Сергей Рыбкин. Чтобы смерть продержаться
Родился и живет в Воронеже. Финалист Всероссийского литературного фестиваля «Русские рифмы», Национальной премии по литературе и Всероссийского литературного форума им. Гумилёва «Осиянное слово» (Москва, Переделкино, 2018), Всероссийского литературного конкурса «Зелёный листок» (Тверь, 2018).
Тексты публикуются в авторской редакции.
***
Серьёзен и страшен,
закручен в тугую спираль,
идёшь по квадратам раскаченной плитки,
воруешь окно за окном —
целый город в карманах собрал,
но форточки нет среди них
нараспашку открытой.
Забитые глухо,
закрытые шторкой льняной
от взгляда, болтливого шума,
тумана и дыма,
по старому городу,
музыкой
бредишь одной —
сестрой окрылённого серафима.
Идти и молчать
до конца перекрёстком беды,
цветочным ларьком,
опустевшим вечерним бульваром,
мычишь и из глаз ускользает осколок воды,
и катится вниз по щеке небывалым навалом.
Весна не весна,
а дышать и длиннее и шире
ворованным воздухом
мягким и тёплым уже
смотреть на окно,
на закрытое пламя квартиры,
на слишком высоком,
на пятом твоём этаже.
Диптих
1
Открытая форточка
воздухом горьким дышать
сжигают траву
мне мешать не дано
а гореть предстоит за холмом
на чудном перевале без воздуха
небо кругом и небо кругом
нарисовано небо
на белом листе мягкотелом на вид
карандаш не болит
и не пишет на месте пустом
свет у окон стоит
и метёт под окно прошлогоднее солнце
лежавшее под уцелевшим кленовым листом
мы сажали березу
на старом дворе у навеса и будки
в которой собаке не жить
мы открыли глаза и надели весенние куртки
будем Богу служить.
2
Я иду и мне кажется — это работа — идти
заусенцем на свежей коре
зеленеть багроветь и расти
разобраться с доской и балансом
это буква
которую можно спасти
если слово представить
и знать про него наперёд
пока яблоко не упадёт
и слова не расставит в пространстве
и холодные сочные звуки вдохнёт
и вручит языку.
***
Окно в пыли,
цветы живут одни
на блюдцах, подоконника ступенька
выходит в серый снег
и тихий свет,
и я лежу, растянутый как свитер
на полкровати,
вмятый в простыню,
горяч и розов,
хрустальный воздух
в комнату затянут,
и комната светлей, но тяжелей
становится —
во мне рождалось слово.
***
синие окна верят и тлеют
костерками ночными горят
и крадут тишину
выпить чай и гудеть ангелком
золотистым ночным
расчертить глубину
этой комнаты горькой и тёплой как дым
загустевший во рту
пустоту продлевать
но не верить уже никому
только точка упрямого зрения
сможет дойти до конца
отскочить от стены и
вернуться обратно ко лбу
создавая рисунок лица
только лампа томится в углу
только книги обложка блестит
на альбомном листе
как в январском снегу
умирает за старым столом
я устал не бояться
белый лист и простой карандаш
словно хлеб с молоком
помогают держать эту жизнь
и держаться
пока на плаву.
***
Тишина становится крохотной
и недостижимой,
а шаги тяжелее и громче — зажеваны,
тесноту создают непредвиденные зажимы,
так, что локти не успевают толкать
в обе стороны.
Не люблю,
я поставленный крестик на поле
боя, или обыкновенной лужайки
ромашек, полыни и лебеды,
тучи небо мглою кроют,
как поняты́е моей беды.
Золотистый, злободневный, зол, зола
сожжённой травы, вчерашнего лета прореха,
твой расколотый голос утих, ты сошла
с этих мест в обличии света и снега.
***
только вывих плеча и толчок о плечо
на ногах не держаться
но всё же идти в никуда
где по пояс трава и вода
начинает слоняться от берега к берегу
выше и дальше
за серым и пыльным тобой
не умеющим жить и смеяться
чтобы вместе звенеть
то мелодией странной то мукой
говорить о любви
со сверчком о любви
кратким словом и точечным звуком
чтобы жизнь простоять
чтобы смерть продержаться
до встречи
год за годом идёт
вывих плеч толкотня только плечи.
***
Строчкой леса заштопанный край, вдали от людей
живёшь, подуваешь в дуду, называешь созвучья,
ты сам же вода, но притягиваешься к воде,
как будто тебя обуздало веление щучье.
Выходишь к реке, от промоин журчанье и хруст,
срывается снег с камышей, тебе кажется — чайка,
и в клюве её золотистый прикушен подуст,
густая вода закачалась, как кресло-качалка.
Вот так и живёшь, ради качки и взмаха крыла,
измеряя на глаз траекторию птичьего взлёта,
даже если мне жизнь показалась — совру, что была
только здесь, и, наверное, значила что-то.
***
дерево поил с ведра
слово — голо-лово-ломка
плавит кольца свитера
солнца корковая кромка
воробей и вор и воин
звон рассыпанный в траву
синеокий взгляд промоин
слезы сохнут на ветру
я себя не берегу
я спасаю храм последний
я на белом берегу
умираю как бессмертный
в талом мартовском снегу
сосны ткнули небо — сильно
пыль плотна и холодна
неба вспыльчивые крылья
гладь пером иссечена
дом закрыт на три двери
и оценен в три рубля
Небо сжалься и прости
постучавшихся в тебя.
Иллюстрация на обложке: Albert Handell
войдите или зарегистрируйтесь