Викрам Сет. Достойный жених

• Викрам Сет. Достойный жених. Кн. 1 / пер. с англ. Е. Калявиной, Е. Романовой. — М.: Иностранка, Азбука-Аттикус, 2023. — 880 с.

Викрам Сет — индийский поэт и прозаик. Известность ему принес роман в стихах «Золотые ворота», полностью написанный онегинской строфой, а его произведение «Достойный жених» до сих пор остается самым крупным из написанных на английском языке.

Эта семейно-историческая сага погружает в культуру и социально-политическую жизнь постколониальной Индии. В центре повествования — конфликт старшего поколения, сохранившего верность традициям, и младшего, желающего освободиться от строгих запретов и чрезмерного влияния родителей. В одной из четырех семей, история которых описывается в романе, мать, выдав замуж старшую дочь, хочет найти достойную партию и для младшей — Латы. Но девушка решительно противится браку и не обращает внимание на мужчин, чего нельзя сказать о них. Однажды, зайдя с подругой в книжный магазин, Лата встречает там незнакомца, который быстро заинтересовывается ей.

 

1.15

«Имперский книжный развал» — один из двух лучших книжных магазинов города — располагался на Набигандже — фешенебельной улице, являющейся   последним   оплотом   современности, за которым следовали лабиринты переулков и древних, захламленных кварталов Старого Брахмпура. Несмотря на то что магазин находился в паре миль от университета, поклонников среди студентов и преподавателей у него было больше, чем у «Союзного» и «Университетского» книжных, вместе взятых, построенных к тому же всего в двух минутах ходьбы от кампуса. «Имперским книжным развалом» заправляли двое братьев — Яшвант и Балвант. Оба почти не понимали английского, но (несмотря на сытую округлость их фигур) были настолько предприимчивыми и энергичными, что их малограмотность почти не играла роли. У братьев был лучший товар в городе, и они всегда стремились помочь клиенту. Если книги в магазине не оказывалось, они просили покупателя самостоятельно записать нужное название в бланк заказа. Дважды в неделю бедным студентам университета платили за сортировку новых поступлений по нужным полкам. Поскольку книжный магазин славился учебной литературой так же, как и обыкновенной, владельцы не стеснялись затаскивать преподавателей, пришедших взглянуть на книги, и усаживать их за чашку чая и списки издательств, упросив отметить названия, которые, по их мнению, книжный магазин должен рассмотреть для возможного заказа. Эти преподаватели были рады убедиться, что необходи- мые для их курсов книги будут доступны для студентов. Многие из них возмущались вялостью, равнодушием и своенравностью «Университетского» и «Союзного» книжных магазинов.

После занятий Лата и Малати, обе простенько одетые в обычные шальвар-камизы, пошли на Набигандж, чтобы побродить, выпить чашечку кофе в кофейне «Голубой Дунай». Это занятие, известное среди студентов под названием «ганжинг», они могли себе позволить раз в неделю. Когда они проходили мимо «Имперского книжного развала», их затянуло внутрь, словно магнитом. Каждая из них направилась к своим любимым жанрам. Малати остановилась у полок с романами, а Лата устремилась к поэзии. Однако по пути она задержалась у полок с научными исследованиями. Не потому, что она хорошо разбиралась в них, а, скорее, наоборот, — потому, что со- вершенно в них не смыслила. Всякий раз, открывая научную книгу и видя целые абзацы непонятных слов, она испытывала удивление от того, насколько огромны масштабы образования, находящегося за пределами ее понимания. Столько благородных, целенаправленных попыток сделать понятнее все сущее. Ей нравилось это ощущение серьезности. И сегодня она чувствовала себя серьезной как никогда. Она наугад взяла книгу и прочла первый попавшийся абзац:

…Из формулы Муавра следует, что zⁿ = rⁿ (cos n + i sin n). Таким образом, если комплексное число «z» описывает круг радиусом «r» вокруг начала координат, «zⁿ» опишет ровно «n» раз круг с радиусом «rn», подобно тому как «z» описывает круг один раз. Стоит помнить также, что «r» — модуль «z», записываемый как |z|, — дает расстояние от точки «z» до начала коор- динат и что если z' = x' + iy’, тогда |z – z'| — расстояние между z и z'. Теперь можно перейти к доказательству теоремы…

Что именно ей нравилось в этих предложениях, она не знала, но они внушали ощущение весомости, комфорта, неизбежности.

