Екатерина Али. Вера — мое ожерелье

Екатерина Али — поэт, прозаик. Родилась в 1986 году, в Москве. Окончила Литературный институт имени А. М. Горького. Работает журналистом. В прошлом занималась психологией. Публиковалась в журналах и альманахах: «Плавучий мост», «Гвидеон», на портале «Полутона» и др. Проза выходила на портале Textura (2019), «На середине мира» и др.  В 2015 году вошла в лонг-лист премии «Дебют» (поэзия). 

 

ВЕРА — МОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ

 

Просто быть человеком

 

Все это надо снять, 

Всю эту одежду,

Я имею в виду 

Фасад, 

Эгоизм,

Надуманные страхи, 

Повязку с глаз, 

Мысли за других,

Социальный статус, 

Требования, 

Надежды, 

Ожидания, 

Отчаяние;

 

Все это надо снять,

Как верхнюю одежду, 

Кинуть в шкаф, 

Выйти на балкон 

И просто петь,

 

Или просто быть 

Человеком. 

 

***

 

Я думаю про отраженье и овраг,

Про рыбу, золото и серебро,

Про русский свет

И драгоценное руно,

 

Про сорок дней

И ночь перед распятием,

Про воздух родины моей,

Я не живу внутри фантазий

 

И между рамок виртуальных дней;

 

И вдруг, вне суеты и немоты,

Внутри открытой раны

Светит,

 

И слышу голос,

Вот рука

И два знакомых человека

Меня встречают на рассвете.

 

Разговоры с Современностью

 

(Павлу К., беседы с которым вдохновили написать эту трилогию)

 

I.

Никакого не будет Баухауса —

В тридевятом царстве не предназначено

Место или даже трещина в стволе,

Никакой абстрактной логики;

 

Да, да,

Будем говорить только предметно,

Практично, потому что тело обладает телесностью

И десять тысяч микроскопов смотрят-смотрят,

Да не высмотрят;

 

Нежные гирлянды опускаются на нас,

Небесные раскрываются шатры,

Воздух падает на лица

Так, словно собираемся пить его;

 

И в этом нет откровения,

Это такая застывшая картина

«Не-воображения»,

Но и то не имеет значения,

Когда тело и Дух идут на одной линии,

Когда руки, бедра не начертаны

И реальность живая;

 

Спрашиваешь: «Как?»

Отворачиваю голову,

Пока барочная тишина обрамляет

Его окровавленное тело.

 

P. S.

Подношу раму к лицу —

Новый портрет;

Выключаю доступ к сети,

Шепотом: «Слышишь, Воскресение!»

 

II.

Иссиня-безбрежное

Небо через разрыв светит,

Но и часть остается логики;

 

Погасшие свечи эпохи романтизма,

Каменный век,

Улыбка в отсутствие тела —

Так искажается реальность,

Точнее, восприятие,

 

И слой первогреха выходит наружу;

Из-под цифровой наволочки кричу:

«О, эти пески! Эти деревья! Люди в пустынях!

Ты видел свет у сандалий Магдалины?»

 

Взмывает вверх стая,

Россыпь перламутровых от света птиц;

 

«Видел», —

Ножницы прорывают холст Караваджо.

 

«Знаешь, мне кажется, большие творцы

Должны чтить прошлое,

Отдавать дань традиции.

То есть

Вот это актуальное —

Понимаешь, картину надо зашить».

 

«Прозрачны нити небесные, —

Виртуальной иглой штопаю, —

Ты полностью прав».

 

Вечность вместе с современностью —

Ушко и игла,

И стягивает их воедино

Движение к истине,

Которая и есть

Любовь.

 

 

III.

Стоит с саблей в руке

Наука и технология в его голове,

 

Я напротив в платье длинном, закрытом,

Не столь красивы волосы мои,

И не блестят ланиты,

Жемчуг не сползает на бедра и...

Говорю ему: «Аверинцев, Ясперс, Паскаль...

„Бог, бытие которого доказывают, — это не Бог“.

Не мои слова».

 

«Я сам отвечаю за то, что будет.

