Исхода нет

• Елена Сафронова. Портвейн меланхоличной художницы. — Екатеринбург: Евдокия, 2017. — 244 с.

Если вас смущает напыщенное и даже пафосное название сборника Елены Сафроновой, то, конечно, и читать книгу не стоит, ведь речь действительно пойдет и о портвейне, и о меланхолии, и о людях, чье призвание — творчество. Некоторые истории так и просятся на газетные страницы или в передачу «Пусть говорят». Рассказы в книге (о чем автор предупреждает уже в предисловии) пропитаны стебом, гротеском и грустной сатирой, а заголовки практически всех текстов звучат как издевка, как сарказм, заключенный в одном или нескольких словах.

«Портвейн меланхоличной художницы» можно условно разделить на две части: ровно посередине книги помещен текст, который на фоне бесконечных страданий, изображенных в других, кажется даже неестественно веселым.

В первой части события разворачиваются в каком-то городе, отдаленно напоминающем Москву. В рассказах «Ты прекрасна, возлюбленная моя» и «Милостыня» упоминаются ее окрестности: окружной московский суд, Московское шоссе, убитая однушка на окраине Москвы. Топонима столичного города нет, и создается впечатление, что действие происходит или в провинции, или вовсе, что называется, «на районе». Гадание становится бессмысленным после того, как появляется суд выдуманного района «Бредилово», словно специально созданного, чтобы туда попадали истории, обреченные стать сенсацией на различных ток-шоу федеральных каналов. Слово «бред» как символ периодически появляется и во второй части: например, в рассказе «Бронетанковый аккорд», где симпатичная автору героиня-филолог-критик-проститутка называет рецензию на одноименную книгу «Бронетанковым бредом» — одна из самых удачных шуток среди, кстати говоря, огромного их количества. Именно бред становится неким кодом для дешифровки текстов, как в гоголевском «Носе», название которого, чтобы все встало на свои места, нужно прочитать справа налево. Если представить, что написанное — умышленная игра, которую не стоит воспринимать всерьез, кое-что проясняется.

В других рассказах ключом к разгадке является стеб — и не только над героями, но и над самим читателем. От мастерски описанных тягостных чувств можно впасть в уныние, но вдруг появляется рассказ «Гонолулу» — готовый сценарий для американского и русского ромкома. Читатель может уже испытать облегчение и даже какой-то душевный подъем оттого, что мрак, казалось бы, царит не везде, как вдруг ему в голову закрадываются подозрения: а с чего это вдруг автор так расщедрился на счастливую историю? Сам устал от бесконечной меланхолии, уныния, смрада темного города, в котором никогда не светит солнце, а только благоухают помойки?

Считывая нестыковки, натянутости, характерные для пластмассовых розовых фильмов, понимаешь, что тебя поймали, тебя, ищущего справедливости, счастливого финала, который просто обязан напоминать сценарий почти фантастического фильма. Ты ждал красивой истории — «на, вот возьми ее скорей». И все же не перестаешь цепляться за надежду, что хорошее может случиться взаправду.

Не все просто в книге с темпоральностью. Современность в рассказах разная: где-то сообщения передают на пейджеры и в аварии сталкиваются «жигули» и «девятка», а иногда время не обрисовывается вовсе, отчего создается впечатление, будто все происходит прямо сейчас. Тексты по-настоящему остросюжетны — даже те, в которых финал очевиден, могут неожиданно блеснуть новым поворотом событий. Елена Сафронова, слог которой приспосабливается к несовместимым контекстам, приоткрывает дверь в мир псевдобогемной тусовки, изображает быт энкавэдэшника и тайные страхи библиотекаря, корреспондентки и даже ученого-графомана:

— Юленька, ты что?! Сдаваться без боя? Они не имели права тебя увольнять, надо срочно подавать в суд и вытребовать с них деньги за моральный ущерб! И никуда ты не пойдешь извиняться, этого еще не хватало — эта баба с десятью классами сельской школы руководила экологическим преступлением! Эти плебеи срубили деревья, которые я сам посадил под нашими окнами — это же «прайвиси», частная собственность, они не имели права...

Авторское присутствие в рассказах очень явственно. Елена Сафронова иногда встает на сторону героев, которые защищаются тем, что совершают преступления. В сборнике поднимаются вопросы о неоднозначности жизненных ситуаций, о сделках с совестью и о тех чувствах, в которых и самому себе признаться стыдно.

Она знала уже, что впредь, кому бы она ни причинила какое несчастье, ни одно из них не будет для нее приятно, а вот это дорожно-транспортное происшествие казалось долгожданной местью, и собственная нехристианская радость пугала ее. «Неужели это я?» — спрашивала себя она.

Читатель начинает сомневаться в естественном ходе придуманного бытия: после творческого дебюта должен быть праздник, а случается ограбление, талантливый филолог работает проституткой, любовь всей жизни умирает, жена, которую любишь, оказывается не той, кем казалась. Кем-то был придуман правильный порядок, где молитвы должны помогать выздоровлению любимых, где жуткий энкавэдэшник должен быть наказан и перевоспитан обществом. Но этого не происходит. Да и почему вообще должно? Мы верим в такой ход событий, который кажется единственно верным, даром что он нередко граничит с фантастикой. Реальность не обязана соответствовать нашим ожиданиям.

Рассказы Елены Сафроновой не про то, как несправедлива, ужасна и тосклива бывает жизнь, а про то, что жизнь есть. А вариантов ее позволим себе иметь несколько — как и сама автор в рассказе «Бронетанковый аккорд».