Мысли Латы невольно обратились к Варуну и его математическим исследованиям. Она надеялась, что ее слова, сказанные на следующий день после свадьбы, пошли ему на пользу. Надо бы писать ему почаще, чтобы укрепить его храбрость, однако с приближением экзаменов у нее оставалось очень мало времени для чего- либо еще. Она пошла на ганджинг только потому, что ее уговорила Малати, у которой времени было еще меньше.

Лата с серьезным лицом снова перечитала абзац. «Следует также помнить» и «теперь можно перейти» устанавливали между ней и автором этих истин и тайн незримую связь. Все эти слова были уверенными и — посему — обнадеживающими: дела обстоят именно так, даже в этом неопределенном мире, и от этих слов можно отталкиваться и двигаться дальше.

Она улыбнулась самой себе, не обращая внимания на окружение. Все еще держа в руках книгу, она подняла взгляд. И вот молодой человек, стоявший неподалеку, попал в ауру ее улыбки. Он был приятно ошеломлен и улыбнулся ей в ответ. Лата нахмурилась и взглянула на страницы вновь. Но она уже не могла сосредоточиться и через несколько мгновений поставила книгу на полку и направилась в раздел «Поэзия».

Что бы Лата ни думала о самой любви, она тепло относилась к любовной поэзии. «Мод» было одним из самых любимых ее стихотворений. Она принялась листать том Теннисона.

Высокий молодой человек со слегка вьющимися черными волосами и приятным, как отметила Лата, почти орлиным профилем, кажется, интересовался поэзией наравне с математикой, поскольку пару минут спустя Лата увидела, что он переместил свое внимание к полкам с поэзией и предался просмотру антологий. Время от времени она чувствовала на себе его взгляд. Это раздражало ее, и она старалась не поднимать глаз. Когда же она все-таки не выдержала, то невинно подметила, как он погружен в чтение. Любопытство взяло верх, и Лата посмотрела на обложку его книги. Это был сборник «Современная поэзия» издательства «Пингвин». Он поднял взгляд и поймал ее с поличным. Прежде чем она успела вновь отвернуться, он сказал:

— Неожиданно, когда  кто-то  интересуется  сразу  и поэзией, и математикой.

— Вот как? — строго сказала она.

— Курант и Роббинс — блестящая работа.

— А? — удивилась Лата.

Затем она поняла, что молодой человек имел в виду ту книгу по математике, которую она наугад сняла с полки.

— Неужели? — отрезала она, желая завершить разговор. Но молодой человек был настроен продолжить беседу.

— Так говорит мой отец, — продолжил он. — Не как текст сам по себе, а как широкое введение в разные, так сказать, грани предмета. Он преподает математику в университете.

Лата огляделась, чтобы проверить, не слушает ли их Малати. Но Малати была полна решимости осмотреть переднюю часть магазина. Больше никто не подслушивал, народу в магазине в это время года — или в это время суток — было мало.

— На самом деле мне неинтересна математика, — решительно сказала Лата.

Молодой человек казался несколько подавленным, прежде чем радостно признаться:

— Вы знаете, мне тоже. Я изучаю историю.

Лату поражала его решительность, и, глядя на него в упор, она сказала:

— Мне нужно идти. Меня подруга ждет.

Впрочем, говоря это, она не могла не заметить, насколько чувствительным, даже ранимым выглядел этот молодой человек с волнистыми волосами. Это как будто противоречило той решительности и смелости, с которой он заговорил с незнакомой девушкой, даже не представившись.

— Прошу прощения, полагаю, я вас побеспокоил? — извинился он, словно прочитав ее мысли.

— Нет, — сказала Лата.

