В погоне за солнцем

• Екатерина Звонцова. Теория бесконечных обезьян. — М.: Popcorn Books, 2022. — 384 с.

Книгу можно приобрести на сайте издательства.

Иронично: история, начавшаяся со смерти, поддерживает и обнадеживает больше, чем тысяча «Куриных бульонов». Это предложение я написала три месяца — уже целую жизнь — назад, когда села за рецензию. Перечитывая книгу, чтобы закончить текст длиною в девяносто дней, с радостью (относительной, как все сегодня) сообщаю: ирония сохраняется. После «Теории бесконечных обезьян» по-прежнему хочется жить — и даже сильнее, чем до нее.

На первых же страницах книги умирает молодая писательница Варвара Перова — она же Варя, Варька, Ванилла Калиостро. Несмотря на завязку, здесь можно не ждать классического «экшона» — погонь, засад и динамичных перестрелок. Детектив здесь — скорее жанровая рамка, в которой так органично умещается знакомая всем нам попытка найти хоть что-то настоящее и правильное в мире вокруг. И погоня здесь будет соответствующей — за воспоминаниями, за образом, тающим в уходящих днях; за той, которая за этим образом — Ваниллой, Варварой, Варей — скрывается. Самоубийства Вари — как и ужасной случайности — не допускает никто из героев: никто — по разным причинам — не верит, что она сама вышла в окно. Сюжет книги строится вокруг расследования гибели Вари, но не ограничивается лишь им. В определенном смысле смерть главной героини становится отправной точкой — не только путешествия героев по закоулкам памяти и блуждания в потемках души, своей и чужой, но и размышления о человеках и человечности — и о том, на что эти человеки способны. В общем-то, любой текст Звонцовой всегда об этом (а еще — о любви во всех ее проявлениях), но некоторые темы просто не могут надоесть или изжить себя. Сейчас, возможно, особенно важно лишний раз напомнить себе и другим: пока мы не теряем человечность, и остальное не потеряно.

Главных героев в «Теории» четверо, условных сюжетных линий (так тесно они переплетены, что не поделишь цельную историю на отдельные фрагменты) — три. Герой первый — Павел Викторович Черкасов, редактор и любовник Вари. Мысленно он ведет обратный отсчет, вспоминая все: от их знакомства до ночи, когда они становятся любовниками; до момента, когда она рассказывает, как во сне к ней приходил Иван Грозный, но вмятины от его посоха остались на полу на самом деле; до дня, когда Павел приходит к Варе с новым договором — и видит ее, лежащую на асфальте лицом к небу.

Из-за этого в том числе он не верит, что Варя совершила самоубийство:

Она сама бы так не стала убиваться, она и голову почти не поднимала: ни в глаза людям не глядела на презентациях, ни в небо, если гуляла. Говорила, что небо большое, давит, особенно весной — когда серое, звенящее, ошалелое от бегущих в увольнительную туч и летящих домой птиц. Как сейчас. Варя бы упала, упрямо глядя не в штормовые эти чудовищные облака, а в землю. Не лежала бы теперь так кинематографично, нуарно и бутафорски.

Варя бы...

Варя вообще бы не упала.

Герой второй — Джуд (не кивок ли это в сторону «Маленькой жизни»?), он же Евгений Джинсов, психолог, писатель и друг Вари. Кажется, что он из тех людей, кто вечно сомневается в себе, но ни секунды — в других: в редакторе, в подруге, в любовнике. Он тоже не верит в самоубийство Вари — и рвется помочь (и помогает) следствию решительнее, чем Павел Викторович. Джуду хватает своих тараканов, сложностей и бед — но именно он в результате оказывается тем, кто протягивает руку, удерживает от необдуманного шага и продолжает идти вперед, даже получив по десятку стрел в каждое колено. Он участвует в расследовании — активнее, возможно, чем хотелось бы следователю, но не без пользы. И если Павел сосредоточен на прошлом, то Джуд кажется больше всех устремленным в будущее — где убийца Вари найден, справедливость торжествует, а друзья и любимые не сомневаются в себе — и не решают за других, кому и как будет лучше.

