Ростислав Ярцев. Нерасторопный праздник

Ростислав Ярцев родился в 1997 году в Троицке, в Челябинской области. Окончил филологический факультет МГУ. учится в магистратуре на кафедре теории дискурса и коммуникации. Живет в Москве.

 

НЕРАСТОРОПНЫЙ ПРАЗДНИК

 

***

есть предел долготерпенья нету
нету здесь на свете ничего
что ж опять подкидывай монету
собирай мешочек вещевой

вот часы становятся подводишь
заставляешь ждать своих родных
если ты уходишь ты приходишь
в магазин товаров заводных

их нетерпеливые заводы
все тебя торопят но нельзя
вещевой мешочек бросить в воду
рельсами визгливыми скользя

так сиди себе гляди в окошко
в тамбуре кури иль не кури
коротка июльская дорожка
но забавна что ни говори

 

***

начинается однажды навсегда
и наверное случайно как во сне
утомительная музыка труда
непонятная и дорогая мне

я прислушиваюсь вслушиваюсь вдруг
упущу в сгущенном вихре перемен
самый главный самый незаметный звук
на зияющую музыку взамен

льются отклики сливаются и льнут
к сердцу намертво печальные гудки
я вгрызаюсь в приближающийся труд
не беда что зовы звуков далеки

но сгущается усталая тоска
над зловещей пустотой колючих снов
если тусклая беспомощность близка
я просунулся в ушко и был таков

тише шепота бесшелестней листвы
но вернее рокового говорка
неизбежное накладывает швы
и его не дрогнет мертвая рука

 

***

если речи крепчали, непрочное проча сберечь,
значит, было подножие нежного света вначале.
понапрасну не плачь, обреченное не безупречь,
не жалей для живой тишины соловьиной печали.

несговорчивый мир и успеть это все только здесь,
это — речкины сны или двух соловьев поединок.
обгорелые перья и первая горькая весть
в одичалую тьму сквозь тебя проступивших сединах.

это было дитя, это стало беспомощно быть —
стало быть, исчезать это быть, а не-быть не бывает.
не бывает не-быть, но бывает немного забыть,
что такое не-быть, но и этого быть не бывает.

в остывающей выси, с которой не можно сорва,
но скорее пове в нашу встре, чем считать расставанья,
остаются слова. остальное сминает трава.
остальное сминает траву и сменяет названье.

 

***

нашелся мальчик для битья
остался в пустоте
на все отдельная статья
и все статьи не те

ни тени жалости вдогон
кулачный нежный друг
как ты отчаялся так он
найдет себе подруг

сегодня таяло сего
не высказать вполне
аминь глагола твоего
вино вослед вине

аминь глаголу твоему
и имени аминь
ты все услышал краем у-
ходи амфетаминь

на первой скорости косми-
честной господь горит
ложится маленький костьми
за свой метеорит

он просит милого в аду
гори гори везде
творяй разверстую беду
два ангела в узде

 

***

твоя страна неуловима
твоя вина непоправима
уйди отсюда хоть в окно
не станет легче все равно

а потому не верь не бойся
на этих глядя успокойся
полуживых полублатных
людей и песен заводных

тебя любили ели пили
и порывали и дружили
чего ни делали с тобой
бери шинель пошли домой

здесь все в отъявленном порядке
здесь огурцы растут на грядке
в гробу отец под камнем мать
россия надо понимать

 

***

оставайся вечно неприкаян
и живи беспомощно как все
богом неиспробованных тайн
ужасом на встречной полосе

заливая певчую тревогу
ласковым безумием во рту
пустота выходит на дорогу
человек уходит в пустоту

музыка стихает растекаясь
мыслию по древнему пути
я Тебя расслышать не пытаюсь
Ты меня заранее прости

но еще успей во мне разлиться
кроткий свет на темных образах
небеса оплакивают лица
и дороги тают на глазах

 

***

Б.

переклички неоновых литер,
светофоров, дорог и аптек.
подворотни цитируют Питер,
и теряется в них человек.

тварь продрогшая, вошь, пересмешник,
что забыл ты на этой земле
в ожидании песен нездешних
о высоком твоем патруле?

кто тебя уличит среди улиц
в непригодности к жизни простой
в час, когда ты плетешься, сутулясь,
по сырой пустоте на постой?

ничего никогда не проходит,
ничего никогда не пройдет:
пусть по лужам плывет пароходик,
пусть по лужам идет идиот.

и когда на последнем исходе
заискрится неслыханный свет,
мы забудем, кто был старомоден,
мы узнаем, что времени — нет.

 

***

пара смешных штрихов
юный красивый пьяный
нежных твоих грехов
жертвенник окаянный

что ты опять молчишь
выдохнув прячешь руки
или мальчиш-плохиш
так ухайдокал звуки

или твоя тоска
вдруг разожгла мыслишки
красная бдит Москва
плавит свои излишки

мы по пути кап-кап
тихое ловим с крыши
этой груди капкан
может больней и выше

этой башке капут
или у горла заросль
ты оказался тут
или мне показалось

верно дурит приход
просится спать без задних
наших святых грехов
нерасторопный праздник

 

***

мудрость, обладающая вселенной,
дымчатый покров над землею мерзлой —
знают, как тепло мне с тобой бывает
в хворой скворешне…

скворчущая память — на сковородке
медленной Москвы в занавесках снега.
сомкнутые губы в тоске щемящей
пьют сигарету.

ты одна мне кажешься равной веку,
ибо вечность в Боге, а ты в печали,
и в своем конце, и в своем начале —
большей, чем время.

значит, надо снова куда-то ехать,
раскурочив быт простыней дорожной —
простотою птичьей да тьмой тревожной,
сложной, как память.

 

***

расскажи мне, родная, что значит
эта музыка возле метро?
ее сердце неистово плачет,
прожигая прохожим нутро.
а над городом горе повисло,
мерзлый саван свивая словам.
не преследует музыка смысла —
и не ищет огня фимиам.
что останется? — может быть, воздух,
и полет — неизбежный полет
там, где облако плачет о звездах
и утес за собою зовет.
если жизнь существует иная
и открыта она небесам,
я его и по смерти узнаю:
я проснусь этой музыкой сам.

 

***

не до недовспоминаний —
вспоминаний нет —
разве лопасти латаний
оставляют след

следующим летом можно
будет умереть
глядя вслед cебе тревожно —
неспокойно ведь

неспокойно нам под небом
но и не в первой
даровым давиться хлебом
думать головой

ожидать Его родного
одного в веках —
это правда все не ново —
правда или как

 

***

И.

людей собирают крупицами
как золото и жемчуга
решетчатых сумерек с птицами
веками влекут берега

и я молоко обожания
глотаю взахлеб из ковша
вселенной что всех моложавее
живет неизбежным дыша

мой берег далеко рассеянный
и мысли мои не сюда
мне снится безвременник северный
еловых распутиц вода

безумный нарост можжевеловый
на корках столетних пород
таких что гляди не выведывай
таких что никто не поймет

безжалостный светлый единственный
мой мир на беду и на боль
вчера я терзал тебя письмами
а завтра расстанусь с тобой

Иллюстрация на обложке: Fiona Hsieh