Евгений Водолазкин: коллекция рецензий

Новый роман Евгения Водолазкина резко отличается и от «Лавра», и от «Авиатора», при этом являясь самым современным и музыкальным среди них — на этом сходятся все критики. Подробности — в новой коллекции рецензий «Прочтения».

Галина Юзефович / Meduza

О новом романе Евгения Водолазкина необходимо сразу сообщить главное: он опять не похож на все предыдущие. В нем нет ни многослойного игрового филологизма «Соловьева и Ларионова», ни прекрасной средневековой атмосферы «Лавра», ни суховатой и концептуальной сюжетности «Авиатора». Вероятно, правильнее всего будет сказать, что, в отличие от предыдущих книг писателя, «Брисбен» написан в первую очередь ради самого текста и его мелодического звучания.

Татьяна Сохарева / Прочтение

Сделав акцент на человеческом, историческое Водолазкин изгоняет на задворки своего романа. Актуальная повестка врывается в повествование как будто бы невзначай. Герой не раз оказывается лицом к лицу с большой историей: в 1991 году в Петербурге, в 2014 — в Киеве — но всякий раз отворачивается от нее. Замершее лицо утопленницы из детства волнует его больше, чем огни Евромайдана. Он вообще частенько демонстрирует отсутствие воли. Его характер работает как линза, сквозь которую автор наблюдает за сложной игрой чувств, связывающих прошлое и будущее. Возможно, одно из главных достоинств этой книги — в простой идее, что даже гений всю жизнь вынужден постоянно балансировать между пустым и важным, мимолетным и вечным.

Ольга Тимофеева / Новая газета

В романе два пласта, один из них — дневниковые записи необыкновенной исторической насыщенности, другой — переосмысление жизни, сломанной известием о роковой болезни и прикончившей карьеру музыканта. Название также многомысленно, как и сам роман. Брисбен — это не город в Австралии, а фата-моргана, цель мечтаний, которая, понятное дело, недостижима. Достигший верхнего «фа», как выразился сам писатель, музыкант убеждается в том, что смысл жизни не определяется ее успехом.

Мария Башмакова / Фонтанка

Скольжение по глади сюжета понимания не даст: читатель просто скатится с текста, действие которого весьма причудливо, если не заметит маячки — филологические, музыкальные и философские, — которые щедро расставляет в романе всезнающий автор. «Брисбен» вообще очень филологический роман. Потому герой, как и в «Авиаторе», читает Евангелие, «Робинзона Крузо», вслушивается в звучание слов, изучает полифонию и, естественно, штудирует Бахтина. Полифония имен рифмуется с полифонией смыслов.

Арина Буковская / Профиль

В целом «Брисбен» — прекрасный текст, из которого каждый может извлечь что-то свое. Местами смешной, местами нежный и трогательный. Воспоминание о временах, когда окна мыли газетой, а пластмассовые ложечки были в большом почете. И рассказ о том, как ржавеет жизнь, если в ней ничего не меняется, о том, как беспредельно обостряются чувства в особенные моменты. И о том, что можно не исправлять мир, а всю жизнь исправлять только себя, ибо «стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся».