Путешествие на родину в поисках себя

• Мария Ныркова. Залив Терпения. — СПб.: Polyandria NoAge, 2023. – 192 с. 

Жизнь простых людей на фоне исторической трагедии — тема не новая. Но в последнее время она поднимается в литературе все чаще и даже становится своеобразным трендом. Многие авторы обращаются к прошлому, разворачивая сюжеты в сеттинге действительной или альтернативной реальности, в поисках ответов на происходящее прямо сейчас. Текстов о жизни обычных людей — особенно, о жизни женщин и от лица женщин, — по-прежнему мало, и все же они есть. Дебютный роман Марии Нырковой как раз из таких. Он посвящен памяти наших бабушек — тех, кто молча и стойко терпел лишения и пренебрежение, ежечасно принося себя в жертву режиму и социальному укладу ради сохранения порядка. Эти женщины отыгрывали свои роли: верной и всепрощающей жены, заботливой матери и хозяйки, послушной дочери — так, как от них этого ожидали, — без жалоб и упреков.

«Залив Терпения» — третья книга совместного проекта «Есть смысл» и Polyandria NoAge. Снова миллениальская проза, осмысление личности в контексте мировой катастрофы, маленький человек в махине государства, ужасы российских реалий, переживание частной и коллективной травм. Мария Ныркова — совсем молодая писательница, и, что не менее важно, как и авторы предыдущих текстов серии Илья Мамаев-Найлз и Марина Кочан, она училась в Школе литературных практик. В ее тексте особенно заметно влияние творчества Оксаны Васякиной. Самое очевидное сходство — в «Заливе», как и в трилогии Васякиной, реальная поездка становится метафорическим путешествием с целью обретения себя. 

Главная героиня Маша едет на Сахалин, чтобы продать квартиру двоюродного деда — последнее, что связывает ее семью с родными местами. Там она знакомится с подругой умершей бабушки и получает тетрадь с записями прабабки. Маша погружается в чужие воспоминания, по кусочкам собирая пазл семейной истории. 

Текст напоминает лоскутное одеяло, сшитое с помощью приемов автофикшена, а многие идеи — самые волнующие и острые — соответствуют тенденциям времени. Путешествие на родину — одновременно и физическое, и внутреннее, — чтобы решить дела с наследством и заодно переосмыслить отношения с матерью, отцом или обоими родителями. Поиски внутренней опоры и возвращение к себе настоящей — через обретения связи с семейным прошлым. Эти же мотивы встречались, например, в «Ране» Васякиной, в романе Манойло «Отец смотрит на Запад» или в «Хорее» Кочан. Но Ныркова раскрывает эти темы немного иначе, обращаясь к памяти не столько коллективной, сколько кровно-родственной. Травмы, оставленные историческими событиями, проходят через поколения и остаются в нас: поэтому так важно осознать свою связь с родом, признать и принять прошлое семьи. Героиня «Залива» переосмысляет себя через истории своих бабушек. Они через многое прошли: пережили голод, терпели унижения, насилие, предательства, — но молчали, скрывая боль и продолжая верить, что справедливость когда-нибудь восторжествует. Мужья вернуться из ссылок по сфабрикованным делам, дети ответят взаимностью на доброту и заботу.

При явных сходствах с другими романами текст Нырковой не кажется вторичным — в нем есть самобытность, и дело не только в непривычном дальневосточном сеттинге, который редко встречается в современной литературе. Ныркова пытается найти новый язык для того, о чем уже не раз написано, стирая границу между прозой и поэзией. Она обращается к иносказаниям, замалчиваниям, старается уйти от прямого описания трагедии и ее переживания с помощью другого типа письма — образного, ритмичного, местами магического. Авторка виртуозно владеет стилем, подбирает небанальные и точные — точечные — образы, вплетает в прозаическое полотно стихотворные пассажи. Текст затягивает и вызывает желание не просто скользить по поверхности, считывая сюжет и очевидные смыслы, но погрузиться на глубину и отыскать сокрытое. За рефлексией семейного прошлого в стихотворных строках прячется личное — несчастная любовь, вынужденная разлука, тоска по тому, кого нет рядом. 

любовь податлива, когда взрослеет. я держусь за нее, как те корни трав держатся за камень в реке, несомые водой, неуносимые. она сложна и противоречна, она все знает, закрывает на все глаза, а на что не закроет — простит.

Но чувства, как и в жизни, здесь не только платонические. В тексте много телесности, в том числе обращения к стигматизированным темам — месячные, мастурбация, сексуальность. Через ощущения тела показаны как приятные переживания, так и боль. В сахалинском хостеле героиня встречает военных моряков, каждый из которых окидывает ее взглядом собственника, претендуя на ее тело. Она чувствует напряжение, от которого ее трясет и бросает в пот. На протяжении всего текста читателя не покидает ощущение тревоги. Кажется, что мир вокруг — хрупкий и зыбкий, и ты в нем постоянно находишься под угрозой. 

но в мире не было ни одного мужчины, который хотел бы помочь мне, — в мире не было тех, кто мог бы мне помочь. недоверие между мной и окружением росло в геометрической прогрессии.

В попытках защититься от внешней опасности, героиня следует примеру женщин своей семьи и выбирает смирение — они поколениями носили горе в себе, стойко переживая все, что преподносила им жизнь. Но смирение здесь — не проявление слабости, а наоборот, способ обрести власть. Когда нет права говорить (или в этом просто нет смысла), терпение и вера в то, что все когда-нибудь изменится, становятся единственной возможностью выжить. 

События, описанные в «Заливе Терпения», не частный случай. Похожие истории сильных женщин есть у каждой семьи. Сегодня, благодаря растущей тенденции откровенного фемписьма, у этих женщин наконец появилась возможность говорить сквозь поколения. Их рассказы звучат голосами современных писательниц — мы можем помнить о наших бабушках-героинях, восхищаться ими и благодарить за настоящее, которое у нас есть.