Ян Пальх. Бог опустился на рельсы

Ян Пальх родился в селе Махино Саратовской области. Живет в Москве. Ранее не публиковался.

Борис Кутенков: На первый взгляд тексты Яна Пальха кажутся удивительно неамбициозными («Стихи — не более / Чем стихи»: эта формула мгновенно вызывает в памяти формулу другого Яна, Сатуновского, о том, что «главное иметь нахальство знать, что это стихи», будучи в своем роде ее противоположностью). Однако следующее, что замечаешь, — это ударность концовок (которые следуют из совершенно неожиданных картин или сюжетов, становятся их неявными и парадоксальными итогами). Зарисовки Пальха, апеллирующие одновременно и к «необязательности» концептуалистов, и к восторженной интонации Леонида Мартынова, и к юродивой — Венечки Ерофеева, — отказываясь от претензий на Большой Стиль, в каждом финальном жесте дают уверенную формулу пересборки рассыпающегося мира. В этом смысле ощущаешь их личную, для себя, обязательность и необходимость — выходящую уже за пределы поэтической иерархии или оценки стихотворного текста.

 

БОГ ОПУСТИЛСЯ НА РЕЛЬСЫ

***

Егору Моисееву

Вот умер я 
И умер ты 

Остались лишние следы 
Лежит листва, поют менты 
Как ангелы, в ненужных позах 
Узнаешь прежние черты 

В своих 
березах.

***

Снег хранит в себе товарища.
Смерть хранит в себе товарища.
Умирающего
Земля хранит, тело хранит.
И нет души у товарища,
Потому что гнида — он
Не человеческая,
Умирающая.

***

Платформа рождает звук.
Эскалатором, дура, кончаемая!
Позови — не придут, точно пара подруг,
Но возьмут тебя за руки.
Эти бедные, белые ангелы!
И уведут.

***

Сквозняк. 
На балконе растут цветы. 
Цветы растут на балконе, 
И все они как на ладони! 
Цветут и как будто бы 

Совсем не цветут 
как будто бы....

***

Она улыбнулась. Платки и сандали.
Я поздно вернулся, скулил и скандалил!
Что нечего ей, обретая круги под глазами,
Целовать мои руки. На грязном,
Финляндском вокзале.

***

Береза с желтыми, качаясь,
Листьями. Весь небосвод
К окошечку склоня, где ты сидишь,
Сама в ответ склоняясь

К возможности условного романа
За пару тысяч лишних километров
Где слово — деньги, а стихи в карманах —
Жвачка на обветренных губах.

Лишь мишура и блестки
Твоей расчески

В моих
Руках.

ВОСХОДИТ СОЛНЦЕ (III)

Восходит солнце.
Сквозь деревья проходит туман,
Каждая снежная проседь нагрета
твоим дыханьем.

Вода бесцветна на вкус,
На вкус как вода!
Как снег, как море.
Я — не я.

Стихи — не более
чем стихи.

***

Желтый дом, разводы ливня
В небесах, на остановке
Запах водки, цвет бензина
На асфальте
одеяния Богов!

И античные названья
Вместо прочих

***

Бог опустился на рельсы,
И рельсы припали к щеке.
И рельсы прижались!
И все одновременно
Сжались
И сжалились...

И небо как слезы
Пошло по щеке.

***

Вот снег, не выпавший, лежит
Да-да, не выпавший и белый!
И я — подвыпивший!

Смотрю и удивляюсь,
Как будто бы уже являюсь
Сам этим снегом,

Не выпавшим.

ВТОРОЕ НЕВЫНОСИМОЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ 
НА ТЕМУ ВОДЫ

На рабочие руки течет вода,
Вода течет на рабочие руки!
И нет ничего прекраснее
Этой воды, снисходящей
На руки.

***

Осенью все светофоры — красные!
Желтые листья рвут перепонки в кровь!
И только твои гениальные яблони —
Сладкие, бледные...

Жить заставляют

Вновь
И вновь.

***

Дети, укаченные рессорами.
Слова, наизнанку вывернутые.
Листы стеклотары друг к другу спрессованы,
Прошитые красной нитью
Дешевой синтетики
Спертый воздух событий
Платоновской этики
Собственный перифраз —
Как форзац на учебнике,
Как вдохнуть
в первый раз.

***

Свежий букет опадает на землю.
Снисходит вода на ладони,
Подснежник расцвел на балконе.
Воздух пахнет осадками

Ровно-ровно, легко!
И достаточно лёгко
Мне,

Что достаточно только
Выпить стакан воды

Неба!

***

Гаражи, задыхаясь, стремятся по мост,
Под утро пинает кусочки бутылок вьюга!
В трамваях скрипучих я праздновал...
И хотел как в Евангелие!
Но Москва-Петербург.

И поэтому холодно ангелам
Оттого, что читают стихи мои

Вслух.

Обложка: нейросеть Midjourney