Она собиралась пойти к выходу из магазина, когда он с нервной улыбкой быстро добавил:

— В таком случае могу я узнать ваше имя?

— Лата, — коротко ответила она, хоть и не понимала, о каком «таком случае» идет речь.

— Разве вам не хотелось бы узнать мое? — спросил парень с дружелюбной улыбкой.

— Нет, — довольно мягко сказала Лата и присоединилась к Малати, держащей в руках несколько романов в мягкой обложке.

— Кто это? — заговорщицки прошептала она.

— Кто-то, — сказала Лата, чуть тревожно оглянувшись. — Понятия не имею. Он просто подошел и начал разговор. Ладно, не важно, давай скорее, а? Я есть хочу, и пить тоже. Здесь жарко.

Мужчина за стойкой смотрел на Лату и Малати с энергичным дружелюбием, которым он одаривал постоянных клиентов. Ковыряясь мизинцем в ухе, он покачал головой и с укоряющей доброжелательностью обратился к Малати на хинди:

— Скоро экзамены, Малатиджи, а ты все покупаешь романы? Двенадцать анн плюс одна рупия и четыре анны, итого две рупии. Мне не стоит поощрять это, вы мне словно дочери.

— Балвантджи, если бы мы не покупали у тебя романы, ваш бизнес потерпел бы крах. Мы жертвуем результатами наших экза- менов во имя вашего процветания, — сказала Малати.

— Я ничем не жертвую, — сказала Лата. Молодой парень, должно быть, скрылся за книжными полками, поскольку она нигде не видела его.

— Хорошая девочка. Молодчинка, — сказал Балвант, возможно подразумевая обеих девушек.

— Собственно, мы планировали выпить кофе, а в твой магазин зашли случайно, — сказала Малати. — Поэтому я не захватила... — Она оборвала предложение, не закончив, и победно улыбнулась Балванту.

— Нет-нет, это не срочно, ты можешь отдать позже, — сказал Балвант.

Он и его брат предоставляли многим студентам льготный кредит. На вопрос, не вредит ли это бизнесу, они отвечали, что никогда не теряли денег, доверившись тем, кто покупал книги. И конечно, дела у них шли очень хорошо. Они напоминали Лате священников богатого храма, и то, как братья почитали книги, как поклонялись им, только усиливало это ощущение.

— Так как ты внезапно проголодалась, мы пойдем прямо в «Голубой Дунай», — решительно заявила Малати, когда они вышли из магазина. — И вот там-то ты мне и расскажешь, что именно происходило между этим кэдом и тобой!
— Ничего, — ответила Лата.
— Ха! — снисходительно произнесла Малати. — Так о чем вы тогда разговаривали?

— Ни о чем, — сказала Лата. — Серьезно, Малати, он просто подошел и начал болтать о какой-то ерунде, а я или ничего не говорила, или отвечала коротко. Не поливай соусом чили вареный картофель.

Они продолжали идти по Набиганджу.

— Довольно рослый, — спустя пару минут заметила Малати.

Лата промолчала.

— Не очень темный, — продолжила она. Лата подумала, что и на это не стоит отвечать. «Темный», насколько она понимала, в романах обычно относилось к цвету волос, а не кожи. — Но очень красивый.

Лата скривилась, глядя на подругу, но, к своему собственному удивлению, с удовольствием слушая описание.

— Как его зовут? — продолжила Малати.

— Не знаю, — сказала Лата, глядя на свое отражение в стеклянной витрине обувного магазина. Малати поразилась Латиной никчемности.

— Вы с ним болтали минут пятнадцать, а ты даже не знаешь его имени?

— Мы  не  разговаривали  пятнадцать  минут, —  снова  сказала Лата. — Я вообще почти ничего не говорила. Если тебе так интересно, можешь вернуться в «Имперский книжный развал» и спросить его! Как и ты,  он  не  испытывает  неловкости,  заговаривая с посторонними.

— Так он тебе не нравится?

Лата помолчала, а затем сказала:

— Нет. У меня нет никаких причин симпатизировать ему.

 

Отрывок опубликован с разрешения издательской группы «Азбука-Аттикус».