, чем гора. 

Ева улыбнулась. 

— Можно проводить вас до метро? — спросил Аарон. 

Ева услышала, как открывается зонт, который стал невидимым в руках невидимого Аарона. Она хотела отказаться, но мужчина аккуратно взял ее под руку и повел к станции. 

Поначалу разговор крутился вокруг инцидента в буфете, который, по словам Аарона, многим зрителям запомнится больше, чем сам концерт. Они поговорили о первой медицинской помощи, о музыке и книгах, о том, как сильно Еве не нравится ее настоящее имя — Женя, — которое до ее рождения выбрал отец, мечтавший о мальчике. 

Перебивая самого себя, Аарон комментировал происходящее на улице, чтобы помочь своей незрячей спутнице сориентироваться в пространстве. Здесь ручеек по асфальту течет, здесь кто-то уронил глазированный сырок, а тут давайте остановимся и пропустим машину. Это забавляло и умиляло Еву, которая не хуже Аарона видела и сырок, и машину. 

Аарон предложил проводить ее до дома, Ева вежливо отказалась. За последние месяцы она отвыкла от мужского внимания и даже подумать не могла, что способна кого-то заинтересовать в черных очках и с белой тростью. Она больна, а он... а он скорее холмик, чем гора. 

 

***

 

В конце зимы Ева осознала, что ее состояние ухудшается. Она перестала видеть не только взрослых, но и подростков. Со временем, боялась Ева, она не сможет видеть детей, животных, птиц и останется одна наедине с пустотой. 

Еве все чаще снились страшные сны. У нее набралась целая коллекция однотипных кошмаров, из-за которых она с криком просыпалась посреди ночи. Ей снились ведьмы, окровавленные младенцы, плешивый кот, который пытается засунуть голову ей в рот. Она не высыпалась, стала вялой и рассеянной. Как-то раз она оставила на детской площадке смартфон, а на следующий день обнаружила его в своем почтовом ящике. Ева долго строила догадки о личности тайного доброжелателя, но в итоге сдалась. 

После очередной бессонной ночи, когда она боялась прилечь и снова увидеть безумную старуху с разноцветными глазами, Ева решилась вернуться в тот дом. Там, где все началось, там все должно и закончиться. 

За год дом старухи пришел еще в большее запустение. Если в прошлый раз разбито было только одно окно на фасаде, то теперь все три. Аэрозольной краской на заборе кто-то нарисовал неприличную картинку. 

Как и ожидала Ева, дверь была приоткрыта. Она вошла без стука. В коридоре ее встретил черный кот, который начал приветливо тереться о ее ноги. Как будто встретил родного человека.

Комната старухи почти не изменилась. Только вещи покрылись толстым слоем пыли, да вроде бы стал другим сюжет гравюры. Если раньше скелет обнимал ноги полуобнаженной красавицы, то теперь он держал ее на руках. Рядом по стене полз таракан. 

На матрасе лежал ворох тряпья, в том числе длиннополая юбка старухи. Ева различила едва заметное копошение. Она приподняла складу юбки и увидела там пятерых крысят, лысых и безглазых, похожих на отрубленные мизинцы. 

Толстая крыса запрыгнула на матрас и загородила собой крысят. Ева попятилась. Крыса встала на задние лапки и крутила головой, принюхиваясь к Еве и вглядываясь в нее черными глазками. Возможно, эта была та самая крыса, которую старуха, умирая, вручила Еве. 

Крыса спрыгнула на пол и стала приближаться к Еве. Вероятно, крыса собиралась вгрызться ей в ногу, чтобы выгнать из дома и спасти своих детей. Или, может быть, она просто хотела обнюхать Еву, как незадолго до того сделал кот. Ева так и не узнала, что было в голове у крысы. Внезапный удар разрубил грызуна напополам. При виде крысиных внутренностей Ева закричала. 

— Все хорошо! — услышала Ева. — Вы в безопасности! 

— Кто здесь?!

— Это я, Аарон, — он бросил на пол лопату, которая мгновенно стала видимой для Евы. Лезвие испачкано в крови. 

— Что вы здесь делаете? 

— Я боялся за вас... — сказал Аарон. 

— Вы за мной следили, — догадалась Ева.

Она не видела его лица, но была уверена, что он смотрит на нее преданными виноватыми глазами. 

— Ее больше нет, — задумчиво произнесла Ева. 

— Кого нет? 

Не дождавшись ответа, Аарон сказал: 

— Вы странная. И это место странное. Что я могу для вас сделать? 

— Сожгите, — сказала Ева. — Сожгите здесь все. 

Старухи больше не было, но Еву не покидало ощущение, будто она где-то рядом. Когда дом загорелся и когда они отошли от него на приличное расстояние, это ощущение не исчезло. Ведьма словно следила за ней, прячась в деревьях, в талых сугробах, в Евиных кошмарах. 

С тех пор Аарон и Ева не расставались. Спалив старухин дом, они как будто заключили негласный договор. Аарон получил дозволение быть подле Евы. Лицо Аарона, которое Ева мельком увидела на выступлении детского оркестра, постепенно стало вытеснять из ее памяти другие мужские лица. В том числе Игоря. Аарон без колебаний поверил в ее странную болезнь и никогда не называл ее Женей. 

Вскоре после того как он переехал в ее квартиру, Ева узнала о своей беременности. В тот день, когда она сделала тест, ей не сиделось дома. Переполнявшему ее счастью было тесно в четырех стенах. Она вышла на улицу и впервые за долгое время увидела людей. Беременность ее исцелила, поняла Ева, проклятие разрушено. 

Они боялись, что дочка родится не такой, как все. Но малышка появилась на свет совершенно нормальной, за исключением одной мелочи. У рыжеволосой девочки были глаза разного цвета — один зеленый, а другой карий. Когда Ева это заметила, она вспомнила безумную старуху и испугалась, но быстро поборола свой страх. Какими бы странностями судьба ни наградила ее дочь, она навсегда останется ее долгожданной и заслуженной радостью. Даже если ведьма переродилась в облике ее девочки, то об этом никто не должен узнать, дала себе зарок Ева. Никто и никогда.

 

Обложка: нейросеть Midjourney