Шамиль Идиатуллин. Все как у людей

• Шамиль Идиатуллин. Всё как у людей. — М.: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2022. — 379, [5] с. 

Шамиль Идиатуллин — российский журналист и прозаик, дважды лауреат премии «Большая книга» за романы «Город Брежнев» и «Бывшая Ленина». Книга «Все как у людей» — сборник историй, в которых глубокий психологизм сочетается с фантастикой. По словам автора: «Большинство представленных в книге текстов появилось в ответ на просьбы, подначивания и попытки взять „на слабо“».

 

СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ

ПОВЕСТЬ ИЗ СЦЕНАРНОЙ ЗАЯВКИ, ИЛИ  «КИНА НЕ БУДЕТ»

ГЛАВА ПЕРВАЯ БИЗНЕС ЦЕНТР «ГАЛАКТИКА»

— Часики-то тикают, — сказали над ухом. 

Женя вздрогнула и свирепо развернулась на голос. Справа никого не было. И  слева тоже. Даже часиков не было — и тиканье умолкло. Не тиканье, вернее, а попискивание: на светофоре через дорогу растопырился красный человечек. Значит, такой же растопырился и на светофоре рядом с Женей, а зеленый шагал-шагал, да и ушагал, не дождавшись, пока Женя освободится от неуместных раздумий и тронется в  ногу с ним.

Может, зеленый человечек напоследок и  брякнул про часики, подумала Женя на откатывающейся волне злости. Весьма удивительной. Фраза про часики была дурацкой и  затасканной не столько даже назидательными кретинами, сколько пародирующими кретинов мемами. Женю она никогда особо не трогала. А сейчас тронула почти до ожога. С чего бы это. Видимо, просто в такт мыслям попала. Тик в тик.

Женя попыталась вспомнить, о чем думала, замерев вдруг перед «зеброй» в двадцати шагах от офиса, где ее, наверное, уже ждут, но не вспомнила. Опять отвлек зеленый человечек. Он вспыхнул на стоящем за зеброй светофоре. Над ухом оглушительно пискнуло. И  второй раз, и третий.

Вспомнишь тут что-нибудь, пожалуй, отметила Женя и  ступила на зебру. Вот я  ступила, подумала она, усмехнувшись, и поправила термосумку. Ступила так ступила.

Она сделала второй и  третий шаг по зебре в  ногу с  пикающим зеленым человечком на светофоре, а  на четвертом застыла. Потому что пиканье вдруг смолкло, без ускорения и  любого предупреждения иного рода, и  зеленый человечек исчез, а  окошко над ним заняла растопыренная красная фигурка.

Женя растопырилась, наверное, сходным образом, обалдело подумав: «Тикают и не тикают», — но вслух брякнула другое:

— Не понял.

Справа возмущенно рыкнули машины: на их улице праздник, весь зеленый и манящий, а тетка мешает. 

Потéрпите.

Женя снова поправила легкую, но норовящую сползти с плеча термосумку, поддернула маску и двинулась дальше  — решительно, но не суетливо. Она встала на «зебру», значит, должна завершить маневр, проблемы электронного человечка — не ее проблемы, как и проблемы ожидавших машин. Подождут еще секунду. Все равно только собирались тронуться, секунда ничего не...

Женя застыла, холодея, и  этот холод обдал жаром и выхлопной вонью огромный грузовик, пролетевший перед самым носом, перед коленом, едва не чиркнувший по костяшкам пальцев вынесенной на взмахе руки и чуть не забравший эту руку вместе со спицей, сидевшей там со времен детского перелома со смещением, чуть не сбивший Женю, чуть не размочаливший все ее тело с мгновенным хрустом и чавканьем, которое никто не успел бы услышать. Разве что сама Женя.

На дороге загудели и, кажется, заорали — не справа, а, как ни странно, сзади. Женя с трудом повернула голову и обнаружила, что стоит уже на тротуаре рядом со светофором, снова растопырившись примерно как красный человечек. Мелькнувшего грузовика след простыл. Удаляются, поглядывая в  зеркала, и  водители, едва не ставшие очевидцами того, как тупую девку намотало на кардан, и поделом.

Других пешеходов у светофора, к счастью, не было, так что никакая бабка не получила замечательной возможности рассказать Жене, как плохо мама учила ту правилам дорожного движения.

— Мама,  — беззвучно сказала Женя и, с  трудом переставляя несгибающиеся ноги, направилась в «Галактику».

К стеклянным дверям бизнес-центра она подошла, слегка отдышавшись. Маска мокро липла к лицу, с затылка лилось, но сердце колотилось уже не трещоткой, а барабанной дробью, деревянность ушла из конечностей, мороз в  животе сменился трясущимся теплом, а ужас начал вытесняться возмущением. В полицию бы на гада заявить, пока впрямь не сшиб кого, подумала Женя злобно. Жаль, не получится. Грузовик несся на огромной скорости, так что проскочил мгновенно. Женя даже цвета не разобрала, что говорить о марке и тем более номере.

Она, вздохнув, мазнула взглядом по нечеткому, но вроде обыкновенному и не сильно растрепанному отражению в  стекле. Все как положено: рыхловата, невзрачна, благородной бледности не заметно, даже глаза над маской от страха не слишком выпучены.

Женя толкнула дверь в стылый кондиционированный воздух, в рабочее пространство, в рутину, в стандартную офисную жизнь, где все всегда крутится и мельтешит, оставаясь при этом незыблемо скучным.

Женя привычно подставила запястье под электронный градусник, привычно обтерла руки санитайзером, привычно кивнула охраннику  — даже двум, рядом с Игорем стоял облаченный в такую же неуместно боевую форму пузатый парень, видимо, новенький, — привычно подставила термосумку под металлоискатель новенького, привычно повела пропуском перед турникетом, привычно прошла сквозь рамку, привычно поморщившись от ее вопля и заранее поднимая правую руку.

