Крепкая настойка

• Анна Болава. Во тьму / пер. с чеш. А. Агаповой. — СПб.: Symposium, 2018. — 312 с.

В историях об одержимости своим делом есть что-то завораживающее. Погружение в тайну миров, скрытых от глаз непосвященных. Выход за границы физических и умственных возможностей — так, например, спортсмен устанавливает мировой рекорд или ученый совершает открытие века. Свобода быть самим собой, не скрываясь и не признавая компромиссов.

Кто бы мог подумать, что «сбор трав по-крупному — не для слабых духом»? Молодая чешская писательница Анна Болава хотела написать «о человеке, которого ничто не связывает», и одно буйное, наполненное запахами лето в родном краю подсказало ей тему и персонажа. За свой дебютный роман «Во тьму» — об одиночестве и слиянии с природой — она в 2016 году получила престижную национальную премию Magnesia Litera.

Анна Болава не скупится на подробные описания мыслей и поступков своей героини, они богаты метафорами, преувеличениями. Язык романа певучий, поэтический (ранее писательница выпустила сборник стихов) — и переводчик Анна Агапова успешно передает на русском эту музыку: шорох трав, шум дождя, сопровождая текст важными комментариями об особенностях чешской культуры.

Действие происходит в городке на юге Чехии, где все друг у друга на виду, все друг другу родственники. Жизнь подчинена природе, со страниц веет жарким и влажным летом, а во тьме ночи прячутся совершенно гоголевские духи и русалки. Время в этом месте застыло, самые важные новости переходят из уст в уста на базаре, где любая странность сразу же бросается в глаза.

Повествование ведется от лица немолодой женщины Анны Батраковой, которая живет в добровольном затворничестве на краю села. Местные, даже те, кто знают ее всю жизнь, считают Анну в лучшем случае странной, в худшем — ведьмой. Сама она привыкла представлять себя вилой — лесной нимфой, потерянной для мира людей. Все из-за занятия, которому героиня посвящает всю себя без остатка (и здесь это не метафора). Летом время исчисляется периодами цветения липы, календулы, яснотки, а вторник — священный день сдачи в пункт приема засушенных результатов своих трудов. Ничто и никто не посмеет нарушить этот порядок, а если встанет на пути — жестоко за это поплатится. Даже недуг или травма не являются для Анны причиной ослабить хватку. Сбор лекарственных трав, по признанию рассказчицы, вытеснил все другие ее интересы, «заколдовал непримечательную жизнь» настолько, что о своем деле она говорит так, как говорят о возлюбленном.

Роман построен как дневник, главы носят названия растений и расположены по времени их цветения. Мысли и воспоминания героини дрейфуют, в этом замкнутом пространстве трудно уловить частности. Между подробно описанными походами за травами и вторниками в пункте приема происходят инциденты, как бы нарочито вытесняемые из памяти героини: посещение неприятного свекра в доме престарелых, глубокий порез на руке. Стираются, исчезают целые дни. Анна — ненадежная рассказчица, но эти наскоро записанные мысли будто бы и не предполагают читателя, о недосказанном приходится лишь догадываться.

Роман постепенно перестает быть инклюзивным: начинается с того, что описывает героиня, продолжается тем, что она планирует, воображает и делает, и заканчивается образами, выходящими за пределы ее сознания. Иногда она словно покидает собственное тело и растворяется в воздухе и запахах, повествование переходит от героини к всезнающему автору. Такое переключение позволяет читателю рассмотреть маленький городок со всеми его жителями и отстраниться от субъективного взгляда Анны, попытаться встроить ее жизнь в мир, где она оказывается лишней.

В романе много действующих лиц: соседи и родственники — сестры, бывший муж, свекор, доктор, приемщики сырья и базарные сплетницы. Но все они проходят по краю внутреннего монолога раздражающим посторонним шумом, как всплывающие из прошлого ненужные подробности. С липой-царицей у героини куда более близкие отношения и взаимное уважение. Словно срезая пучки таволги ножницами, Анна обрывает все связи, пока не остается совсем одна.

«Он любил тебя». Где я это слышала? Почему каждый раз узнаю об этом, когда уже поздно? Кто там еще меня любит? Как правило те, кто вставляет мне палки в колеса. Они пытаются усложнить мне жизнь, и тем самым обратить на себя внимание.

Если долго всматриваться во тьму, тьма начинает всматриваться в тебя. Кто она, главная героиня? Человек или лесная нимфа из чешского фольклора? Русалки с хутора близ Диканьки осознавали свою потустороннюю сущность, но Анна балансирует на грани двух миров. Ее жизнь — это противоборство мнений (она то взывает к медицинской помощи чуть не в молитве, то угрожает пришедшему в гости врачу) и противоречивость поведения (она мечтает стать рыбой или травинкой и в то же время пытается достойно выглядеть на людях). А в моменты гнева и отчаяния в Анне пробуждается даже потусторонняя сила.

Не буду я послушной, — и как следует сжимаю пальцы. Такой крепкой правая рука не была уже много лет. Мне радостно: все-таки есть во мне сила, я не просто дурной воздух, который улетучивается при первом дуновении летнего ветерка. Я могу все.

Эта сила — одна из притягательных и таинственных недоговоренностей романа. Живая сама по себе, она постоянно будто борется с героиней, уводит ее на чердак, во тьму. Когда страсть к чему-то овладевает жизнью, то вытесняет из нее все. Вообще все. Любовь, бытовые заботы, правила гигиены. Анна всю жизнь менялась под воздействием своей работы, так что буквально стала тем, что делает. Героиня преображается и физически. Роман в какой-то момент превращается в боди-хоррор: Болава очень подробно описывает травмы и самоповреждения Анны. Пугают не столько сами изменения, сколько спокойное отношение к ним. На контрасте почти отсутствующей реакции героини и хаоса происходящего построены самые страшные и странные фрагменты романа.

Большущий клубок волос кажется каким-то съежившимся мокрым зверьком. Такими темпами к августу я буду лысой. Рука моя тоже в любопытном состоянии. Они стала твердой и синей. Вокруг повязки. А под бинтом — черной и мертвой. Но не потому, что рана наконец затянулась зудящей коркой — там словно бы поселилась смерть и заглушила боль.

Самоотречение и растворение в мире трав — это метафора полного погружения в творчество, которая прямо в тексте не проговорена. Желание существовать только в том, что ты делаешь, одержимость совершенством собственного творения без оглядки на чужое мнение. Так, Анна — перфекционист в сборе лекарственных растений: «Мне важна каждая травинка, и она должна быть у меня». Но цель героини недостижима по определению: все травы собрать не дано. Она только ходит по кругу придуманных обязанностей, не имеющих значения ни для кого, кроме нее, тратит силы, упуская жизнь, проходящую мимо.

Чтение романа «Во тьму» — словно захватывающее и тревожное погружение на дно озера с русалками или подъем на старый запыленный чердак, в темнóты памяти. Несмотря на повествование от первого лица, понять, что в голове у главной героини — занятие сложное и не для слабонервных. Но очень уж увлекательное.