Третий герой — Дмитрий Алексеевич Шухарин, следователь, ведущий дело о (само)убийстве Варвары Перовой. Шухарин — Дима — настоящий рыцарь: он честен, отважен, умен, помогает слабым и не разменивает истину на удобные правды. Он любит Варю — Ваниллу — как рыцарь любит Прекрасную Даму, с ней же Варю и ассоциируя:

Варя — Прекрасная Дама. Это так называют в куртуазной литературе. Прекрасную Даму не обязательно желать. Ей не обязательно дарить цветы. Да что там, ее не обязательно даже в лицо знать. Просто факт ее существования в каких-то замковых ****** заставляет тебя убивать драконов. Побеждать колдунов. Находить священные граали. Это так устроено, даже зовется культом. Культ Прекрасной Дамы.

Этим Дима и занимается — побеждает драконов, находит граали и не сдается даже после смерти своей Прекрасной Дамы, которая о его существовании не подозревала, но все равно выводила его среди героев своих книг: «Она любила людей в форме, у нее и в романах их было много. Все разные — старые и молодые, обоих полов, русские и иностранцы, без страха и упрека и оборотни». Шухарин — эдакий образец стража порядка, в которого многим так хочется верить, но которого, как пресловутый второй носок, не слишком-то просто найти.

Мысленно Дима то и дело оказывается в неслучившемся «бы» — прошлом, которого не было, будущем, которое не настанет. А если бы он принес цветы — или «съедобный подарок», как любила Варя? А если бы не был одним из молчаливых подписчиков, а набрался смелости и написал? А если бы...

Этих «если» много — они есть у каждого из героев; они есть и у самой Вари, пускай и мертвой, но в воспоминаниях и мыслях других живой настолько, что смерть будто бы отступает.

Ее «если» живут в текстах — которые, будто бы по ужасному совпадению, неожиданно воплощаются в жизни, буквально изменяют само мироздание и выводят читателей к свету. Истории Вари разнообразны, но все — в том или ином смысле — о любви. Об Иване Грозном, который отсылает от себя Федора Басманова, единственного человека, которого не смог убить. О юноше из личной охраны царской семьи, который однажды начинает смотреть на солнце, не щурясь, и видит на нем золотых волков — чем ближе кровь, тем громче они воют. Наконец, о разработчице компьютерных игр, которая попадает в собственную игру, влюбляется в главного героя, но возвращается в настоящий мир. Впрочем, едва ли надолго:

Девочка, по словам Вари, слишком тосковала по тому, кого оставила, тосковала настолько, что никакая «авторская воля», с которой Варя и так не дружила, потакая свободолюбивым героям, не помогла. Прямо Варя о самоубийстве не написала, оставив все на усмотрение читателей: боялась наших законов. Мне же призналась: «Паш, я знаю. Она выключила компьютер и вышла в окно».

Этот сюжет, как выясняется позже, и становится реальным (впрочем, как и некоторые предыдущие книги Вари); находится и сама разработчица — выгоревшая, одинокая, успевшая побывать в рехабе, но так и не сумевшая вернуться назад. И готовая на многое, чтобы все-таки это сделать.

В «Теории бесконечных обезьян» есть место мистике — недостаточно, чтобы уйти от реальности, но в самый раз, чтобы допустить вмешательство неких высших сил — поэтому и ожившие персонажи, и участие Вари, пусть и опосредованное, в событиях после ее смерти не кажется невозможным.

Варя — четвертый герой. Умерев, она не становится объектом, вокруг которого происходит действие; живая в воспоминаниях и мыслях, она будто бы говорит с Павлом, поддерживает Джуда, не дает Диме остановиться.

Как и герои ее собственных книг, напоминает другим: нельзя сдаваться, что бы ни случилось — иди вперед. Самое темное время, как нам известно, перед рассветом — а волки воют на солнце, но однажды смолкают.

Ванилла Калиостро, даже ушедшая далеко во тьму, продолжает выводить людей на свет.

В главной — для читателя «Теории» — ее книге нет хэппи-энда в привычном смысле, как и в самой «Теории»: мертвые не воскресают, а волшебные миры остаются там, где им положено быть — то ли в воображении, утомленном прогулкой по кроличьей норе, то ли по курсу направо от второй звезды и прямо до утра. Но наверняка в текстах Ваниллы Калиостро — Вари, Вареньки — столько же успокаивающей завершенности, уверенности и надежды: прошлое не исправить, но завтра еще не наступило — а значит, сейчас возможно все.