Если проблема —

Я перейду, найду решение».

«Может быть, на беду?»

«Нет, не на беду, а на радость,

Я живу для познания,

Все хорошо!» —

 

Красивый так стоит он,

Причаля у стойки с девушкой

В бордовом пальто;

 

«Да пожалуйста,

Не трогаю, стойте,

Только за окнами скрежет зубов,

Тьма бесконечная, крышка и гроб».

 

«Ну и что?

Зато развлечения, мода...

Дофамин», —

Вырываю из глаз его обольщение,

Розы на пол,

Окончился пир!

 

Выходим на улицу,

А там не Китеж

И не Старый Оскол;

Он, красив и умен,

Говорит:

«Современность перечеркнула все,

Что задним числом!»

 

«Вечность», — ответил ему Караваджо

Из второго стиха трилогии сей;

 

«А скажи, почему тогда

Новый завет, а не Старый

Для православных важней?»

 

Кидается к стойке,

В бриллиантах сверкает

Рама вокруг его головы;

Молча я ухожу,

А на небе порхают трое ангелов,

Слышу их глас с высоты;

 

Сидит в сандалиях, чертит рисунок:

«Разум — высшая мера всего!

Человек разумен!

Не разумен лишь зверь;

Ты с верой своей будешь походить на него».

 

«Хорошо, так и быть,

Открой Августина!

Высшее благо и сущее — есть одно,

Как без блага построить плотину?

Как рожать детей без него?

 

Добродетель от разума?

Все ли сияет?

Плоть от плоти,

Но есть и любовь!»

 

Здесь опускает глаза:

«Да, пожалуй, об этом

Я не скажу ничего».

 

Благо, добро и мера вещей

В их значеньи —

Только смотреть надо честнó,

 

Искренность — шпага моя,

Вера — мое ожерелье,

И слово в устах застыло одно —

 

Бог.

 

Необратимое обрамление

 

И клены полыхали

Сегодня в сердце,

И дождь рябил,

И линии несмело —

Нет, смело! —

Впервые рисовала я,

 

Из линий

Профиль, тело,

Высокий лоб, открытый взгляд;

И нить судьбы несет на небо,

И снова вспоминаю клены...

И желтый, алый, золотистый

Октябрь,

 

И портрет

 

Из линий чистых,

Простых, как Бог,

Немыслимых, как свет.

 

***

 

И этот дождь ничем и никому 

В межпозвоночных щелях, 

Или в междукрылье, 

 

И если я иду к тебе, 

Иду одна, иду, 

То значит небо открывает 

Двери шире, 

 

И мир, как новый оклик, 

Как прибой,

И шелестит родное имя Бога, 

Ни как табличка за спиной, 

Как истина, 

И как дорога.

 

***

 

И вот приходи,

Точнее, встретимся на мостовой,

Я принесу гирлянды и деревянный гобой,

Сядем на лавочку,

Будем смотреть в небеса,

И глупо, но, Господи, честно

Смотреть прохожим в глаза;

 

И каждому злому зеваке,

Что буркнет брехню на пути,

Будем мы улыбаться

И дальше, дальше идти.

 

***

 

То был проповедник

Или романтик?

 

То был проповедник

Или романтик?

 

То был ты —

В синем, голубом плаще;

 

Это был ты —

С зонтом и с прекрасными

Книгами в руках;

 

Вспоминаю:

Это был ты —

Залитый светом

И совсем потерянный

В том, что называется Благодатью,

То есть отошедший от своего «я»,

Близкий к Богу!

 

То был проповедник

Или романтик?

 

То был

Ты!

 

Беру крепко за руку:

«Это ты,

Это был ты!»

 

***

 

Как долог путь

Из прошлого в апрель,

В желтеющие своды храма,

 

Как величава роща,

Как бежит капель,

И слезы на иконах

Первозданных;

 

И новый отблеск

Песни роковой,

В прозрачных струнах,

Белых струнах;

 

Он будет с ней,

Ее любовь — его покой;

А ты забудь о нем

И никогда не думай.

 

Иллюстрация на обложке: Hokyoung Kim