— Спица тут, — привычно напомнила она, и Игорь, не отрываясь от смартфона, привычно кивнул, останавливая новенького, метнувшегося было из-за конторки с  металлоискателем наперевес. Новенький пожал плечами и опустил металлоискатель.

Женя смотрела на него не моргая.

Игорь наконец поднял глаза и равнодушно сказал:

— Иди-иди, нормально все.

— Синий, — сообщила Женя. 

— В смысле?

Женя нехотя продолжила:

— КамАЗ пятьдесят четыре девяносто, седельный тягач без прицепа, дизель на двенадцать литров, выпуск прошлого, нет, позапрошлого года.

Женя замолчала и  заморгала, озираясь. Игорь, откладывая смартфон, обменялся взглядом с новеньким и  тронул его за плечо, чтобы тот выпустил из-за конторки.

Женя мотнула головой и объяснила:

— Чуть не сбил сейчас, прямо тут, на светофоре, представляешь? Люди идут, главное, а этот летит себе, на скорости. Семьдесят шесть и пять.

— А, — сказал Игорь, остановившись. — Как там кино было — «Счастливая, Женька!»? Тортик скушай сегодня.

Женя криво улыбнулась и  пошла дальше. Игорь продолжил:

— А, это. Может, гайцам свистнуть? У  меня есть знакомые. Номер запомнила?

— Какое там,  — ответила Женя, приостановившись. — Он же ш-шух, перед носом, и... Е, один-одинодин, вэ-а, регион наш.

Игорь взял с конторки смартфон.

— В смысле? Это номер?

Женя сморщилась, потерла лоб и растерянно сказала:

— Нет, не запомнила, как бы я смогла...

Женя махнула рукой и  торопливо пошла к  лестнице.

— Прикольная мадама,  — сказал новенький.  — Она всегда такая?

Игорь смотрел вслед Жене, покачивая смартфон в руке.

— Адын-адын, — сказал он. — Савсэм адын.

Офис был на восьмом, так что обычно Женя поднималась на лифте. На лестницу она сейчас выскочила неожиданно для себя, но не возвращаться же. Вскарабкалась, притомилась, запыхалась и долго не могла найти пропуск, который только что держала в  руке. Нашелся пропуск в заднем кармане, куда Женя сроду ничего не клала.

С самого утра все шло не так, глупо и нежданно. Женя блинкнула, открыла дверь и  ввалилась в  офис  — в  милую рутину, по которой, оказывается, можно соскучиться.

В офисе было прохладно, тихо и  покойно. Основной народ еще не подтянулся, на местах только офисменеджер Оля и  начальник техотдела Никитин. Он, похоже, с  работы не уходил вообще никогда. Может, чтобы такой вес лишний раз не таскать с места на место, а  может, просто боялся, что обратно не пустят, отправят на пенсию. Шестьдесят пять плюс не шутки, тем более такой плюс, который в  двух ладошках не удержишь. Вероятно, тем же объяснялась обходительность Никитина, временами просто пугающая. Во всяком случае, Женю, к которой Никитин относился как к новообретенной племяннице.

И сейчас он пылко отсалютовал Жене из дальнего угла, с  трудом, кажется, сдержавшись, чтобы не кинуться навстречу. Женя осторожно отсалютовала в ответ, выложила веганский сэндвич на стол Оли и ненадолго замерла, ожидая, что та скажет «Брысь» или просто поведет плечом с таким выразительным недовольством, что придется отползать немедля.

Оля плечом не повела и даже не подняла головы от экрана.

Зато заговорила. Уже успех. 

— Блин, как они задолбали своими капчами.

— И тебе привет. Оль, не спорь с ботами, бесполезно. Даже если выиграешь, они не поймут и задолбают до смерти.

Оля недовольно покосилась на Женю, заставив ту грустно подумать о красоте и ее недосягаемости, но — еще успех! — пояснила:

— Они всё, вообще всё перевели в  онлайн: электронный дневник, домашку, списки чтения на лето. И  каждый раз надо капчу вводить или, блин, головоломки угадывать. «Нажмите на фрагменты с деревьями». Я им детсадовка, что ли?

Женя удачно поперхнулась едва не выскочившей шуткой про вечную молодость и про то, что где деревья, там и сад, пусть даже детский. Успела сообразить, что на этом общение с Олей, скорее всего, завершится навсегда. Женя всмотрелась в экран и уважительно сказала:

— Как ты это разбираешь только.

Оля отвлеклась от набивания букв под неразборчивыми разводами и осведомилась, с подозрением глядя на Женю:

— Издеваешься?

Почему это, хотела сказать Женя, но тут сообразила, что за вопрос на самом деле мучает ее уже несколько секунд, и спросила:

— Слушай, а зачем тебе дневник? Аля уже в школу пойти успела?

— Какая Аля? — уточнила Оля, рыская курсором по открывшимся наконец спискам.

— Дочка же твоя, — терпеливо пояснила Женя. — Малютка ведь совсем, ей...

И замолкла под презрительным сверлящим взглядом: Оля теперь развернулась к ней всем богатым телом, откинулась на спинку кресла, колыхнув самыми богатыми фрагментами, какие у Жени если и будут, то возмутительно не там и  не так, и  пару долгих секунд смотрела в упор. Женя нерешительно улыбнулась.

Оля отчеканила:

— Вот где вас делают таких, а? У меня сын. Гошка. Ему девять, так что третий уже заканчивает. Иди уже, Евгения Родионовна, куда шла, пока...

Она резко замолчала, рывком повернулась к  столу и вперилась в экран так, чтобы не видеть Женю и не слышать. Никогда, похоже.